Книжная полкаЗвукорежиссёр
Радмила Маркидонова
о любимых книгах
10 книг, которые украсят любую библиотеку
В РУБРИКЕ «КНИЖНАЯ ПОЛКА» мы расспрашиваем журналисток, писательниц, учёных, кураторов и других героинь об их литературных предпочтениях и изданиях, которые занимают важное место в их книжном шкафу. Сегодня своими историями о любимых книгах делится саунд-продюсер, звукорежиссёр и музыкант Радмила Маркидонова.
Радмила Маркидонова
звукорежиссёр
Дедушка любил Канта, терпеть
не мог тавтологию
и помогал мне писать сочинения, эссе
и рефераты
За моё литературное воспитание отвечал дедушка: он работал главным лектором политуправления ВМФ и вся наша семья считала его ходячей библиотекой. Дедушка, который любил Канта и терпеть не мог тавтологию, помогал мне не только выбирать книги для чтения, но и писать сочинения, эссе и рефераты. Учителям, впрочем, витиеватость нашего стиля никогда особо не нравилась — за пространные эпиграфы и архаизмы они вычитали баллы, но дедушка продолжал настаивать на использовании литературных спецэффектов. Он научил меня: если у текста есть индивидуальность и характер, совсем неважно, какую оценку ему поставят.
Иногда дедушка перегибал палку. Помню, запер меня в своём кабинете и сказал, что не выпустит, пока я не осилю 100 страниц «Князя Серебряного». Это стало пыткой похуже жареной капусты на ужин — все слова по отдельности были понятны, но в цельные предложения не складывались ни в какую! Вскоре я совсем отчаялась и твёрдо решила прочитать 100 страниц чего-нибудь другого, подошла к книжному шкафу и наткнулась на «1984» Джорджа Оруэлла — эта случайная встреча изменила мою жизнь.
С тех пор дедушкин кабинет превратился для меня в пещеру с сокровищами — там я нашла раритетного Чарльза Диккенса на старорусском и карикатуры Херлуфа Бидструпа, которые разглядывала днями напролёт. А потом был Драйзер с «Американской трагедией», которую я перечитывала несколько раз, купаясь в слезах. Книги я проглатывала быстро, но память у меня всегда была дырявая. Холодный анализ, которому учили в школе, совсем не помогал, и, если в истории я не находила чего-то важного лично для себя, то сразу её забывала.
На чтение меня всегда вдохновляли люди, они же могли это вдохновение убить — так случилось в средних классах школы, где учителя с холодящим душу удовольствием ставили мне двойки за отличное от их мнение. Зато в институте вдохновение снова вернулось. У меня появился лучший друг Дима Мироненко, который невероятно интересно рассказывал о прочтённых книгах — часто рассказ был даже интереснее самого произведения. Мы вместе прогуливали скучные лекции по макроэкономике, чтобы исследовать книжные магазины и ярмарки, а потом долго спорить на «Чикен Макнаггетс» о том, кто возьмёт следующего «Букера».
Нас завораживали все эти списки, лонг- и шорт-листы на английских сайтах. Денег на всё это не было, но Дима работал в молодёжной газете, от лица которой мы писали письма в PR-отделы британских издательств с просьбой прислать книги на рецензию. К нашему удивлению, один роман всё же пришёл — «Astonishing Splashes of Colour» Клэр Морралл. Мы были так счастливы, что не решались развернуть таинственную бандероль дня два. Книгу дочитать так и не получилось, но она одна из тех, что навсегда остались в моём сердце как памятник нашей юности.
Книги для меня делятся на две категории: есть те, на которые ты тратишь время, и те, в которые ты время инвестируешь. Предпочитаю второй вариант. Сейчас читать удаётся меньше, о чём я, естественно, жалею. Но связано это не с недостатком времени, а с эмоциональной загруженностью. Если моя голова забита разными проблемами, для книги в ней не находится места. Для кого-то литература — это способ отвлечься от реальности, я же воспринимаю ощущения от прочитанного очень эмоционально, как часть своей жизни. Поэтому для меня важно сначала прибраться в голове и приготовиться к чему-то новому — и тогда книга приживётся.
Если моя голова забита проблемами, для книги в ней
не находится места
Pat Pattison
«Writing Better Lyrics»
С Пэтом я училась в Беркли около полутора лет — сначала брала классы по сочинению песен, потом по поэзии. У Паттисона за плечами многолетняя карьера преподавания и несколько знаменитых учеников, среди которых Джон Мэйер, Том Хэмбридж и Джиллиан Уэлч. Пэт любит повторять: «Вы думаете, вы боитесь провалиться? Чушь! Вы боитесь быть посредственными!» С ним я научилась добрее относиться к себе и к своим идеям.
Эта книга — подробный конспект того, чему Паттисон учит в своих классах. Я дарю её многим артистам, с которыми работаю, потому что она здорово помогает в редактуре и полировке любой идеи. Люди иногда просто не знают о том, как использовать звукопись для усиления эффекта от текста, или как гармония работает со строфой. В книге также есть много практических советов и упражнений на каждый день для улучшения качества письма. Отличная тренировка для человека, который хочет стать хитмейкером!
Jake Brown
«Rick Rubin: In the Studio»
Эту книгу мне подарил мой друг Дима Устинов, и она пришлась невероятно кстати, потому что в то время я только начинала свою продюсерскую карьеру и очень боялась сделать что-то не так. Уже на уровне эпиграфа мне стало понятно, что «In the Studio» поставит мне голову на место. Рубин пишет о том, что твоё творение — это отражение жизни, важно впускать в него воздух и вдохновение из разных источников. Казалось бы, очень простая вещь, но для меня, трудоголика, который привык ставить работу в центр жизни, это стало откровением. Рик Рубин — человек-легенда, музыкальный продюсер, сумевший создать хитовые альбомы для совершенно разных артистов от Metallica до Адель, от Run-D.M.C. до Джонни Кэша. Успех в музыкальном бизнесе принято считать чем-то абсолютно непредсказуемым, но Рубин всё раскладывает по полочкам.
David Fallows
«Dufay»
Эту книгу я случайно нашла в бостонской букинистической лавке. Радовалась как ребёнок: гений эпохи раннего Возрождения Гийом Дюфай — один из самых любимых композиторов! Автор биографии не только прекрасно излагает весьма занятную историю этого музыканта, но и анализирует его произведения, которые кажутся очень актуальными сегодня. История Дюфая почти сказочная: она про то, что талант в конце концов побеждает всё. Человек из ниоткуда, незаконнорождённый ребенок, воспитывавшийся в нищете, Гийом Дюфай добился признания ещё при жизни. Он служил при дворах Франции и Италии и писал музыку для важных событий. Одним из его самых известных песнопений является «Nuper Rosarum Flores», написанное для освящения собора Санта-Мария-дель-Фьоре во Флоренции, когда купол Брунеллески был закончен.
Стивен Фрай
«Неполная и окончательная история классической музыки»
Эту книгу нужно читать тем, кто боится длинных учебников и толстых энциклопедий. Наблюдения Фрая тонки и точны, а его способность «сжать» огромный пласт информации в несколько абзацев просто поражает. Благодаря живому, ироничному языку академический по смыслу материал усваивается легко и быстро. Мне кажется, даже те люди, которые пока не очень понимают классическую музыку, с помощью этой книги смогут её по-настоящему полюбить.
David Gibson
«The Art of Mixing»
Когда я приехала учиться в Америку, меня тут же окунули в тучу терминов на английском, которые сложно было понять с первого раза. Благодаря «The Art of Mixing» любимое хобби превратилось в профессию. Книга очень визуальная — здесь много картинок и инфографики, базовые концепции и термины объясняются и подробно, и просто. Даже если у вас несовершенный английский и вы только начинаете интересоваться звукорежиссурой, работа Дэвида Гибсона поможет разобраться с тем, чем занимаются инженеры и продюсеры и как они «расставляют» звуки в пространстве.
Иоганн Себастьян Бах
«Хорошо темперированный клавир»
Одна из самых важных книг, написанных на нотном языке. Благодаря ей я прошла путь от несмелого нажатия двух клавиш на пианино до концертов в четыре руки с моим педагогом в Гнесинке. Так как музыка всегда была огромной частью моей жизни, «Хорошо темперированный клавир» постоянно путешествовал со мной в рюкзаке, становясь свидетелем, а иногда и полноценным участником самых важных событий моего детства и юности. Я до сих пор бережно храню эту порядком истрепавшуюся тетрадь у себя дома и с теплотой поигрываю этюды, которые лучше любой фотографии оживляют моё прошлое.
Tori Amos
Буклет к CD «Scarlet’s Walk»
Как человек, который застал эпоху компакт-дисков, могу с уверенностью утверждать, что буклетик для CD — это отдельный жанр, находящийся на стыке литературы и современного искусства. К пониманию музыки Тори Эймос я шла достаточно долго. Сначала она казалась мне ещё одной женщиной, которая часами рыдает в районной библиотеке, отползая от стенда с психологической литературой к стенду с книгами по радикальному феминизму. Я поняла её и полюбила как раз через альбом «Scarlet’s Walk», посвящённый одной из моих любимых книг «Унесённые ветром».
У друга Димы Мироненко было дорогое лицензионное издание этого диска, которое меня совершенно потрясло. Внутри коробки — и полароидные снимки, и карта Америки с маршрутом путешествия Скарлет О’Хары, и тексты песен (их я до сих пор понимаю только наполовину). Последней каплей стала маленькая кружка для чая, размером с кошачий коготок. Когда она выпала из коробки, я поняла, что у Тори Эймос именно тот вид обаятельного сумасшествия, который я особенно ценю в людях. Это может показаться наивным, но аттракцион с буклетиком и странным, милым мусором сработал на 100 процентов — оформление «Scarlet’s Walk» убедило меня, что музыка на диске просто не может быть плохой.
Daniel Levitin
«This is Your Brain on Music»
Продюсер — это манипулятор. И помимо технических задач у него есть задачи психологические. Сегодня к тебе приходит артист, который стремится вывернуть душу своего слушателя наизнанку, а завтра у тебя группа, требующая заставить пару тысяч человек танцевать до потери сознания. Дэниел Левитин пытается объяснить, как, крутя ручки на консоли, научиться управлять чувствами людей. Автор долгое время работал сессионным музыкантом и инженером звукозаписи, а затем ушёл в нейробиологи. Он прекрасно объясняет связь между звуком и ощущениями — как тембр, ритм, гармония могут повлиять не только на сиюминутное настроение, но и на становление личности.
Жорж Санд
«Консуэло»
Роман «Консуэло» я читала очень медленно. К этому располагало и само издание — шрифт очень мелкий, абзацы очень длинные. Детали тягучего романа о приключениях оперной певицы Консуэло, чьим прототипом послужила знаменитая испано-французская дива Полина Виардо, помню плохо, зато сами ощущения, которые получала от чтения, остались где-то на уровне мышечной памяти. Жорж Санд все сюжетные удары готовит медленно и долго, иногда ожидание становится невыносимым, но оторваться от книги невозможно. Из-за этой неспешности каждый сюжетный поворот воспринимается как откровение, маленькие события проступают очень ярко, вроде бы и не триллер читаешь, а ощущение такое, будто идёшь в тумане по минному полю. Технику Жорж Санд я взяла на вооружение. Особенно хорошо она работает в написании музыки к фильмам.
Joni Mitchell
«The Complete Poems and Lyric»
Если я когда-нибудь решусь сделать себе татуировку со строчкой из песни, это наверняка будет что-то из лирики Джони Митчелл. Я люблю её за удивительный баланс между изобретательностью и элегантностью. Это такие песни, которые отпечатываются в тебе навсегда без всяких татуировок. До переезда в Америку я любила её работы за мелодизм, а голос — за сладкую грусть, и только потом начала придавать значение словам, которые давно и как-то механически заучила. В Беркли, когда институт закрывался, мне удавалось обхитрить охранников и я проводила долгие ночные часы в маленькой комнате для занятий на пианино, без света, играя песни Джони Митчелл.