Книжная полкаФилолог
Варвара Гурова
о любимых книгах
10 книг, которые украсят любую библиотеку
В РУБРИКЕ «КНИЖНАЯ ПОЛКА» мы расспрашиваем журналисток, писательниц, учёных, кураторов и других героинь об их литературных предпочтениях и изданиях, которые занимают важное место в их книжном шкафу. Сегодня своими историями о любимых книгах делится бывший редактор «Теорий и практик», а также вокалистка группы «Фонтан» Варвара Гурова.
Варвара Гурова
филолог
Я рада, что учительница
по литературе
не смогла отбить
у меня любовь
к классике
Больше всего в детстве мне нравились аудиоспектакли и пластинка «Али-Баба и сорок разбойников» со стихами Вениамина Смехова и чудесными голосами Олега Табакова, Татьяны Никитиной, Сергея Юрского. До сих пор помню магическое «Съешь апельсин». Папа очень любил читать, поэтому у нас дома большая библиотека с собраниями сочинений — от Пушкина и Брюсова до «Библиотеки фантастики». Я уверена, что любовь к книгам начинается именно с приключений, и оттуда же плавно вырос и мой интерес к фантастике: мой любимый фильм — «Бегущий по лезвию». Но началось всё с книг, с рассказов Рэя Брэдбери, точнее даже с «Человека в картинках» — после него я решила когда-нибудь обязательно сделать татуировку. Фантастика и приключения открывают в реальном мире новое и неизведанное: это многообразие мне никогда не понять, но я хочу хотя бы попытаться.
Конечно, нельзя читать одну фантастику, эскапизм — это крайность. Я рада, что учительница по литературе не смогла отбить у меня любовь к классике. Особенно мне нравились Чехов, Достоевский и Крылов. Толстого начала осознанно читать с «Воскресения». «Война и мир» прошла вскользь, а этот роман я глубоко переживала. Читать каждый раз начинала по школьной программе, но потом задерживалась на том, что было интересно. Помню, как мне не очень нравился Пушкин, только в университете мне начала нравиться его образность в прозе и стихах. Это нормально, что всё начинается с непонимания, даже недовольства. Достаточно одного интересного момента в книге, чтобы вчитаться внимательнее.
Мне всегда хотелось писать: в детстве я писала стихи и рассказы, а когда встал вопрос профессии, выбирала между журналистикой и филологией. Пошла на филфак, решив, что это более фундаментальное образование, и не пожалела, хотя сейчас работаю в журналистике. У нас была отличная кафедра испанского языка, я была буквально шокирована латиноамериканскими писателями и магическим реализмом: кроме Кортасара, Борхеса и Маркеса, это Марио Варгас Льоса, Алехо Карпентьер, Мигель Анхель Астуриас. Мне кажется, они немного изменили во мне восприятие и литературы, и мира в целом. Всё представляется довольно зыбким и наполненным одновременно многими смыслами. Особенно интересно латиноамериканцы воспринимают смерть, она играет огромное значение в их духовной жизни. Мечтаю как-нибудь поехать в Латинскую Америку и посмотреть её изнутри.
На филфаке в принципе нужно было читать очень много, в том числе критики. Тут всё очевидно: если вам хочется глубоко понять «Евгения Онегина», читайте его параллельно с обширным комментарием Юрия Лотмана. Если честно, сейчас я очень жалею, что плохо училась, что рано пошла работать. Кажется, от университета я сохранила только умения быстро читать и грамотно писать, которое сейчас ухудшается со скоростью, обратной тому, как быстро я печатаю на клавиатуре. Одно время я читала только нон-фикшн и заметила, что стала хуже писать и даже устно выражать свои мысли. Художественная литература не только вовлекает в повествование, но и даёт вспомнить язык, каким он должен быть. Боюсь даже представить, как быстро мы забываем язык. Это главный бич времени — мы используем всё меньше слов, чтобы выразить мысли.
Сейчас я стараюсь чередовать нон-фикшн и художественную литературу: чтобы разобраться в себе и окружающих, читаю книги по поведению, работе мозга. В то же время пытаюсь компенсировать прошлые пропуски, иногда и что-то перечитывать. Например, я читала «Улисса», но как-то совершенно бездарно, упустив массу деталей, так что он у меня в планах. Ещё на моей полке стоит «Земля Санникова»: интересно сравнить впечатления с прекрасным советским фильмом. Например, «Солярис» я сначала прочитала, а потом посмотрела. Фильм прекрасен, но книга совсем другая, да и не думаю, что у Тарковского была цель повторить. Его фильм про человека, а книга, скорее, про мир вокруг.
Художественная литература
не только вовлекает в повествование,
но и даёт вспомнить язык
Дэн Хёрли
«Стань умнее»
Книга с жуткой обложкой и названием. Но написана простым хорошим языком, с большим количеством ссылок и примечаний — это хороший знак, значит, была проделана большая работа и проверено много фактов. Прочитала, потому что мне хотелось изучить, как можно улучшить концентрацию и внимание. Автор становится подопытным кроликом и проходит на себе самые разные методики, тесты по улучшению памяти и интеллектуальных способностей — причём все одновременно. Не знаю, осознанно или нет, но после прочтения книги я стала больше внимания уделять спорту, мы с другом купили тренажёр для велотренировок домой, а ещё я занялась музыкой. До этого немного барабанила, теперь начала петь в группе. А Хёрли как раз говорит о том, что спорт и начало занятий чем-то сложным и творческим помогают развивать умственные способности.
Генри Райдер Хаггард
«Дитя из слоновой кости»
Книга времён моей средней школы. Околофантастические выдумки переплетаются с реальной исторической эпохой. В романе Хаггарда герои отправились в дебри Африки, чтобы найти потомков древних египтян. Главный герой — тот же, что в «Копях царя Соломона» и других произведениях Хаггарда, но пока он не так известен и не нашёл легендарных сокровищ. Эта книга нравится мне по той же причине, что и Индиана Джонс, — своими приключениями.
Джон Стейнбек
«Зима тревоги нашей»
Последний роман писателя. Девиз «Зима близко» вполне подошел бы Итану Хоули — главному герою. Вопреки романтизации американской мечты 50–60-х, в этой книге нет намёка на надежду. Героя тяготит его социальное и финансовое положение, но, выбравшись, он перестаёт быть честным с самим собой. Всю книгу Хоули обсуждает с детьми американских президентов, думает о жене, приносит сэндвичи банкиру — в маленьком городке все друг друга знают — и между делом планирует серию афер, которые вернут его семье прежнее высокое положение. Это книга о борьбе между тем, кем ты хочешь быть, и тем, к чему тебя обязывает общество. И это выбор вне времени, который мы совершаем каждый день.
Seeds for Change
«Настольная книга по консенсусу»
Эту книгу мне подарили ребята из книжного магазина «Циолковский» на день рождения. У нас был кофейный кооператив, и вопрос грамотной дискуссии между несколькими людьми, которые строят бизнес горизонтально, стоял остро. С одной стороны, в этой книге написаны очевидные вещи. С другой — можно их знать и не суметь применить. Мне кажется, только спустя два года моего участия в кооперативе я научилась слушать других и сообщать самое важное, а мы все вместе могли принять решение быстро. Хотя человеческий фактор и эмоциональная заинтересованность всегда будут мешать эффективности.
Келли Макгонигал
«Сила воли»
Взяла почитать эту книгу у знакомой — это пример хорошей книги с дурацким названием. В конце каждой главы есть упражнения на укрепление своей воли. Я делала их не полностью, но даже так эффект реально ощутим. Начинаешь сопротивляться импульсам и больше рассуждаешь о своих действиях. Сделаю громкое заявление: эта книга вместе с экономическим кризисом избавила меня от шопоголизма. Мне очень нравится красивая одежда, обувь. Когда у меня были деньги, я редко могла пройти мимо чего-то, что понравилось. Сейчас мне нравится смотреть на всё это, но я покупаю только то, что мне нужно. В этом есть и этический момент. Думаю, к таким книгам важно подходить без предрассудков. Например, там есть и дыхательные практики в помощь. Это было и просто, и сложно — сконцентрироваться на своём дыхании, и только: кажется, через пару секунд я уже начала думать о чём-то другом. Это вообще моя проблема, я могу замечтаться в метро и проехать станцию, могу отвлечься от работы на что-то ненужное, а вернуться потом невероятно сложно.
Гарриет Бичер-Стоу
«Хижина дяди Тома»
С этой книги началась моя любовь к чтению. Конечно, я читала и прежде, но именно с ней связаны мои первые сильные переживания от книги. Мне было меньше 10 лет, и я не могла оторваться: читала за обедом, промахиваясь мимо рта ложкой супа, читала под одеялом ночью. И, конечно, плакала, когда умер дядя Том — символ идеализированной ушедшей эпохи. Это было настоящее детское потрясение — возможно, я впервые осознала, что добро не всегда побеждает. Вдруг я поняла, что мир полон разных людей с разными мнениями и что им не всегда удаётся договориться.
Уильям Гибсон
«Распознавание образов»
Гибсон — это постапокалиптический битник. У него очень разные романы и рассказы: от биоимплантов в «Джонни-мнемонике» Гибсон переходит к рекламным технологиям транснациональных корпораций в «Распознавании образов». После ухода от реальности в приключенческой литературе Гибсон, наоборот, уводит куда-то глубоко под землю — в его мире будущего не очень приятно находиться. Есть и смешные факты. Например, объём памяти в мозгу у Джонни — 60 Гб: сейчас во многих телефонах она больше.
Иван Ефремов
«Дорога ветров»
Ефремова знают по его научно-популярной фантастике. Но кроме художественных романов он написал огромное количество работ и книг о популяризации науки, о палеонтологии, развитии жизни на земле, о космосе и перспективах космонавтики. «Дорога ветров» — суперувлекательный путевой дневник палеонтологической экспедиции СССР в Монголию в конце 1940-х: половина экспонатов Палеонтологического музея в Москве — из этой экспедиции. Учёные без сложных технологий, вооружённые самодельным краном и грузовиком ЗИЛ, отправились далеко на юг, к Красным скалам, на поиски «костей дракона» — так местные называли динозавров. Ефремов описывает все челленджи экспедиции: как сначала все думали, что ошиблись местом, и времени оставалось всё меньше, как были найдены кости огромного динозавра, но вытащить их из породы никак не получилось. Кто может увлекательнее написать нон-фикшн, как не писатель-фантаст?
«Всемирная литература»
Поэзия Африки
Я нашла эту книгу в подъезде. У нас там такой своп: оставляешь что-то ненужное, но в хорошем состоянии — кто-то забирает. «Всемирная литература» — очень ценная серия, особенно старые издания. Потому что переводчики, работавшие с этими текстами, самые лучшие. Кто переведёт лучше Норы Галь? Поэзия Африки совершенно отличается от привычной поэзии. Это не лирика — это грозные манифесты целого континента, который сотрясается от войн за независимость, болезней, колониализма, тирании и неравенства. Почти каждый стих посвящён свободе, каждый читаешь взахлёб. Один из них я взяла как основу для текста новой песни моей группы «Фонтан». Переводчики проделали колоссальную работу, сохранив неистовые ритмы африканцев с глазами, налитыми кровью, сухими мускулами, готовыми к бою. Кто знает, может, именно африканская поэзия — предтеча рэпа.
Шервуд Андерсон
«В ногу!»
В университете у нас был очень занудный преподаватель античной литературы. На последнем курсе нужно было взять спецкурс, и я узнала, что он ведёт курс американской литературы начала XX века, а я тогда много работала и пропускала занятия. Записалась на курс, решив, что будет халява. Это оказался один из самых интересных курсов: мало кто с таким интересом раскрывал свой предмет, давал интересные задания по анализу, мы устраивали горячие дискуссии на занятиях. Так я познакомилась с Шервудом Андерсоном.
Он повлиял на творчество Стейнбека и многих других авторов. Пока Фицджеральд заглядывался на золотую молодёжь, Шервуд Андерсон одним из первых американских писателей поднял вопрос о социальном неравенстве и классовой борьбе в США. Роман «В ногу!» вышел в тот же год, когда случилась Октябрьская революция, а чуть позже в Америке начался кризис и Великая депрессия. Тогда и Хемингуэй, и Фицджеральд вместе с Драйзером и другими американцами тоже начали уходить от приукрашивания действительности к критическому реализму.