Книжная полкаОсновательница магазина «Хохловка» Мария Потудина
о любимых книгах
10 книг, которые украсят любую библиотеку
В РУБРИКЕ «КНИЖНАЯ ПОЛКА» мы расспрашиваем журналисток, писательниц, учёных, кураторов и других героинь об их литературных предпочтениях и изданиях, которые занимают важное место в их книжном шкафу. Сегодня своими историями о любимых книгах делится владелица магазина «Хохловка» Мария Потудина.
Мария Потудина
Владелица магазина «Хохловка»
Я пыталась разобраться, что мне нравится, услышать себя — и в этом
на помощь пришли книги
Я выросла в читающей семье. Даже за семейным обедом часто оказывалось, что каждый смотрит к себе в книгу — только когда я выросла, узнала, что это считается неприличным по отношению к собеседнику. Дома была огромная библиотека классической литературы: тома Пушкина, Пастернака, всё, что можно было достать в СССР в обмен на макулатуру, и старые книги, сохранившиеся в семье благодаря папиным дворянским корням. В школьные годы книги стали для меня убежищем. В школу меня отдали в шесть лет, в классе все были старше меня. Мне было совершенно неинтересно общаться со сверстниками — они ведь не любили книги. Зато моя любимая учительница, конечно же, преподавала литературу — и она отвечала мне взаимностью.
В подростковом возрасте чтение, как ни странно, было связано с музыкой. Путешествуя по разным музыкальным стилям, я захватывала и соответствующую литературу. Я изучала разные субкультуры и наблюдала за людьми: ска-панк-вечеринки, Земфира и «Мумий Тролль», подпольные рейвы и, наконец, джаз. У нас была компания (кажется, у всех была такая в двадцать лет), где мы передавали книги по кругу, слушали одну и ту же музыку, шлялись по бульварам, пили вино и обсуждали артхаус, чувствуя себя супервзрослыми.
Я прочитала Эрика Берна в тринадцать лет, и для меня было кошмаром обнаружить в книге свои поведенческие сценарии, сценарии родителей, да и большей части людей, которых я знала. Он сделал бессмысленными массу занятий и тем для разговоров. Помню, узнав в книге себя, от злости я бросила её об стену, обиделась и не хотела продолжать чтение. Вернулась к ней через месяц или около того. Сейчас я вспоминаю об этом с улыбкой. Обидеться на книгу? Ну-ну.
Я из семьи экономистов. Бабушка, мама, старшая сестра, брат — все заняты в этой сфере. Меня даже особенно не спрашивали, кем я хочу быть и на кого собираюсь учиться: планировалось, что я унаследую мамину аудиторскую фирму. Работать я начала в десятом классе: сначала курьером, который доставляет документы в налоговую, затем помощником бухгалтера и аудитора. Но на третьем курсе Налоговой академии я окончательно поняла, что мне не нравится кропотливо работать с цифрами — гораздо интереснее мне с людьми. Мама умоляла меня не бросать институт и взять академ. Я пыталась разобраться, что мне нравится, услышать себя — и в этом на помощь опять пришли книги.
Отношения с близкими, родителями, круг друзей менялись вместе со мной. Чем больше я узнавала, тем меньше была готова терпеть проявления расизма и нетерпимости вокруг себя. Я идеалистка и была не готова терпеть унижения или дискриминацию, так как знала: есть и другие, свободные от предрассудков и клише люди. Например, я очень любила Толстого — до того, как прочитала дневники его жены. Они развеяли последние сомнения: к чёрту, никому не позволено издеваться над ближними, даже если это «наше всё» и Лев Толстой. То, что браки решались как товарные отношения, когда девочку восемнадцати лет отдавали в собственность зрелому мужчине, шокировало меня. Да, конечно, я знала об этом раньше, но одно дело — знать, а другое — читать мысли живого человека, такой же девушки, как ты. Бесконечные обязанности «жены великого человека» — редактировать тексты, терпеть все прихоти, постоянные измены и унижения, в том числе физические — весь дневник Софьи Толстой пропитан болью. Я не могла понять, как можно не учитывать эти людоедские факты и продолжать превозносить Толстого.
Я никогда не мечтала открыть магазин одежды. Я десять лет работала на офисных должностях и всё это время хотела создать систему, которая позволила бы мне жить и путешествовать, как я хочу. Однажды на острове Ко Чанг в Таиланде нам с мужем пришла в голову идея создать интернет-сервис. Проект претерпел массу изменений — в итоге всё вылилось в офлайн-магазин. Уже после того, как я начала работать с одеждой, я стала читать об истории костюма, влиянии одежды на экономику и о том, как дизайнеры одежды формируют среду. Сейчас для меня как для профессионала имеют значение статьи о социуме и моде, например лекции Андрея Аболенкина или материалы Кати Фёдоровой из The Blueprint.
Удивительно, но книга «Бобо в раю: Откуда берётся новая элита» помогла мне понять и наконец спокойно встроиться в социум, не чувствуя себя отщепенцем, застрявшим между поколениями. Это было огромным облегчением — почувствовать себя частью большого комьюнити с хорошо изученными привычками и предпочтениями. Была и другая книга, которая очень выручила меня в трудный момент. Когда родилась моя дочь, она попала в реанимацию из-за ошибочного диагноза. В тот момент каждое посещение врачей было для меня испытанием. Я смотрела на них то как на небожителей, то как на врагов, не пускающих меня к ребёнку. Не помню, кто именно посоветовал мне прочитать «Обман в медицине», но после неё мне сильно полегчало. Я начала воспринимать врачей как обычных людей с правом на ошибку, подвергать сомнению и переспрашивать столько раз, сколько мне нужно, пока не пойму. Поэтому я с большим удовольствием прочитала и «Обман в науке», в которой объясняется, зачем люди мучают себя детоксом и почему этого делать не стоит. Сейчас для меня очень актуальна книга Эдварда М. Хэлловэлла и Джона Рэйти «Почему я отвлекаюсь?» о клиповом мышлении у взрослых и детей, и как с этим жить.
Есть книги, к которым я возвращаюсь постоянно. В теме родительства ориентир для меня — работы Юлии Гиппенрейтер, если надо сладить с эмоциями — книги Далай-Ламы. В 2014 году, в разгар личностного кризиса и депрессии, я поехала в Ригу на учения Далай-Ламы: меня поразило, что услышанное было вообще не про религию — это была светская лекция про культуру, социум и индивидуума в современном мире, с комментариями современных учёных. Приехав домой, я переслушала всё, что могла, на YouTube и убедилась, что мне это не показалось и не послышалось. В 2016 году на учениях в Риге я приняла обет буддиста-мирянина. Сейчас больше всего мне созвучны идея Джидду Кришнамурти о том, что каждый человек ответственен за всё, что происходит на нашей планете, и мысль Далай-Ламы о том, что все мы одинаковы по своей природе и все хотим любви. Мы все люди и все находимся в начале своей эволюции.
Каждый человек ответственен за всё, что происходит
на нашей планете
Кэтрин Бейкер и Юлия Гиппенрейтер
«Влияние сталинских репрессий конца
1930-х годов на жизнь семей в трёх поколениях»
Гиппенрейтер стоит во всех списках обязательной литературы для родителей, и я в своей манере просто прочитала у неё всё, что нашла. Широко растиражированный текст Людмилы Петрановской про травмы поколений — это сильно упрощённая работа Юлии Борисовны. В основном речь идёт о трудностях в жизни старших поколений, для которых решение бить детей было нормой жизни, продиктованной печальными событиями в истории нашей страны, а вовсе не личным выбором.
Война, голод, репрессии, отъём частной собственности, разделение семей и другие травматические ситуации, в которых жило несколько предыдущих поколений, дали нам сегодняшнюю обстановку. Гиппенрейтер предлагает несколько техник, таких как активное слушание и проговаривание чувств, которые подходят не только в общении с детьми, но и абсолютно всем. После прочтения я изменила отношение к своим родителям, стала лучше понимать старшее поколение. Периодически, когда я чувствую себя бессильной в родительских вопросах, я слушаю её аудиолекции, и сразу становится легче.
Чогьям Трунгпа
«Преодоление духовного материализма»
Трунгпа — настоятель нескольких тибетских монастырей, покинувший родину после оккупации. Он изучал психологию в Оксфорде и основал первый в США центр медитации. Книга стала для меня противоядием от псевдодуховных исканий: она попала ко мне в руки, когда мне было двадцать лет — подруга ушла от мужа и перевезла свою библиотеку ко мне домой. Раскрывая такие понятия, как идеализация гуру, жизненные привязанности и разочарования, мистические и трансцендентальные переживания, автор объясняет устройство человеческой природы.
«Я готов разделить своё переживание жизни во всей её полноте с товарищами по странствию, по исканиям, с теми, кто шагает вместе со мной. Я не хочу опираться на них, чтобы обрести поддержку; я желаю лишь идти вместе с ними. Существует очень опасная склонность — во время движения по пути опираться на других. Когда в группе людей все опираются друг на друга, тогда, если случится кому-то упасть, упадут и все остальные. Поэтому мы не хотим опираться на кого-то другого. Мы просто шагаем вместе бок о бок, плечом к плечу, работая друг с другом, двигаясь вместе. Этот подход к покорности, эта идея принятия убежища весьма глубока».
Гюнтер Грасс
«Луковица памяти»
Недостаточно, на мой взгляд, популярная книга, которая отвечает на вопрос, кем же были люди, которые шли воевать со стороны нацистской Германии, и как они могли попасть под влияние Гитлера. Эта книга автобиографична. Повзрослевший Грасс не делает из своего поступка трагедию, а спокойно рефлексирует, стараясь максимально подробно описывать свои воспоминания. Автор рассказывает, как его призвали служить в немецкие войска и он согласился. Обычно образ врага специально ужесточается, его человеческие черты уничтожаются — здесь же мы имеем дело с честным, циничным и неопытным подростком, его наивными мотивами. Каждая сторона этого конфликта понесла колоссальные потери — и всё ради чего?
Полина Жеребцова
«Муравей в стеклянной банке.
Чеченские дневники 1994–2004 гг.»
Невероятной силы и очень просто написанная книга. Одно дело, когда весь подростковый возраст ты слышишь из телевизора про антитеррористические операции, и совсем другое — когда читаешь дневник ровесницы о том, как бомбят мирных жителей, рассказ о том, как жить, когда твой дом разрушен, а уехать некуда. Душераздирающие подробности написаны детским, наивным языком и в своё время совершенно выбили меня из колеи: рассказы о выживании, питании талой водой, разбомбленных домах, отношении к русскому или наполовину русскому населению, полное игнорирование государством беженцев, чьи паспорта были утеряны.
В книге нет осуждения, это просто дневник маленькой девочки, которой не повезло оказаться в мясорубке чужих амбиций. Моя близкая коллега, работающая у нас в магазине почти пять лет, оказалась наполовину чеченкой и рассказала мне, что первые три года работы ей было страшно признаться в своём происхождении. Оказалось, этот страх, описанный в книге, распространяется очень широко, и я даже не подозревала, насколько он близко — настолько невидимыми остаются эти люди из-за боязни осуждения.
Уильям Гибсон
«Распознавание образов»
Лучшее, что я читала о моде и формировании трендов. На днях узнала, что это на самом деле трилогия, и теперь очень хочу прочитать остальные две книги. Это великая книга, объясняющая современный мир: кажется, так и происходит работа кулхантеров на большие корпорации. Для меня это был не столько фантастический роман, сколько вполне актуальное описание маркетинговых процессов в современных корпорациях.
Том Вулф
«Электропрохладительный кислотный тест»
Сильно полюбив шестидесятые, я не могла не обратить внимание на всевозможную литературу на эту тему — от Кена Кизи и Теренса Маккенны до Хантера Томпсона, — но самыми запоминающимися были приключения Тома Вулфа. Вообще, сама идея путешествия компании художников на автобусе с контркультурными тусовками была мне близка, понятна и симпатична. Мой любимый момент книги — это письма девушек, которых автобус подхватывал с собой после вечеринок. Все они начинались с одной фразы: «Мамочка, у меня всё хорошо, я познакомилась с замечательными людьми». Мне кажется, это один из первых мемов — даже в нашей компании мы именно так со смехом начинали общение со взволнованными родителями, когда посреди вечеринки раздавался звонок. С моей точки зрения, это путешествие — прародитель рейвов с инсталляциями и музыкой, которые сейчас кажутся нам чем-то совершенно обычным. Я до сих пор мечтаю реализовать стилизованную под эту книгу съёмку.
Ирвин Уэлш
«Кошмары аиста марабу»
После периода «цветочных» шестидесятых наступили годы любви к трешу — естественно, весь Буковски и Берроуз, Чак Паланик и Иэн Бэнкс с «Осиной фабрикой». В 1996 году вышел и стал культовым первый «На игле». Я обожала читать о жизни рабочего класса шотландских окраин — он был удивительно близок девочке из Рабочего посёлка Кунцевского района Москвы. «Кошмары аиста марабу» о подростке в коме, на мой взгляд, самая сильная книга Уэлша. Фантастически жестокая история о насилии вывернула меня наизнанку. Сюжет крутится вокруг группового изнасилования девушки: главный герой не помнит, участвовал он в нём или нет. Часть воспоминаний смешивается в его галлюцинирующем в коме сознании с охотой на аиста марабу. Я помню, как странно было сочувствовать всем героям: жертве насилия, насильнику, его семье. Кстати, марабу действительно выглядят довольно мерзко и страшно — я поняла это, когда спустя несколько лет в парке в Танзании встретила двух птиц.
Карл Саган
«Драконы Эдема: Рассуждения об эволюции человеческого мозга»
Потрясающий науч-поп об устройстве мозга. Книга принесла мне облегчение: меня зацепила аналогия — человечество существует лишь последние пять минут двенадцатичасового циферблата. Всю жизнь в школе и в институте нас уверяют, что человечество — это вершина эволюции, что мы почти всё знаем. Однако по факту выясняется, что эволюция только началась, а большая часть реакций остаётся лишь устаревшими эволюционными механизмами и ограниченными вариантами взаимодействия. При этом человечество обладает огромным потенциалом для развития, но оно недостижимо без осознанности и ежедневной работы.
Симона де Бовуар
«Сила обстоятельств»
Я люблю биографии и, в своей обычной манере, «глотая» всё, начала читать де Бовуар и дошла до этой книги. Это не манифест, а книга о жизни. О существовании открытых отношений не в теории, а на практике. Об устаревающем институте брака и бисексуальности. Об отношении к одежде и отношении к ней общества: писательница намеренно избегала модных вещей, ходила в деревянных башмаках. Это книга о том, каким образом из «музы Сартра» она выросла в отдельную фигуру культуры.
Всё это и сейчас кажется нам трудным для обсуждения, а тогда было совершенно немыслимо для женщины. И всё же Симона де Бовуар существовала — живая, талантливая, пишущая о себе без жалости, скромности и хвастовства. Описывала свои чувства, метания, страхи, борьбу за права женщин и критику своих действий. Ещё важный и интересный момент — её соприкосновение и разочарование по поводу женского вопроса в СССР: как сначала она и Сартр были очарованы равноправием женщин в нашей стране и как им удалось увидеть за фасадом лишь ещё одну, не менее жестокую тоталитарную систему.
Эрих Фромм
«По ту сторону порабощающих нас иллюзий. Дзен-буддизм и психоанализ»
Для меня эта книга — мостик между психологией и буддизмом, между которыми действительно много общего. Фромм — один из моих любимых гуманистов: я прочитала все его книги, но хочу отметить именно эту. Религию и психоанализ он подаёт в контексте эпохи, когда они появились, и их ценностей, которые во многом пересекаются.
«Стремление к благополучию человека через изучение его природы — эта общая черта, присущая как дзен-буддизму, так и психоанализу — наиболее часто упоминается при сравнении этих систем, отражающих особенности западного и восточного менталитета. Дзен-буддизм сочетает в себе индийское иррациональное начало с китайской конкретностью и реализмом. Психоанализ же, основываясь на западном гуманизме и рационализме, с одной стороны, и романтическом поиске неподвластных рациональному осмыслению таинственных сил, характерном для XIX века, — с другой, является феноменом исключительно западного мира. Можно сказать, что этот научно-терапевтический метод изучения человека есть плод греческой мудрости и иудейской этики».