Здоровье«Бессилие и ощущение обмана»: Люди о том, как их лечат
от COVID-19

В начале марта я поехал в Испанию, где хотел провести праздничные выходные. В те дни там было ещё не очень много заболевших, а в самой Барселоне, куда я и прилетел, так и вовсе единицы. Где я заразился, я так и не понял — возможно, это случилось только в самолёте, когда я возвращался домой. По приезде сразу же появились симптомы: температура около 37 градусов, сухой кашель, першение в горле. Потом почувствовал боль в лёгких, температура поднялась ещё выше. Вызвал скорую — врачи приехали в «скафандрах» и тогда же взяли мазок на анализ. Через три дня мне подтвердили диагноз и тогда же сказали, что увозят в больницу — НИИ им. Склифосовского.

По сути, никакого лечения у меня не было, потому что болезнь протекала в лёгкой форме. Мне давали таблетки с отхаркивающим действием, и на этом всё. В больнице я провёл шестнадцать дней и, можно сказать, ничего не делал. По сути, мой организм сам справился с вирусом. У меня нет хронических заболеваний, я молодой, поэтому легко перенёс. В последние дни в больнице мне впервые сделали КТ, тогда же и подтвердилась пневмония в лёгкой форме. Поскольку пандемия в России тогда только начиналась, то у меня осталось хорошее впечатление. Я лежал один в палате на пять коек. Кормили хорошо, три раза в день. Врачи каждый час делали обход, измеряли температуру, мне тогда сделали все возможные анализы. Сейчас я думаю, что московское здравоохранение тогда работало отлично — чего, я полагаю, нельзя сказать про регионы.

О том, что со мной что-то не так, я впервые задумалась вечером 22 апреля. Ощущения были такие, будто меня переехал танк или я оттрубила два часа с Джиллиан Майклз, хотя я всего лишь ходила из комнаты в кухню и работала за ноутбуком. Подумала, что у меня температура. Измерила — 36,6 градуса. Следующие два дня чувствовала себя так же: всё валилось из рук, делать ничего не хотелось. Я списывала на прокрастинацию и погоду.

Потом температура впервые поднялась — 37,2 градуса. Начался насморк. Муж предположил, что это ОРВИ: ну, весна, сезон. Я всегда выходила из дома в маске, с санитайзером. Возвращаясь из аптеки или магазина, куда ходила не так уж часто, протирала ручку двери, ключи, телефон спиртом. Ни с кем не обнималась, в гости не ходила, не бывала в местах скопления народа, не привлекалась, не была замечена и так далее. То есть предположить у себя что-то серьёзнее простуды было странно. Потом три дня я чувствовала себя всё хуже и хуже. Написала об этом в фейсбуке — и знакомая предположила, что именно так может протекать пневмония, почти бессимптомно. Позже эту версию подтвердит мне врач в коронавирусном КТ-центре. Он скажет, что многие люди до сорока лет болеют именно так — с невысокой температурой. Им просто тяжело дышать.

Кашель тогда так и не появился, но температура поднялась до 38,2, так что я вызвала врача. Пришёл молодой доктор, его «перебросили на обход больных» из другой больницы. В маске, перчатках, бахилах и с санитайзером. Он расспросил меня и вручил из огромного пакета таблетки (противовирусный препарат с недоказанной эффективностью при лечении новой коронавирусной инфекции. — Прим. ред.). Потом послушал и сказал, что в лёгких хрипы и мне нужно поехать на компьютерную томографию в поликлинику. Тут я, кажется, впервые испугалась. Бергамо, Нью-Йорк, даже московская Коммунарка — я читала о них, смотрела видео, но тут всё это происходило уже со мной. Было страшно. «А когда можно сделать КТ?» — спросила я, чувствуя, что веду себя как дура. «Когда угодно. КТ можно сделать круглосуточно».

В КТ-центре нас встретили люди в защитных костюмах. Это был сюр: сочетание старинного здания с колоннами и белых костюмов с респираторами напоминало хоррор. Меня усадили, расспросили, записали и через десять минут уже сделали КТ. Потом взяли кровь и мазок изо рта и носа. В этот момент зашла медсестра с результатами обследования и сказала, что у меня пневмония с поражением четверти лёгких. Врач спокойно объяснял, что, судя по КТ и симптомам, у меня именно новый коронавирус, но бояться нечего: двадцать пять процентов — это ранняя стадия. И вообще, даже если семьдесят пять процентов лёгких поражены, это обратимо.

Взяли ещё один тест, на антитела — их не оказалось. Выдали диск с записанным на него КТ — на случай если захочу узнать другое мнение. Дали с собой антибиотик азитромицин и противомалярийное средство. На выходе пытались дать ещё и маску с перчатками, но я отказалась: мы запаслись заранее. Ощущения были дикие — и если честно, я от нашей системы здравоохранения такого сервиса не ожидала. А уж того, что меня будут успокаивать, говорить со мной бережно, не ожидала тем более. Когда я написала о своём походе в поликлинику в соцсетях, некоторые предположили, что это «блатная больница», что это я блатная, потому что живу в ЦАО. Предполагали даже, что пост проплачен мэрией Москвы. Но нет: это обычная поликлиника номер три, я туда попала по ОМС, потому что приписана к ней. Хотя я даже не москвичка: я из Владивостока. Так что никакого блата.

Следующие шесть дней я принимала антибиотик, противомалярийное и противовирусное — и задыхалась. Мне стало трудно дышать. Знаете, такое чувство, когда не можешь вдохнуть до конца? Как будто кто-то на груди сидит. Я вдыхала и кашляла. Мне звонили из Роспотребнадзора, из поликлиники и интересовались, как я себя чувствую. Я спрашивала: «Дышать тяжелее, что делать?» Говорили звонить в поликлинику и снова вызывать врача. «Но вы же сейчас из поликлиники мне звоните? — спрашивала я. — Может, вы вызовете?» Оказалось, всё не так просто: собирающие статистику находились не в одном здании с колл-центром, который записывает вызовы врача.

Позже выяснилось, что результаты теста на COVID-19 у меня отрицательные, но по всем симптомам и картине на КТ это именно новый коронавирус (данные из Китая показывают, что примерно тридцать процентов всех тестов могут давать ложноотрицательный результат. — Прим. ред.).

Неделю назад позвонили из Роспотребнадзора и грустным голосом сказали, что ежедневно звонить больше не будут: наверное, не я одна предположила, что в этом нет никакого смысла. Врача вызвать я могу и самостоятельно, скорую — тоже, а для всего остального они бесполезны. После того как азитромицин закончился, снова приходил врач — он был очень уставшим, я была у него тридцатой пациенткой за день. Говорил, что заболевших стало больше. Рабочий день у него был до четырёх часов дня, но тогда было уже почти семь вечера, а впереди ещё четыре вызова. Выписал препарат левофлоксацина (антибиотик. — Прим. ред.). Пью его три дня, температура держится на отметке 37, есть слабость, но дышать, кажется, стало легче. В целом я чувствую себя неплохо: обо мне заботятся. Мне не страшно, всё уже случилось. Вот бы ещё запахи и вкус вернулись! Сейчас я могу отличить запах кофе от запаха ароматической свечи, а вот мясо, например, или шпинат есть совершенно никакого смысла: ощущение, что жуёшь полотенце.

Я и моя девушка ушли на самоизоляцию 15 марта, ходили только раз в неделю в ближайший продуктовый в перчатках и масках. Вечером 21 апреля у меня внезапно поднялась температура до 37 градусов. На следующее утро я вызвала врача из специальной поликлиники по месту работы моей мамы, к которой прикреплена. Они сразу взяли мазки, оставили памятку с рекомендациями типа сосать анисовые леденцы, пить таблетки (противовирусный препарат с недоказанной эффективностью. — Прим. ред.), горячий чай и принимать витамин C (у него нет доказанного эффекта в такого рода случаях. — Прим. ред.). Сказали, что анализ будет готов через шесть дней.

Пару дней температура скакала от 37 до 38,3 градуса. Болела голова, а потом стало трудно дышать. Я вызвала скорую. Дозванивалась минут двадцать, потом ещё два часа ждала, пока мне перезвонит врач, и ещё четыре, когда он приедет. Параллельно у моей девушки тоже поднялась температура, и мы вызвали доктора из районной поликлиники. Врач пришла без защиты, выслушала жалобы и прописала антибиотики. На вопрос, что за диагноз, она ответила так: «Ну, инфекция какая-то. Возможно, бронхит». Следом приехала моя скорая, и из защиты на врачах были только маски и перчатки. Они отказались осматривать нас обеих, потому что вызов был только на меня. Сначала сказали, что это типичное ОРВИ, затем — что точно COVID-19 и что анализов можно не ждать. Таким образом, за день нам поставили три разных диагноза. Выписали ещё одно противовирусное (препарат с недоказанной эффективностью. — Прим. ред.). На прощание сказали: «Если на десятый день захрюкаете, то звоните. Может, свозим на КТ».

Дальше у нас обеих пропало обоняние, стала скакать температура. Дышать становилось всё сложнее, и для нас наш диагноз уже был очевидным. 27 апреля я позвонила в свою поликлинику узнать результат анализа — он положительный. Врач пришёл ближе к вечеру в защитном костюме, но маска болталась под носом. Он оккупировал наш стол на два часа и выписал кучу бумажек: постановление на принудительную самоизоляцию, какие-то анкеты, согласие на препараты, направления на КТ. Он долго не мог решить, нужно ли взять анализ у моей девушки, но в итоге взял. Мне выдали противомалярийное лекарство.

На КТ нас должна была отвезти скорая. Ждали машину три с лишним часа, пока не приехал ответственный молодой парень: капюшон от костюма натянут на самый нос, с порога выдаёт две маски для нас. Снова начинаются разборки, почему нас двое, снова часовое заполнение миллиона бумажек. В полночь нас отвезли в ближайшую поликлинику. У меня обнаружили пневмонию в лёгкой степени, у девушки — только следы от старой, которую она, видимо, когда-то пережила, не подозревая об этом. Мне прописали азитромицин (антибиотик. — Прим. ред.) на шесть дней. Обратно добирались своим ходом, поэтому вызвали такси. Можно было и пешком дойти, но сил тогда уже не было. Водитель без маски и перчаток, мы в них. Я натянула шарф на лицо и ничего не трогала.

По идее, за нами должны наблюдать врачи, потому что лечимся мы дома. Пресловутая телемедицина связалась со мной только на третий день после КТ. Девушке на четвёртый день позвонили из департамента здравоохранения. Мы вызывали врача на дом, потому что обеим было страшно из-за проблем с дыханием. Каждый раз приходил новый врач, каждый раз приходилось рассказывать обо всём сначала, каждый раз они не знали, что ответить на наши вопросы. Доходило до того, что на вопрос, почему, девушке тяжело дышать, если у неё якобы нет пневмонии, врач ответил: «Не знаю. Может, это ухудшение, а может, и улучшение». Многие из них приходят безо всякой защиты, кто-то даже не знал, что идёт к пациенту с COVID-19. А ведь потом они посещают других людей! Это всё раздражало. То же самое можно сказать и о врачах телемедицины. В какой-то момент мне показалось, что они просто собирают статистику, никаких рекомендаций и помощи от них я уже не ждала.

Однажды у нас было два врача в один день. Они заменили мне антибиотик на амоксициллин и выдали запас на неделю. Наступили майские праздники. 6 мая я позвонила в поликлинику и попросила консультацию пульмонолога. Выяснилось, что мне не нужны антибиотики, потому что вирусную пневмонию ими не лечат. На мой вопрос, зачем я тогда их пью, врач сказала: исключить бактериальную инфекцию, которая могла бы начаться фоном. А могла бы и не начаться. Тех шести дней на первом антибиотике мне хватило бы, но доктор так и не поняла, какого хрена мне назначили ещё и препарат амоксициллина. Тут до меня окончательно дошло, что лечить нас им нечем. Врачи назначают токсичные противомалярийные средства с недоказанной эффективностью и сильными побочными эффектами. И антибиотики, которые убивают всё, кроме самого вируса. Я не на шутку разозлилась. Какое-то бессилие и ощущение обмана.

Всё это время мы не отказывались от посещения врачей, потому что они измеряют уровень кислорода в крови. Я попросила взять анализы у моей девушки и назначить ей консультацию с кардиологом по телефону, потому что у неё есть сопутствующие заболевания. Врач сказала, что плановые осмотры они не проводят, потому что пандемия. Но это не плановый осмотр! COVID-19 может влиять на сердце, но врачей это не особо волнует: ни консультаций, ни анализов мы не получили. Как и результат моей девушки на новый коронавирус: нам просто никто его не сообщает. Поликлиника отправляет в Роспотребнадзор, а они — обратно в поликлинику. Но говорят, если бы тест был положительный, то позвонили бы. На все мои «да это же очевидно, она живёт со мной, у меня положительный» им наплевать.

Сейчас одни симптомы сменяются другими. Несколько дней у девушки была сыпь, потом у нас появилась дикая слабость в мышцах. Мы продолжаем пить чаи, витамин C (нет доказанного эффекта в такого рода случаях. — Прим. ред.) и варим морсы. Надеемся, что хотя бы не станет хуже.

В десятых числах апреля у моего папы сильно поднялась температура, о чём он не сказал. Через четыре дня заболела я. Потом температура поднялась у моей мамы. Заболел друг родителей, через три дня — его сосед. Потом мой молодой человек. Мы не стали сразу вызвали врача, потому что подумали, что просто простудились. Но потом все резко начали терять обоняние. Я не чувствовала ни запаха духов, ни хлорки. Тогда уже и обратились за помощью.

К нам пришла врач — без перчаток и со спущенной маской на лице. Не помыв руки, она принялась ставить нам диагноз. Понятное дело, что она была измотана, но ждать что-то от такой помощи бессмысленно. В итоге она нехотя послушала, но ничего не прописала. Решила, что у нас у всех ОРВИ, а подозрения на новый коронавирус нет. Мы еле уговорили её дать нам направление на компьютерную томографию. В итоге нас всё-таки записали, и мы проверились. Сам процесс занял пять минут, а расшифровка результатов — полдня. В итоге у меня всё чисто в лёгких, а у мамы на четверть поражено левое лёгкое, ей поставили диагноз «пневмония». Ещё у мамы взяли мазок, а у меня не стали. Вместе с ней подписала бумагу, по которой теперь должна сидеть дома две недели.

Мне выдали противовирусный препарат (с недоказанной эффективностью при лечении коронавирусной инфекции. — Прим. ред.), маме — антибиотик азитромицин и гидроксихлорохин (противомалярийное средство, которое может быть эффективным при COVID-19, но не зарегистрировано по этому показанию. — Прим. ред.). Другу семьи дали антиретровирусный препарат, который назначают при ВИЧ (эффективность такого лечения при COVID-19 не исключена и изучается в настоящее время. — Прим. ред.). Мы не принимали таблетки: их назначили ещё до того, как мы вообще узнали о положительном тесте. Ну и если до сих пор нет лекарства от нового коронавируса, то как нам помогут сильные антибиотики и иммуномодуляторы? Моему молодому человеку выписали только азитромицин, но другой врач ему порекомендовала купить пробиотики (эти препараты могут улучшить течение некоторых диарей, но пока их действие изучено слишком плохо. — Прим. ред.). Мы обильно пили горячие чаи — с облепихой, калиной, клюквой и шиповником. Питались мы куриными супами.

После КТ мы очень долго ждали результаты теста. Мама начала звонить по всевозможным номерам поликлиник, штаба по борьбе с коронавирусом и департамента здравоохранения. В итоге на её почту пришло письмо с положительным результатом теста — так что логично предположить, что у нас всех тоже есть COVID-19. Всё это время нам каждый день звонили из департамента здравоохранения и спрашивали о самочувствии. Когда мы узнали о положительном результате теста, я сказала ДЗМ, что контактирую с ней и изолироваться не могу. Ответили, что передадут эту информацию в поликлинику и со мной должны будут связаться — но этого так и не случилось. ДЗМ перестал звонить почти сразу после того, как узнал, что у моей мамы положительный результат.

Тогда мы решили звонить в поликлинику, но там никто не брал трубку, ответа ждали часами. Но когда нам отвечали, то выяснялось, что операторы ничего не знают и не могут нам помочь. Дошло до того, что неделю назад маме позвонили из поликлиники и обрадовали, что её результат теста отрицательный. Тот же самый, который неделю назад был положительным! Мы пытались добиться повторного мазка. Нас морозили три дня, и наконец они забрали ещё один. Но забрали только у мамы — у меня отказались. Два раза обещали, что к нам приедет врач, — и два раза он не приезжал.

У молодого человека брали мазок два раза, и каждый из них показывал разный результат. Теперь ждём результаты третьего, хотя и его тоже сначала брать не хотели. Молодой человек настоял, потому что ему нужно выходить на работу. Если он там кого-то заразит, то будет виновата поликлиника — она же выписала ему справку, что он здоров.

Я заболела в марте, когда вернулась из Франции. Тогда случаев нового коронавируса в Беларуси было ещё не так много, в аэропорту нас даже не осматривали. Почти сразу у меня поднялась температура, пропало обоняние и появилась слабость в теле. Было тяжело дышать, а потом по телу пошла сыпь. Я вызвала врача домой и уже тогда подозревала, что это именно новый коронавирус. Я спросила, будут ли у меня брать мазок. Без объяснений мне ответили отказом и сказали, что это не COVID-19. О том, что это именно он, я узнала постфактум, когда сдала тест на антитела.

Никакого особого лечения мне не назначали, хотя к тому времени у меня уже пять дней держалась температура под 39 градусов. Слава богу, у нас в домашней аптечке были хорошие иностранные лекарства, которые помогали бороться с симптомами. Я принимала обыкновенный парацетамол в пакетиках с добавками витамина С. Знаю, что сейчас в наших больницах дают препарат на основе парацетамола и кофеина.

К сожалению, в Беларуси в этом смысле сейчас всё печально. Мне очень жаль врачей, но медицина оказалась беспомощной и неподготовленной. Мест в больницах катастрофически не хватает. Люди, у которых были назначены плановые операции, оказались в ситуации, где врачам не до них. Многие отделения переделаны под COVID-19: я слышала, что даже травматологи у нас теперь лечат пневмонию, потому что не хватает врачей. Докторов обманывают, обещанных премий не платят. Если какие-то деньги выделяют, то они совсем крошечные. Как и многие страны, Беларусь не была к готова к пандемии, но бездействие властей приводит к плачевным последствиям.

ФОТОГРАФИИ: luda311 — stock.adobe.com, khuntapol — stock.adobe.com