Личный опыт«Моя жизнь зависит от лекарств, а они — от политики»: Женщины о препаратах, которые пропали из аптек

 Я болею сахарным диабетом первого типа с одиннадцати лет, сейчас мне двадцать два. Спойлер: это не из-за того, что в детстве я ела много сладкого — это глупый миф, который бесит каждого диабетика. Скорее всего, он появился из-за сбоя работы организма во время пубертата, но точной причины в моём случае никто не знает и вряд ли узнает когда-либо. О том, что у меня в крови высокий сахар, мы с семьёй узнали случайно: обратились в дерматологу с фурункулом, после чего нам посоветовали сдать анализы. В тот же день меня положили в больницу, где я прошла «школу диабета». Ну а потом понеслось.

Каждый день я измеряю глюкозу в крови и делаю уколы инсулина при каждом приёме пищи. Диабет — это навсегда, и моя жизнь на 100 % зависит от лечения и так называемой «компенсации» диабета: чем лучше следишь за сахаром, тем меньше осложнений на сосуды и почки будет в будущем. При таком режиме я могу вести полноценную жизнь, как и все люди без диабета: заниматься спортом, путешествовать, есть сладкое (да, ещё один миф о том, что диабетики не едят сахар) и т. д. В общем, шприц-ручки инсулина и глюкометр всегда со мной.

В льготной аптеке, где я выписываю лекарства бесплатно, последние два года я постоянно сталкиваюсь с проблемами: то нет именно моей фирмы тест-полосок для глюкометра, то заканчивается нужный инсулин. Тем не менее всегда можно было как-то решить это, взяв другие лекарства или купив их уже за деньги в обычной аптеке. С началом пандемии эндокринологи стали «продвигать» вместо иностранного инсулина российские аналоги, но перейти на них можно было добровольно. В конце 2021 года моя льготная аптека окончательно перестала выдавать «Фиасп», который подходит мне лучше всего: вместо него предложили отечественный инсулин. Колоться им я боюсь после всех услышанных негативных отзывов. Решила, что лучше сама куплю нужный препарат.

Домашний запас нужного мне инсулина закончился к середине февраля. Неделю я приценивалась и изучала, в какой аптеке в ближайшее время его куплю. Но тут началась спецоперация, которая помешала всем планам. Несмотря на то, что производители инсулина пообещали продолжить поставки и работу на российском рынке, на лекарства для диабетиков появился искусственный спрос.

Буквально за пару дней иностранный инсулин закончился во всех аптеках: я искала варианты купить его в других городах через знакомых — в Сочи, Ижевске, — но и там инсулина нет. Более того, он подорожал процентов на 10–15 %. Каждый день обновляю сайты аптек, жду, когда появится мой инсулин, но пока этого не происходит.

Пока лекарства не завезут в наши аптеки, планирую колоться остатками другого инсулина — он тоже иностранный, но подходит мне чуть меньше. Если ситуация не изменится, придётся рискнуть и перейти на российские аналоги, которых в избытке и в льготной, и в обычной аптеках.

 У меня аутоиммунный тиреоидит и, как его следствие, гипотиреоз — это синдром, при котором гормоны щитовидной железы вырабатываются в недостаточном количестве. Обнаружили его случайно, когда мама водила меня по врачам перед детским садом. Врач обратил внимание на увеличение железы — сдали анализы, и диагноз стал ясен. Почему он появляется, до сих пор неизвестно. В семье была легенда, что это из-за летних каникул в деревне, находящейся в 250 километрах от Чернобыльской АЭС.

Где-то с трёх лет я принимаю левотироксин натрия, он замещает недостающие гормоны. При заместительной терапии болезнь никак не беспокоит и не проявляется, живёшь полноценной жизнью. Раз в год-полгода сдаю анализы ТТГ, Т3 и Т4 свободный — проверяю, не нужна ли коррекция дозировки.

Когда начались перебои с поставками, я первым делом закупила антидепрессанты и витамины, а про гормоны напрочь забыла. Они настолько уже незаметны в моей рутине (пью их больше двадцати лет), что даже мысли не возникло закупиться. Очнулась, когда увидела несколько постов в фейсбуке с просьбами переслать из Беларуси или Грузии лекарство. Начала гуглить — а на «Фонтанке» как раз вышла статья, что в Петербурге закончился мой препарат.

Если не принимать лекарство, в тартарары летит весь организм. Начинаются проблемы со сном, кожей, весом, ЖКТ, сердцем, появляется слабость, ухудшается память. В подростковом возрасте я однажды бросала пить таблетки на полгода — тогда анализ ТТГ при норме 0,4 показывал 27. Боюсь, что это может повториться. Эндокринологи пугали меня, что если не принимать заместительную терапию, то щитовидная железа может отказать и её придётся удалить. Так это или нет, проверять не хочется.

Сейчас я нашла себе одну пачку лекарства — там меньшая, чем у меня, дозировка, поэтому мне хватит лишь на месяц. Обещают выпустить российский аналог к этому времени (сейчас производит немецкий Berlin-Chemie и Merck). Остаётся надеяться и ждать.

 Моя сестра родилась с детским церебральным параличом, сейчас ей двадцать один год. Самостоятельно она не ходит, и у неё плохо развита работоспособность правой руки, поэтому она вынуждена находиться под постоянным присмотром. Болезнь сопровождается эпилептическими приступами, и сестра ежедневно принимает противоэпилептические препараты, без лекарств возрастает риск эпилепсии и соответствующих последствий.

Лекарство («Депакин Хроно»), которое является базовым и доступным в ценовой категории для эпилептиков, пропало из всех ближайших аптек Москвы и Подмосковья. Аптеки сначала принимают онлайн заказ, а потом отказывают — видимо, лекарство выкупают офлайн до момента обработки онлайн-заказа. Аналоги есть, но их с трудом удаётся найти, тоже раскупают. Время обработки заказов существенно увеличивается. Мы до сих пор не знаем, получится ли вообще купить лекарство в России.

Я сейчас нахожусь в Грузии. Тут это лекарство стоит от 15 до 20 лари (600–800 рублей), в то время как в РФ его средняя стоимость составляет 200–250 рублей. Купить его можно только по рецепту. Если ситуация с медикаментами не изменится в ближайшее время, это грозит лишением жизненно важного препарата для поддержания нормальной жизни таких людей, как моя сестра.

 Болезнь Крона мне диагностировали в 2019 году, когда мне было девятнадцать лет. Это аутоиммунное заболевание, которое поражает все слизистые внутри. Врачи три месяца не могли понять, что со мной, я похудела на двадцать килограмм, а затем колоноскопия показала болезнь Крона в стадии тяжёлого обострения.

Я начала принимать препарат группы месалазинов («Салофальк»), он немецкий и находится в списке жизненно необходимых препаратов. Уже второй год я пью по восемь таблеток ежедневно — это моя основная поддерживающая терапия и без него я сразу же скачусь в обострение, которое сопровождается частыми позывами в туалет, кровью в стуле, температурой, слабостью и потерей веса.

«Салофальк» не решает все проблемы и не способен излечить меня, но без него всё станет совсем плохо. С конца февраля цена на препарат выросла примерно на 200 рублей при обычной стоимости от 800 до 880 рублей. В месяц мне необходимо принимать 248 таблеток, то есть пять пачек по 50 таблеток. Помимо повышения цены на остатки препарата, он пропал буквально из всех аптек. Есть российские аналоги, но их тоже совсем не много. К тому же как человек с хроническим заболеванием я хорошо знаю разницу между европейским и российским производством лекарств, ведь эти лекарства тебе принимать всю жизнь. Побочные действия российских препаратов часто оказываются хуже самой болезни.

Мы уже проходили через пропажу лекарств летом 2020 года из-за коронавируса, поэтому действуем по старой схеме — обзваниваем родственников, ищем по городам. В этот раз нашли в Москве, закупились на полгода.

Я также принимаю биологическую терапию — это дорогостоящие препараты, которые выдаёт государство, в виде укола раз в два месяца. Последний укол у меня был в начале февраля, а следующий должен быть в апреле. Моё лекарство из Швейцарии, и мне страшно остаться без него. Пока врач успокоил: «Ваш препарат ещё есть». В целом вся моя жизнь, её качество и продолжительность зависят от лекарств, а лекарства — от политики государства. В такие моменты становится грустно.

 В 2015 году у меня диагностировали сахарный диабет первого типа. За несколько месяцев до этого я начала сильно худеть и много пить, сдала кровь на сахар — результат был крайне плохим, и меня положили в больницу.

Моя жизнь напрямую зависит от инсулина — гормона, который регулирует углеводный обмен. Если я не буду вводить инъекцию инсулина или не померяю уровень сахара в крови, то почувствую себя очень вяло. Если же я буду длительное время находиться без инсулина, то могу упасть в обморок. К тому же пострадают органы: печень, щитовидная железа, сердце, зрение, слух.

Я жила на инсулиновой помпе производства США (Omnipod) почти семь лет. Эта система не аккредитована в России и даже во многих странах Европы, поэтому достать помпы всегда было трудно. Как правило, мы просили знакомых из Израиля пересылать их по почте или передавать через знакомых людей. Но на данный момент в связи с санкциями и трудностями логистических перевозок это невозможно. Поэтому мне пришлось перейти на инсулиновые ручки.

Найти в московских аптеках инсулин тоже практически невозможно, его слишком быстро раскупают. Я получила по инвалидности несколько пачек про запас, но непонятно, получу ли ещё. Пока в России ещё остался инсулин европейского производства, я буду жить нормально, но в случае полного прекращения поставок придётся выживать.

ФОТОГРАФИИ: Kochi — stock.adobe.com, Maksim  — stock.adobe.com