Книжная полкаХудожница Полина Канис о любимых книгах
10 книг, которые украсят любую библиотеку
В РУБРИКЕ «КНИЖНАЯ ПОЛКА» мы расспрашиваем журналисток, писательниц, учёных, кураторов и других героинь об их литературных предпочтениях и изданиях, которые занимают важное место в их книжном шкафу. Сегодня своими историями о любимых книгах делится художница Полина Канис.
Полина Канис
художница
Повесть «Старик
и море» мама переписала от руки полностью, так как книгу достать было невозможно
Книги всегда были для меня носителями знания, которым очень хотелось обладать, но мне постоянно казалось, что это знание ускользает от меня, — и чем больше я читала, тем сильнее чувствовала это.
С самого раннего детства мне много читали, пока я не научилась это делать самостоятельно. Особое место для меня и сейчас занимают детские книги — сказки Пушкина, Маршака, Чуковского, басни Крылова, повести Киплинга, братьев Гримм, Перро и Андерсена. Я не помню, как их читала, но хорошо помню иллюстрации к книгам: на них я обращала значительно больше внимания, чем на текст. Все сказки были собраны в несколько томов и аккуратно подшиты в твёрдые переплёты, которые лежали в большой комнате. Когда в дошкольном возрасте я ходила в художественную школу на класс флористики, я закладывала между книжных страниц цветы и листья, которые собирала с бабушкой для занятий. Они до сих пор лежат там — листья серебристого тополя, ольхи, анютины глазки.
Мама всегда много читала и постоянно покупала книги, единственное, на чём мы никогда не экономили, — это на них. В нашей библиотеке есть почти все русские и зарубежные классики, собрания сочинений которых мама собирала с особым вниманием с первого до последнего тома в течение многих лет. Она с моим дядей стояла в очередях, сдавала макулатуру, покупала книги по талонам, а когда книги было сложно приобрести — переписывала отрывки от руки. Например, повесть Хемингуэя «Старик и море» мама переписала полностью, так как само издание достать было невозможно. Поэтому и к книгам мы относились очень бережно: не загибать страницы, не есть с книгой в руках, носить с собой в обязательной обложке — чаще всего она была из кальки. Я до сих пор люблю делать такие обложки.
Если говорить о поворотных книгах, то «Тошнота» и «Слова» — это моё знакомство с литературой экзистенциализма и непосредственно с философией Сартра. Романы совпали с моим запоздавшим кризисом переходного возраста и внутренними вопросами, которыми задаются молодые люди, соотносящие своё ощущение одиночества и покинутости с внешними обстоятельствами. Спустя годы Марсель Пруст и его цикл романов «В поисках утраченного времени» имеет для меня особое значение. Думаю, это единственное, что я могу назвать чтением для себя. Мне действительно нравится проводить с Прустом много времени. Читаю я его обычно не в Москве, роман за романом. Это делает меня ближе к воображаемому дому, даёт ощущение спокойствия — чтение похоже на метроном, который своими равномерными ударами приводит меня к правильному темпу.
В основном чтение для меня остаётся работой, которую невозможно делать лёжа на диване: нужна рабочая атмосфера, стул, стол и свободное время, что накладывает определённые ограничения. К тому же читаю я медленно и перечитываю какие-то фрагменты по несколько раз, если они остаются для меня не до конца ясными. Читаю с карандашом, записной книжкой, текстовыделителем и наклейками на страницы. В хороших изданиях я не могу делать пометки или комментарии, поэтому сейчас очень помогают простые бумажные книжки, к которым проще относиться как к материалу для работы и делать пометки на страницах. Выписываю я обычно небольшие выдержки, которые могут пригодиться для работы, от описаний характеров персонажей до позиций авторов. Сосредоточиться на тексте, читая электронные книги, у меня не получается: как и у многих, у меня включается режим скользящего просмотра экрана.
Мне действительно нравится проводить много времени
с Прустом
Данте Алигьери
«Божественная комедия»
«Божественную комедию» нам дали читать в восьмом классе — неожиданный выбор для общеобразовательной школы. Но именно эта книга стала первой, которую я прочла с осознанным старанием. Помню появившееся впервые ощущение, что смысл только что прочитанного ускользает и требуются усилия для того, чтобы его удержать: нужно было перечитывать несколько раз каждую строфу, обращаться к комментариям в конце книги, опять перечитывать и только потом двигаться дальше. Это произведение казалось мне очень сложным, а освоить его было своего рода вызовом, отчего читать текст становилось ещё интереснее.
Александр Пушкин
«Сказка о попе и работнике его Балде»
В детстве эта небольшая книга была моей любимой — вероятно, мне очень нравился акцентный стих, которым была написана сказка, и рифмы, потому что я знала её наизусть. Помню, что у меня всегда вызывал подозрение главный герой сказки Балда, поведение которого напоминало скорее действия машины и, на мой взгляд, было несправедливо к другим персонажам сказки.
Вальтер Беньямин
«Краткая история фотографии»
В книгу включены три эссе, в которых Беньямин говорит о радикальной трансформации общества и искусства на заре XX века и о фотографии как об инструменте и причине этой трансформации. Моё знакомство с работами Беньямина началось на первом курсе школы Родченко, когда на первой неделе обучения нам задали прочитать его эссе «Произведение искусства в эпоху его технической воспроизводимости» — это был вообще первый теоретический текст об искусстве, который я прочитала. Честно говоря, в тот момент я мало что поняла: статья открылась мне только некоторое время спустя как раз c помощью «Краткой истории».
Лев Толстой
«Дьявол»
Эта очень необычная повесть была написана Толстым в 1889 году всего за девять дней, через четыре месяца он вернулся к ней снова и написал второй вариант концовки. В итоге «Дьявол» был издан только в сборнике посмертных произведений Толстого — с обоими вариантами финального эпизода. Повесть раскрывает мысль о скрытом внутренним раздвоении, лежащем в основе человеческого существа, и о невозможности с ним справиться: Толстого волнует, что происходит с человеком, не принадлежащим самому себе. По стилистике «Дьявол» напоминает эскиз, сухой карандашный набросок без полутонов и лишних деталей. Структура схематична и передаёт драму героя через грамматику и лексику текста. Толстой строит повествование на постоянной антитезе с противительными союзами и антонимами: каждое утверждение ставится под сомнение или имеет свою противоположную форму.
Matthew Barney
«The Cremaster Cycle»
В этой огромной книге собраны материалы пяти частей культового видеофильма «Кремастер»: наброски, референсы, фотографии и кадры из видео. Мэтью Барни — американский художник и ключевая фигура видеоарта, чьи фильмы затрагивают практически все актуальные в современном искусстве темы и пластические приёмы. Поэтому его работы важно смотреть не только для самообразования, но и для того, чтобы не поддаться неосознанному плагиату.
Джорджо Агамбен
«Открытое. Человек и животное»
Именно с этой книги началось моё знакомство с философией Агамбена. В ней автор ставит вопрос о том, как формируется понимание отличия человека от животного и какое место в этом занимает антропологическая машина, вводящая это различие.
Marcel Broodthaers
«Collected writings»
Марсель Бротарс — одна из ключевых фигур искусства ХХ века, протоконцептуалист и поэт. Художественную карьеру он начал поздно, сделав свою первую работу в сорок лет, но за последующие двенадцать превратился в важнейшего художника своего времени. Для меня он важен и тем, что был первым художником, разработавшим то, что впоследствии было названо институциональной критикой. Это один из любимых моих альбомов.
Thomas Ruff
«Zeitungsfotos»
Важной частью моей работы над проектами являются фотоархивы, и этот альбом — один из постоянно читаемых в моей библиотеке. В течение десяти лет (с 1981 по 1991 год) фотограф Томас Руфф собирал изображения из немецких газет по широкому кругу тем: от политики до спорта и науки. После падения Берлинской стены и объединения Германии Руфф начал переснимать их для своей серии «Zeitungsfotos», которые и вошли в этот каталог.
Ален Бадью
«Рапсодия для театра»
«Рапсодия для театра» — это исследование западного поставангардного театра на основе статей философа Бадью для журнала L’Art du Théâtre. Моё восприятие театра всегда было неоднозначным: установки и программы современного искусства прямо противоположны классическому театру и после окончания школы Родченко я перестала ходить в театр совсем. Именно с прочтением этой книги связан возврат моего интереса к театру. В книге Бадью последовательно разбирает семь обязательных элементов театра — это место, текст, постановщик, актёры, декорации, костюмы, публика — через призму политики, этики и философии.
Альфред Дёблин
«Берлин, Александерплац»
Действие саги Дёблина происходит в Берлине в конце 20-х годов — в период Веймарской республики между двумя мировыми войнами. Главный герой Франц Биберкопф выходит из тюрьмы после убийства подруги и решает жить как честный человек. Для меня ценность этой книги в том, что всё происходящее в романе описывается через технику монтажа. Через такую работу с текстом в книге фиксируется общество, незаметно двигающееся в сторону крайнего радикализма.