Книжная полкаАктриса Александра Черкасова-Служитель
о любимых книгах
10 книг, которые украсят любую библиотеку
Интервью: Алиса Таёжная
Фотографии: Алёна Ермишина
МАКИЯЖ: Ирен Шимшилашвили
В РУБРИКЕ «КНИЖНАЯ ПОЛКА» мы расспрашиваем журналисток, писательниц, учёных, кураторов и других героинь об их литературных предпочтениях и изданиях, которые занимают важное место в их книжном шкафу. Сегодня своими историями о любимых книгах делится актриса Александра Черкасова-Служитель.
Александра Черкасова-Служитель
актриса
После прочтения Достоевского мне понадобилось много времени, чтобы построить новые отношения с верой
Очень ярко помню свой первый выход на сцену — это было на сцене Дома учёных в Новый год, когда мне было семь лет. Помню свой мандраж до и экстаз после. Родители повели меня в кафе на Арбате, и я криво и косноязычно пыталась объяснить папе, какой мощный заряд получила от зрителей, на что он ответил: «Поэтому и становятся актёрами». Моя судьба была решена уже тогда. Я не хотела быть больше никем и по-другому не представляла себя в будущем.
В моей семье все читают. Книги вошли в мою жизнь так органично, что я даже не помню, когда прочитала первую. При этом мне всегда казалось, что я читаю недостаточно по сравнению с родителями. Мама всё время перечитывает рассказы Чехова и Льва Толстого, а папа больше специализируется на исторических романах. По профессии они дипломаты, а мама ещё и преподавательница французского языка и до сих пор очень много произведений помнит наизусть. Когда я ещё работала в театре Вахтангова, в спектакле «Евгений Онегин» случился срочный ввод (когда основной артист по тем или иным причинам играть не может, «вводят» другого), и мама по телефону переводила нам текст Пушкина (это был небольшой монолог) на французский. И всё это по памяти!
Когда я была подростком, то считала, что обязательно надо «добить» книгу, нравится она тебе или нет. Сейчас я бросаю читать, если мне неинтересно — просто жаль тратить время. Оставляю, не дочитываю, ищу дальше. Книга становится важной, когда попадает в твой внутренний ритм, когда совпадает с тем, чем ты в данный момент живешь. Поэтому нет ничего странного, что одна книга занимала огромное место в двадцать лет и совершенно перестала быть важной в двадцать пять.
Больше всего меня изменили, наверное, «Братья Карамазовы». А может, это совпало с первым-вторым курсами ГИТИСа, когда ты эмоционально и духовно открываешься, и режиссёры и педагоги всё для этого делают. Потом я перечитывала «Карамазовых» ещё два раза. Той остроты, наверное, уже не было, но, читая заново, я многое вспоминала о себе той и сопоставляла с собой нынешней. Помню, как ночи напролёт мы сидели с однокурсницей в кафе напротив Ленкома, пили двойной эспрессо, много курили (в кафе тогда ещё можно было это делать), говорили о смысле жизни и о том, что для каждого значит Бог. На эти размышления меня толкнул Достоевский — не только «Карамазовы», но и «Бесы», конечно. Помню, когда пришла в храм через несколько месяцев и почувствовала, как детская вера надломилась во мне. Это случилось точно после прочтения. Мне понадобилось много времени, чтобы построить новые отношения с верой.
Если ты актёр, ты должен много читать — это аксиома. Как минимум всю классику — русскую и зарубежную. В театральных вузах преподают литературу, и история искусств и театра — это важнейшая база. Мне очень помогают картины: пару недель назад я вернулась из Берлина, меня просто потрясла Берлинская картинная галерея. Буддисты говорят, чтобы переродиться, твой опыт в нынешней жизни должен быть очень многогранным. Может быть, поэтому артисты так рано и уходят из жизни.
Работа в театре всегда строится вокруг литературного источника. Если я сейчас работаю над Чеховым, то читаю всё об этой эпохе — книги Рейфилда, Алевтины Кузичевой, смотрю фильмы по нему. Исследование Рейфилда — прекрасная книга, которая показывает Антона Павловича живым человеком, который любит женщин (и у которого их было много), а не задумчивым стеснительным драматургом в пенсне. В художественной литературе я вообще не разделяю слово и философию. У «большого» автора слово всегда равно своему содержанию. Для меня образец в этом Чехов. Вообще, я пришла к тому, что в книгах сейчас больше всего ценю остроумие и простоту.
Нет ничего странного, что одна книга занимала огромное место в двадцать лет и совершенно перестала быть важной в двадцать пять
Алиса Коонен
«Страницы жизни»
Я очень люблю автобиографии. Я в какой-то момент просто заболела эстетикой театра Таирова, а Коонен была моим вдохновением. Судя по тому, как хорошо она писала, можно не сомневаться, что она была изумительной актрисой. Алиса Коонен стала одной из самых юных учениц Станиславского: пришла к нему в студию, когда Книппер-Чехова уже играла на сцене театра.
Практически сразу Коонен стала брать много ролей во МХАТе, но и из-за желания сделать что-то большее, и, возможно, из-за романа с актёром Качаловым ушла из театра. Позже она встретила режиссёра Александра Таирова и стала его музой на всю жизнь. Вместе они создали Камерный театр, где Коонен играла Федру, Джульетту, Клеопатру, Саломею, Катерину Измайлову. К сожалению, никаких видеозаписей игры Алисы Коонен не осталось — только фотографии, дневники и автобиография. Это одна из моих любимых книг, через которую видишь горячее актёрское сердце.
Эрих Мария Ремарк
«Триумфальная арка»
Думаю, что именно с «Триумфальной арки» и переписки Ремарка с Дитрих началось моё увлечение предвоенной эпохой: его герои «потерянного поколения» до сих пор определяют мой вкус — в музыке, в одежде, во всём. Есть во всём этом невысказанная тоска, страсть и томление.
Эрих Мария Ремарк — вспоминаю это имя и улыбаюсь. Я начала репетировать отрывок из «Триумфальной арки» на втором курсе — и началось. Первый раз в жизни попробовала кальвадос. Мама отвела меня в «Жан-Жак» со словами: «Как ты можешь репетировать Ремарка и не пить кальвадос?» Тогда же первый раз попробовала закурить — я играла Жоан Маду, прототипом которой была Марлен Дитрих. «Ты никогда не почувствуешь Жоан, если будешь курить не по-настоящему!» — говорил мне мой педагог. Я покупала только Gauloises и ужасно этим гордилась. Ночами слушала записи голоса Марлен: приятно, что он у неё тоже очень низкий! А потом нашла книгу их писем друг другу, точнее сохранившихся, которые не сожгла от ревности жена Ремарка.
Эрнест Хемингуэй
«Райский сад»
Это последний роман Хемингуэя, автор не успел его дописать. Жена восстанавливала книгу по записям в дневниках. Для меня это очень горячее современное произведение о любовном треугольнике между двумя женщинами и мужчиной. Я добавила роман в «Книжную полку», потому что для меня это тоже своего рода автобиография Хемингуэя. Писатель показывает, как недопонимание и погоня за сексом ведут к потере самого главного в отношениях и горькому разрыву.
Джоан Роулинг
«Гарри Поттер»
Это моя детская любовь. Родители не разрешали мне «Гарри Поттера» на русском, и таким образом я выучила английский. Только на шестой книге прочитала всё на русском и была расстроена переводом. Мне нравится, как сложность сюжета растёт вместе с героями. На мой взгляд, сила «Гарри Поттера» в его обыденности и понятных каждому подростку проблемах в становлении собственного «я». И всё это на фоне магического мира, где всё просто делится на добро и зло. Обожаю самую скучную пятую книгу, когда герой становится настоящим ершистым подростком, обиженным на весь свет и своих друзей.
Джон Фаулз
«Коллекционер»
На четвёртом курсе ГИТИСа мне написала режиссёр и предложила сыграть в короткометражке — экранизации «Коллекционера». Прежде я читала только «Волхва» и решила, что сначала прочту произведение — и если понравится, то приду сниматься. Встреча должна была быть в пятницу, и только в четверг вечером я смогла купить книгу. И тут началось! До семи утра пятницы я читала взахлёб — не поспала ни секунды, так и поехала на пробы. «Коллекционер» очень тонкий, а для актёров это вообще находка. Текст романа намного сложнее играть и адаптировать под сценарий, но это и интереснее: заставляет фантазию работать на полную мощность. Все были так погружены в роман, что я стала бояться ходить по паркам в тёмное время суток и постоянно чувствовала, что меня преследуют, а актёр, сыгравший главную роль, после съёмок попал в больницу.
серия «ЖЗЛ»
«Елизавета Тюдор», «Марлен Дитрих», «Сара Бернар»
Обожаю читать биографии, особенно женские. Эти три — мои любимицы. Их идеально брать с собой в дорогу, плюс размер книг позволяет взять сразу несколько штук — я до сих пор читаю на бумаге. Во всех биографиях важна правдивость — когда человек (а зачастую, например, автобиографии пишутся как некий итог жизни) начинает редактировать события или свои реакции, это очень чувствуется. Но авторы «ЖЗЛ» имеют право на некий вымысел — главное, чтобы автор всё же рассказывал в первую очередь о человеке, а не о себе. Книга о Елизавете Тюдор, например, полна прекрасных цитат: «Странен мир: он скорее готов признать женщину, имеющую двух любовников и убившую мужа, образцом морального совершенства, чем простить другой её чрезмерную независимость и непохожесть на иных».
Анатолий Рыбаков
«Дети Арбата»
«Дети Арбата» сильно отозвались во мне, потому что история главных героев перекликается с историей моей семьи. Мой прадед Ян Янович Мушпертс был латышским стрелком, который после Революции остался в Москве и работал редактором газеты «Известия». Мой дедушка, Юрий Янович, родился в 1927 году, его младшая сестра Берта — в 1930 году. У нас сохранилась вырезка из газеты: «На съезде <…> всегда хмурый и надменный товарищ Мушпертс улыбнулся на шутку товарища…». В 1937 году на прадеда началась охота: всей семьёй им пришлось бежать в Новосибирск, а когда всё утихло (как им тогда казалось) они вернулись на родной Арбат — в дом, где в советское время находился военторг.
За прадедом очень быстро приехал чёрный «воронок». Больше дедушка отца так и не видел. Они с мамой ещё полтора года носили передачи, а так как сейчас открыли «сталинские списки», выяснилось, что Яна расстреляли через четыре месяца после ареста. Его похоронили в братской могиле на Донском кладбище. Счастье, что дед не попал в детский дом, а остался с семьёй. Правда, из-за того, что он был «сыном врага народа», он не смог никуда поступить, кроме Физкультурного института. Но несмотря на такую семейную историю, дедушка стал одним из первых джазистов в Москве и Риге и настоящим стилягой. Если бы не дедушка, я бы никогда не осмелилась поступать в театральный вуз — я обязана ему всем: и характером, и внешностью, и чувством юмора.
Евгений Водолазкин
«Авиатор»
Самая последняя книга, самая свежая. Тут могло быть любое его произведение, советую абсолютно всё. Эта книга интересна соединением девяностых и тех же тридцатых годов: немного фантастика, немного дневник. У Евгения Водолазкина мне нравятся его лёгкость и выдумка и то, с какой простотой он говорит о серьёзных вещах.
Константин Станиславский
«Моя жизнь в искусстве»
Это первая книга, которую я купила, когда только поступила на подготовительные курсы актёрского факультета. Ничего в ней особенно тогда не поняла и читала как занимательные истории. Это и есть истории, но с примерами упражнений и направлений для актёра. Станиславский много внимания уделял телу и голосу и даже хотел написать о влиянии йоги на актёра, но не успел — а жаль: тогда бы мы занимались йогой в ГИТИСе не факультативно, а обязательно. В дополнение к «Моей жизни в искусстве» нужно обязательно прочитать записи великого актёра Михаила Чехова, племянника Антона Павловича, который уехал в Америку и основал свою знаменитую школу.
Махатма Ганди
«Моя жизнь»
Лёгкая книга с непростым контекстом. Рассказ Ганди полон уникальных деталей бытовой жизни Индии: он пишет о начале своего пути, своём становлении как политика, общественных связях в Индии. Это рассказ от первого лица уникального человека, политика-йога, какие рождаются раз в несколько сотен лет. Я убеждена, что некоторые вещи, о которых пишет Ганди, необходимо хотя бы попробовать иногда применять в нашей жизни, а лучше практиковать их регулярно.