Здоровье«Это не твой ребёнок»: Женщины о тестах
на отцовство

Неля Р.

Моя семья — это сын и кошка. С отцом моего сына мы встречались около восьми лет, меня хорошо приняла его семья. Мечтали о ребёнке, но долго не удавалось, рассматривали ЭКО. Когда я наконец забеременела, мы запланировали свадьбу — с запасом времени, чтобы выдержать траур по его отцу. А потом случилось одновременно несколько вещей: я попала в больницу на сохранение, а он, хотя и навещал меня, одновременно подал заявление в загс на заключение брака с другой девушкой из нашей компании. Потом вдруг улетел на две недели в Европу — как оказалось, в свадебное путешествие. Я узнала обо всём случайно через социальные сети. В итоге я родила раньше срока, и потом всё было как в тумане.

Сейчас, по истечении двух лет, я понимаю, что многое надо было делать иначе, но на тот момент я осталась одна, с недоношенным слабым ребёнком, без семьи, а все друзья куда-то пропали. Он сына сначала признал, но потом его мать начала кампанию «это не твой ребёнок»: по срокам, если считать беременность доношенной, то за сорок недель до родов его не было в стране. Больничные выписки о том, что беременность недоношенная, никого не интересовали.

Когда всё это завертелось, сыну не было даже месяца, я едва начала гулять с ним на улице. Одновременно обнаружились проблемы со здоровьем малыша. Я не высыпалась, не справлялась, жила в полной изоляции, чувствовала себя никому не нужной неумехой. Когда мне напрямую предложили сделать тест на отцовство, я разревелась — это показалось очередным предательством. Несколько месяцев он утверждал, что я хотела обманом подсунуть ему ребёнка другого мужчины, а он якобы давно догадался об этом и потому ушёл — чтобы не воспитывать «чужого». Зачем он тогда признал ребёнка сразу после его рождения, я так и не поняла. Я согласилась на тест, потому что хотела закрыть вопрос.

Одновременно он подал в суд на оспаривание отцовства — похоже, это было делом принципа с его стороны (или со стороны его матери). Возможно, он  боялся, что я подам на алименты — тогда у него была ещё нормальная официальная зарплата. Когда у сына брали кровь для анализа, он впервые провёл с ребёнком, которому было уже четыре месяца, несколько часов вместе — но даже не смотрел на него. Было стыдно и унизительно. Результаты пришли через две недели: с одной стороны, я точно знала, кто отец ребёнка, а с другой, думала — вдруг у них там в лаборатории произойдёт ошибка, что тогда? Доказывать? Отступить? Сдаться? Но, конечно, результат подтвердил — это его ребёнок с вероятностью 99,9 %. Выяснилось, что заявление всё равно никто отзывать не будет — я не стала спорить. В конце концов, лучше никакого отца, чем такой отец.

Потом мы долго не виделись, иногда списывались. Я не настаивала на общении — женатый мужчина мне не интересен. В редкие посещения он приносил исключительно не то, что я просила. Если я говорила, что на подгузники такой-то марки у сына аллергия, то приносил он именно их. Я год подрабатывала переводами, потом отдала сына в частный садик, вернулась на работу. Мы живём впритык, чаще в долг. Сильно помогают коллеги и случайные люди из интернета — дают вещи, игрушки, лекарства. Так что мы не совсем одни.

Когда сыну исполнился год, у его отца обнаружили онкологическое заболевание. Сделали операцию, присвоили инвалидность, сообщили, что детей больше не будет. Тогда ему срочно понадобилось вернуть ребёнка обратно. Да и доказательство отцовства есть — заключение внезапно приобрело вес, и он стал о нём напоминать. Я же в ответ напоминаю о словах его матери: результат теста указывает лишь на вероятность отцовства, и это заключение ничего не стоит, «зря только деньги потратили».

Он хотел повторить экспертизу, но я отказалась — не хочу подвергать ребёнка такому во второй раз. Со стороны отца вижу кипучую деятельность в духе «я хочу сына», но не «я хочу быть отцом». Конечно, теперь меня обвиняют в том, что я настраиваю сына против отца, но я не планирую тратить время на такую ерунду. Зачем ему теперь нужен ребёнок — не знаю. Думаю, он боится, что некому будет в старости стакан воды подать, но не хочу, чтобы эта проблема решалась за счёт моего сына.

Ирина Андреева

юрист

Я сталкиваюсь с тестами на родство пару раз в год, поскольку семейное право не основная моя специализация. Я представляю интересы доверителя; чаще всего отцовство надо установить в случаях, если открылось наследство или у женщины ухудшилось материальное положение и надо взыскать алименты.

Совсем вопиющая история произошла с моим бывшим бойфрендом Сергеем. У него был роман с женщиной, с которой они то сходились, то расходились. В один из периодов совместной жизни она забеременела — все были счастливы. Сережа очень полюбил родившуюся дочку, при этом у него уже был взрослый сын от первого брака. Через год после рождения ребёнка они опять разошлись, но дочку он продолжал воспитывать, она периодически жила у него. Когда девочке было шесть лет, Сергей вдруг получил повестку в суд — иск о признании отцовства другого мужчины и исключении записи о Серёжином отцовстве. Провели экспертизу: оказалось, что генетически он действительно не отец. Больше Сергей дочку не видит.

Ещё один случай: девушка приехала из небольшого уральского города на заработки в Петербург — там была мимолётная связь, в результате которой родилась дочь. Мужчина отказался принимать участие в жизни ребёнка, а отцовство не устанавливалось. Она после рождения дочери уехала на родину и случайно, через пару лет, узнала, что отца ребёнка убили — и у него осталась квартира. При содействии его сестры получили образцы ДНК с расчёсок, зубных щёток и провели экспертизу. В итоге установили отцовство, и девочка вступила в наследство.

Анна Ш.

Мои родители давно в разводе, и у папы как-то была непродолжительная связь с женщиной, которая, помимо прочего, прилично выпивала. Где-то года через два она позвонила ему и сказала, что родила ребёнка и оставила его в роддоме. К слову, она хотела сделать аборт, но в нужный момент не нашла паспорт.

В итоге мой отец пошёл в опеку и к юристам. Ему сказали, что нужен анализ ДНК. Далее был суд, по результатам которого отца восстановили в отцовстве. Это важно: в итоге он не усыновил моего брата, а именно доказал, что Саша его сын. И когда биологическая мать, отказавшаяся от Саши, умерла, он смог претендовать на наследство — то есть тот факт, что отца восстановили в правах, дал Саше квартиру.

Ольга К.

Я родила сына в сорок лет. Беременность была незапланированной, но я сразу решила, что у меня будет малыш. В суд подала из-за алиментов — правда, до них пока дело не дошло, отец ребёнка сейчас проходит серьёзное лечение, и я его жалею. Он меня, правда, ни разу не пожалел — но немного помогает деньгами, иногда привозит сыну игрушки. Стал видеться с ребёнком только на третий год — и Кирилл всегда ему очень радуется. 

Анализ ДНК я делала по решению суда — и не сомневалась в результате, но боялась, что отец ребёнка сможет за деньги повлиять на него. На добровольную экспертизу он не согласился, пришлось делать через суд. Но всё прошло нормально, результат положительный. Правда, пока это дало мне только одно — возможность вписать отца в свидетельство о рождении вместо прочерков. Меня это очень беспокоило, я считала, что это нехорошо для сына. Вопрос алиментов надеюсь поднять позже, когда у отца ребёнка завершится лечение.

Ольга Г.

Я встречалась с парнем три года, всё было хорошо, мы собирались пожениться. Я забеременела, и на сроке в пять месяцев он сообщил, что мы расстаёмся — а его мама ещё и посоветовала мне прервать беременность, сделать искусственные роды на позднем сроке. Это в мои планы не входило; когда родился Андрей, я сообщила об этом его отцу, и тот даже навестил меня в больнице.

Через десять месяцев я решила всё-таки подать на него в суд: пошла к своей подруге, адвокату, она помогла написать заявление. На первое заседание он не явился, на второе всё-таки пришёл, и нам назначили судебно-медицинскую экспертизу. Четыре раза мы с малышом ездили в Ростов, это около сорока километров от нашего города — а он так ни разу и не приехал для проведения экспертизы. В итоге судья сказала, что если он не приедет на пятую, то его по умолчанию признают отцом. Он приехал, экспертизу провели, отцовство признали — и тогда я подала на алименты. Теперь я получаю от него порядка десяти тысяч в месяц. Экспертиза, кстати, дорогая штука — обошлась мне примерно в тридцать тысяч, и это было семь лет назад. 

Ещё у меня есть старший сын, ему шестнадцать и вот с его отцом я поначалу не устанавливала отцовство, не запрашивала алименты — просто хотела, чтобы у меня был ребёнок. Но через восемь лет после его рождения обстоятельства изменились, я поняла, что второго ребёнка сама не потяну, поэтому и подала на установление отцовства. Дело ведь не только в алиментах; возможно, ребёнок сможет претендовать на наследство в будущем.

Но самая любопытная история произошла потом: отец Андрея женился, у него родилась дочка. А в этом году его жена (не знаю точно, развелись они или просто разъехались) подала на него в суд, на алименты. Меня вызвали в качестве свидетеля. На суде была я (свидетель), ответчика не было, и его жены, подавшей в суд, тоже не было. Я, третье лицо, по сути, решала, достойна ли его дочка этих алиментов. Я сказала, что я не против, чтобы и она получала одну шестую от его зарплаты — так что и она теперь получает алименты. 

Фотографии: sata_production — stock.adobe.com, sudok1 — stock.adobe.com