СпортПервая марафонка Кэтрин Швитцер
о революции в спорте
и забегах в 70 лет

↑ Трейлер документального фильма «Бег — это свобода»

О фильме и зарождении бегового движения

Я была щуплой, худенькой девочкой, и мне никак не удавалось попасть в школьную команду по хоккею на траве. Когда мне было двенадцать лет, отец посоветовал мне начать бегать: 1 миля (1,6 километра. — Прим. ред.) в день — и, возможно, вскоре меня возьмут в команду. Позже я играла и в хоккей, и в баскетбол, но бег остался на первом месте. Это был самый настоящий эмпауэрмент: я обрела чувство бесстрашия. Бег научил меня стойко принимать вызов, и каждый день я становилась сильнее. Марафонцем я стала по простой причине: чем дольше я бежала, тем сильнее себя ощущала. Бостонский марафон, основанный в 1897 году, был самым известным забегом в мире, не считая Олимпийских игр. Но, в отличие от Олимпиады, он был открыт для каждого, кто хотел попробовать себя в беге на длинную дистанцию. Перспектива забега на 26,2 мили (42 километра 195 метров. — Прим. ред.) рядом с величайшими спортсменами меня завораживала. В этом уникальность бега как вида спорта: ты не можешь просто выйти на поле и играть в бейсбол с «Нью-Йорк Янкиз». Впрочем, когда во время моего первого забега Джок Семпл попытался сорвать с моей груди номер, стало очевидно, что Бостонский марафон был открыт не для каждого. К счастью, мужчины, бегущие рядом, яростно вступились за меня и помогли довести дело до конца.

С тех пор я бежала Бостонский марафон восемь раз и в предпоследнем забеге финишировала второй. Я побеждала в Нью-Йоркском марафоне. По сегодняшним меркам я, безусловно, профессиональный спортсмен. Долгое время я была очень востребована, но при этом не зарабатывала денег — в лучшем случае организаторы возмещали расходы на участие в соревнованиях. Раньше спортивные федерации держали бегунов мёртвой хваткой по части выплат. Были и другие прекрасные спортсмены — олимпийские чемпионы, чьи фото обошли первые полосы всех газет, — и им тоже не платили вовсе или платили тайно. Производители спортивной обуви могли предложить следующую схему: беги в Adidas — и получишь 500 долларов за первое место, 400 — за второе, 300 — за третье. В общем, долгое время спортсмены были в отчаянии. Потому легендарный олимпиец Стив Префонтейн очень активно выступал за то, чтобы бег достойно оплачивался.

Фильм «Бег — это свобода» не только об ограничениях, с которыми сталкивались спортсмены в прошлом, но и о нашей общей победе. Со временем нам удалось выйти за пределы любительского спорта: наконец атлеты могли выбирать, где и как бегать, и, более того, сделать бег профессией. Когда мне впервые предлагали дать интервью для фильма Морраса, а это было ещё десять лет назад, я была настроена скептически. Сколько раз я давала подобные интервью, и это ничем не заканчивалось — никогда не доходило до выпуска в прокат. Процесс создания кино — от зарождения идеи до выхода на экраны — очень сложный, дорогой и длительный, и я часто говорю, что только «марафонец» способен довести это дело до конца. Режиссёр Пьер Моррас — марафонец в прямом смысле: он сам бегает и привык к длинным дистанциям. Может быть, потому фильм и получился таким хорошим.

О женщинах в большом спорте и спортивной журналистике

То, что происходит в беге сейчас, — результат социальной революции. Сегодня
58 % бегунов в США — женщины. На забег La Parisienne, в котором я участвовала пару недель назад, зарегистрировались около 40 тысяч женщин. Франция, Канада, Германия, Япония — в этих странах беговое движение каждый год набирает обороты. Раньше считали, что бег не для девушек: женщина не должна изнурять себя, женщина не должна потеть, женщина не должна того и не должна этого. Когда я спрашивала, что такого неженственного в беге, у оппонентов, как правило, не находилось объяснения. Вы видели женский марафон в Рио в этом году? Это было божественно красиво. В профессиональном и любительском беге мы уже прошли этап сексизма, и мужчины привыкли к тому, что женщины обгоняют их в смешанных забегах. Конечно, популярность видов спорта не всегда определяет половая принадлежность. Люди скорее станут смотреть трансляцию состязаний по мужской гимнастике, чем марафон — эту дисциплину многие находят слишком долгим и скучным зрелищем.  

Раньше женщинам в спорте было крайне сложно, и старшее поколение прекрасно это помнит. Всю жизнь я занимаюсь спортивной журналистикой. Сорок лет назад мало было присутствовать на забеге — нужно было уметь написать об этом: так мы рассказывали миру о нашем движении и в то же время самовыражались. И если сначала мне было интересно просто писать о беге, со временем моя деятельность приняла организационный характер. Кроме того, я стала комментировать забеги. Среди моих приятельниц были футбольные, хоккейные комментаторы — в общем, женщины, которые обозревали традиционно «мужские» виды спорта, — и им было сложнее, чем мне. После матчей мужчины-репортёры брали у спортсменов эксклюзивные интервью в раздевалке, а женщинам приходилось ждать, пока игроки выйдут. Из раздевалок спортсмены направлялись прямиком в душ, а затем на пресс-конференцию, так что за качественные материалы приходилось бороться.

В профессиональном и любительском беге мы уже прошли этап сексизма, и мужчины привыкли к тому, что женщины обгоняют их в смешанных забегах

Теперь женщины в США активно работают репортёрами на крупных соревнованиях по футболу. Их функция не всегда ограничивается интервью в перерывах между таймами и обозрением матчей в студии — некоторые девушки становятся комментаторами. Правда, попасть на эту позицию сложнее: у нас комментаторами зачастую оказываются бывшие игроки, прошедшие подготовку, и, конечно, подавляющее большинство — мужчины. В Сиракузском университете, где я училась, одна из лучших школ журналистики в США. Там, как и в других университетах страны — Колумбийском, Портлендском, Университете Миссури, — среди спортивных журналистов больше женщин и их успеваемость выше (мужчин больше разве что в школах спортивного менеджмента — многие парни мечтают стать спортивными агентами). В странах, где женщины в спортивной журналистике пока не на таких сильных позициях, непременно нужно отстаивать свою профессию, но «внедряться» лучше постепенно, без агрессии.

Надо признать, что в мире всё ещё много предубеждений. Подписывая материал о футболе именем Мэри Кейт Джонс, понимаешь, что читатели могут отнестись к информации предвзято, а вот М. К. Джонс — совсем другое дело. Когда я регистрировалась на Бостонский марафон, указала свои инициалы К. В., как я привыкла делать в университетской газете. Подписывая тексты инициалами, я хотела придать им авторитета — не скрою. Но дело не только в половой принадлежности: мне кажется, «Джей Ди Сэлинджер» звучит мощнее, чем «Джерри Сэлинджер». Впрочем, было бы интересно задать тот же вопрос Джоан Роулинг, самой богатой женщине Великобритании. А вообще, хорошо бы, чтобы все мы перестали думать о «мужском» и «женском» и просто могли беспрепятственно выполнять свою работу.

↑ Кэтрин Швитцер на финишной черте Нью-Йоркского марафона, 1974 год

О популяризации бега и давлении на спортсменов

Сейчас бег — это глобальный тренд, и мне кажется, что это здорово во всех отношениях (ну, или почти во всех). Конечно, когда ты взрослеешь, временами кажется, что раньше было лучше. Кто-то из пионеров бегового движения может сказать, будто из этого спорта ушла романтика, но потом мы вместе смотрим на фото наших первых забегов и от души смеёмся. Ну и одежда была на нас! Спортивная форма тех времён не отличалась удобством. Мне совершенно не нравились шорты, и я решила бегать в коротких юбках. Многие женщины не бегали просто потому, что не существовало спортивных бра. Надо сказать, идеальный бюстгальтер для спорта всё ещё не изобрели, но уже то, что представлено на рынке сегодня, даёт женщинам с большой грудью возможность заниматься спортом с комфортом.

Прогрессу науки нужно сказать спасибо и за спортивные напитки. Кто-то скажет, что на марафонах вполне достаточно воды. Но новые напитки с комплексами витаминов и минералов действительно помогают восстанавливаться быстрее. Теперь марафонцы не падают на финишной прямой, их не рвёт после забега — до такой степени обезвоживания просто не доходит. Современная спортивная обувь тоже феноменальный продукт. Раньше к концу марафона у меня ноги были стёрты в кровь, а теперь я могу пробежать в новых кроссовках как минимум половину дистанции без повреждений. Так что развитие спортивной индустрии — это явно не конец эпохи и не прощание с романтикой. Это прогресс. Сейчас я бегаю в Reebok, и, должна сказать, подписать свой первый контракт с брендом спортивной одежды в шестьдесят девять лет — необычный опыт.

Атлетам из Кении или Эфиопии нужно заработать на каждом забеге: победа даст возможность создать маленькую ферму, чтобы прокормить семью, или построить водопровод в родной деревне

В какой-то момент вокруг бега появилось огромное количество товаров. Я стараюсь выходить на пробежку налегке: кроме футболки и шорт, я могу надеть разве что самые обычные часы, чтобы знать, когда пора возвращаться. Но фитнес-трекеры, специальные очки или огромная бутылка воды на сорокаминутной пробежке мне ни к чему. А вот мой сосед думает и поступает иначе. Мы с мужем (Роджер Робинсон, марафонец и спортивный журналист. — Прим. ред.) обычно подтруниваем над его снаряжением, а он всякий раз обижается и злится! Сейчас все заводят по нескольку смен спортивной формы и кроссовок. Но если дорогие шорты или новые очки мотивируют вас встать с дивана и выйти на пробежку — замечательно, все средства хороши. В популяризации бегового движении меня беспокоит отнюдь не прибыль брендов спортивной одежды, а система выплат спортсменам. Это, разумеется, совершенно не те суммы, которые получают футболисты или теннисисты. К тому же за весь год удаётся пробежать только пару марафонов — бегать каждые выходные, увы, не получится. При этом высокий результат спортсмены показывают на протяжении всего 5–8 лет.

Поскольку значимое вознаграждение за бег на длинные дистанции крайне труднодостижимо, атлеты, особенно из развивающихся стран (Кения, Эфиопия), оказываются в положении, когда им нужно во что бы то ни стало заработать на каждом забеге. И не потому что им нужен новый автомобиль, а потому что от их достижений зависят многие люди: победа даст возможность создать маленькую ферму, чтобы прокормить семью, или построить водопровод в родной деревне. На этой почве большим соблазном оказываются запрещённые препараты. Агенты давят на спортсменов, и даже те, кто не стал бы употреблять допинг, в конечном итоге сдаются. Об этом не раз говорил легендарный велогонщик Лэнс Армстронг. Бег способен менять жизнь людей, и деньги тоже, но меня очень беспокоит, когда индустрия принимает подобные формы и ставит спортсменов в опасное положение.

О социальных проектах и о том, как бег меняет общество

Бег — очень личный способ трансформации. Это одиночный вид спорта, который не требует дополнительного снаряжения и оставляет тебя наедине с собой, даже когда ты соревнуешься с другими. Возможно, именно поэтому для женщин всего мира бег стал возможностью поверить в себя, а поверив в себя, женщина может менять мир — и это многих пугает. В прошлом году я создала фонд 261 Fearless — он назван по номеру, который так усердно пытались сорвать с меня во время Бостонского марафона. Это беговое сообщество, в котором женщины, уже получившие возможность отстаивать свои права, с помощью различных мероприятий и общения в социальных сетях поддерживают женщин, оказавшихся в более сложном положении, в том числе в развивающихся странах, где это особенно необходимо.

Взгляните на пример Кении. В этой стране правами женщин пренебрегают, и на гендерное неравенство накладываются проблемы общего характера — как, например, недостаток питьевой воды. Местные девушки вынуждены проходить километры, неся на головах чаны с водой в родную деревню. Только в 90-х годах женщины в Кении начали бегать, и теперь спортсменки, которые зарабатывают на международных соревнованиях, вкладывают эти ресурсы в развитие своих селений: строят колодцы, очищают воду, открывают школы. Пятьдесят лет назад никто не мог представить, что такое возможно. После Бостонского марафона все твердили, будто я просто исключение и женщины не станут заниматься бегом, а сегодня моя организация 261 Fearless вовсю планирует действия в поддержку женщин на Среднем Востоке. Когда мне предложили заниматься фондом, мне было 68 лет. Мне казалось, что я слишком стара для этого, но мои единомышленники были непреклонны. Я пообещала им, что отдам этому делу несколько лет, а затем отправлюсь убирать свой дом, ухаживать за садом, писать новую книгу и проводить время с мужем. Но всякий раз, когда удаётся достичь чего-то в жизни, ты смотришь вперёд и понимаешь, сколько ещё предстоит совершить.

↑ Первый забег Avon International Running Circuit в Атланте, 1998 год

О телесности и возрасте в спорте

Когда я начинала бегать, я выглядела очень привлекательно: длинные ноги, развевающиеся волосы, помада, подводка для глаз. Отчасти поэтому меня так много фотографировали. В то время думали, будто только маскулинные женщины могут быть спортсменками и профессиональный спорт необратимо меняет женское тело. Для меня было важно привлечь в бег как можно больше женщин. Домохозяйки видели мои фото в газетах и думали: «Она не выглядит как мужчина, значит, и я могу начать бегать». Тем не менее в спорте я очень ценю разнообразие тел — женских и мужских. Взгляните на бегунью Тирунеш Дибабу — какая изящная, миниатюрная девушка. А рост новозеландской толкательницы ядра Валери Адамс — 198 сантиметров, и у неё тоже совершенно божественное тело. Когда я вижу её, в голову приходит сравнение с Юноной. Великий пловец Майкл Фелпс — просто чудо природы: его гигантские руки и ноги так мощно рассекают толщу воды. Любой тип фигуры красив, и это видно, когда тело находится в движении. Я счастлива, что общество идёт к принятию разнообразия во внешности.

На мой взгляд, не нужно слишком жалеть себя и своё тело. Если жизнь даёт возможности, пользуйтесь ими — use it or lose it. Мне семьдесят лет, и сейчас я готовлюсь к Бостонскому марафону, который пройдёт в апреле следующего года. Безусловно, я чувствую себя иначе, чем в двадцать лет, но даже в сорок я активно соревновалась и сейчас вполне способна бегать на длинные дистанции. Бег укрепляет суставы и помогает поддерживать здоровый вес детям и взрослым. Впрочем, я не советую родителям склонять детей к бегу на длинные дистанции — чрезмерная нагрузка может нарушить естественный процесс роста костей. А вот занятия физкультурой в школе и подвижный досуг — безусловная необходимость.

Тело не врёт: будьте внимательны к своему организму — и он подскажет вам, когда выложиться на все сто или, наоборот, сделать паузу. К тому же тело прекрасно восстанавливается, если дать ему время и покой. Разумеется, в беге не обходится без травм, но это далеко не самый опасный вид спорта. Вы видели статистику черепно-мозговых травм среди боксёров или игроков в американский футбол? В общем, даже если вы бегаете часто, много и быстро, но позволяете телу восстановиться, я думаю, вы обеспечиваете себе крепкое здоровье. В конце концов, без усилий не будет прогресса. Стресс — восстановление, стресс — восстановление: так формируется тело и личность.

Фотографии: Kathrine Switzer, AP/East News