Личный опытСимулированный пациент:
Моя работа — притворяться больной

Я окончила филфак МГУ, работала корректором в газете «Коммерсантъ», а затем — гримёром в кино, потом появились дети и я надолго посвятила себя домашним делам. Когда дети подросли и я задумалась, чем бы заняться, мне повезло: я увидела в фейсбуке пост Анны Сонькиной-Дорман о том, что она набирает команду для работы симулированными пациентами в школе общения врачей. Помню, как я просто задрожала от радости, прочитав этот пост — насколько это мне подходило и было интересно. Анна до сих пор считает, что это была какая-то невероятная авантюра — искать людей таким образом. А для меня это стало невероятной удачей.

Откликнулось около восьмидесяти человек, но после отбора группа ужалась до пятнадцати. По приглашению Анны из Кембриджа приехала Беверли Дин, актриса и симулированная пациентка с огромным стажем — она занимается этим чуть ли не двадцать лет. Дин провела кастинг и в течение двух дней учила нас. Это был очень интенсивный курс — в итоге осталось четыре человека; дело было четыре с половиной года назад, и наш состав с тех пор не изменился. И, конечно, мы сами продолжаем учиться и совершенствоваться в профессии, даже брали уроки актёрского мастерства.

Мне очень нравится именно возможность актёрской игры — у нас много разных сценариев. Поначалу мы использовали базу кембриджских наработок: раз в неделю собирались и репетировали, шлифовали навыки. Потом, правда, выяснилось, что далеко не все британские сценарии применимы для российских реалий, так что мы стали придумывать новые ситуации и разбирать случаи, которые приносили на занятия сами врачи. Постоянное творчество — это очень интересно.

Поскольку наша задача — помочь докторам справиться с трудными ситуациями в работе, тренинги проходят живо, не по шаблону, и в том числе по запросам врачей. Поначалу мне труднее всего давался запрос на разозлённую пациентку. Я сама человек неконфликтный, мне трудно быстро набрать напряжённый эмоциональный уровень и удерживать его — мне это не свойственно. Всё зависит от темперамента: например, у нашего коллеги конфликтный пациент как раз получается лучше всего — кажется, что он готов швырять стулья или бить посуду. Но прошло время, появился опыт, и сейчас такая роль мне даётся легче.

Поначалу мне труднее всего давался запрос на разозлённую пациентку. Всё зависит от темперамента: например, у нашего коллеги конфликтный пациент как раз получается лучше всего — кажется, что он готов швырять стулья или бить посуду

Ещё одна сложность работы в том, что нужно одновременно делать несколько вещей: быть в роли, запоминать слова врача и в ту же секунду рефлексировать, отслеживая собственные чувства и реакции. Потом это понадобится, чтобы дать обратную связь. Собственно, фидбэк — это самое ценное в методе работы с симулированным пациентом, ведь в обычной практике врач никогда не получит его в такой форме. Специалист не знает, почему пациент не вернулся — потому что вылечился или потому что обиделся?

Доктора делятся с нами беспокойством, рассказывают, что после общения с пациентами у них часто остаётся ощущение недосказанности. А на тренинге можно узнать о чувствах и эмоциях человека, мы даём обратную связь в простой и понятной форе: «Когда вы сказали…, я почувствовала…» В конечном итоге от качества общения зависит и качество медицинской помощи: полноценная коммуникация помогает лучше расспросить пациента, получить нужную информацию, многое разъяснить, добиться того, чтобы человек понял важность лечения или ограничений. Результативно разговаривать с пациентами сложно, для этого нужен опыт, но есть методы и приёмы, которые помогают встать на правильный путь.

Сам тренинг проходит по-разному: иногда проигрывается длительная ситуация, иногда — мелочи для глубокой проработки. Есть простые сценарии, на которые можно накручивать дополнительные подробности и обстоятельства. Тренер останавливает игру, когда видит, что для разговора достаточно материала. Потом всё обсуждается и переигрывается — уже с новыми знаниями врача, чтобы он смог поступить иначе. Это тоже очень ценно — в реальной жизни нет возможности «отмотать» ситуацию назад и начать разговор с пациентом заново, причём с тех же самых слов. А здесь мы можем безопасно это делать вновь и вновь. Удивительно, но при одинаковом старте диалога, поведение пациента и исход ситуации меняются буквально от одного навыка или конкретных слов доктора.

Эмоциональное погружение в роль бывает разным, и в первую очередь это зависит от задачи, поставленной врачом. Я внимательно выслушиваю запрос и подкручиваю уровень игры, чтобы создать подходящую учебную ситуацию. Если доктор говорит, что ему трудно работать с молчаливыми пациентами, из которых нужно клещами тащить информацию, то я понимаю, что должна сдерживаться. Если врач боится эмоциональных реакций (например, на сообщение о диагнозе) и слёз, то я должна дать ему именно это. 

Это очень энергозатратная работа — и не потому, что меня нагружают пережитые эмоции. Они не догоняют меня в течение дня и не заставляют переживать, но после нескольких всплесков за день очень устаёшь. К тому же я мысленно возвращаюсь к проведённому дню, думаю о своей игре, разбираю для себя истории, то, как всё прошло. Обязательно нужно восстанавливаться, и для этого у всех разные способы. У меня их два: либо я просто ложусь спать, либо мы вместе с Анной идём в кафе или куда-то ещё и очень много смеёмся. У нас стоит задача: провести хороший весёлый вечер после рабочего дня. И врачам мы тоже даём домашнее задание — доставить себе удовольствие и расслабиться, пусть это будет хорошее кино, бокал вина, вкусная еда или горячая ванна. 

Конечно, когда я сама иду к врачу, я замечаю недостатки в коммуникации. Правда, теперь, когда я знакома с таким количеством хороших специалистов, я могу выбирать — и стараюсь консультироваться у тех, кого видела на тренингах. При этом я очень не хочу, чтобы доктора воспринимали моё обращение к ним как проверку или «контрольную закупку». В принципе, я и раньше обращала внимание на то, что один врач располагает к себе, а другому не хочется ничего рассказывать — поставит диагноз и всё.

Теперь я собираю истории, которые можно использовать в работе — беру на заметку всё, что люди рассказывают о врачах, болезнях и общении, это мой профессиональный интерес. Сейчас мы часто работаем в самом интересном для специалистов формате — по запросам, когда они сами приносят сложные кейсы (например, как сообщить пациенту плохие новости). Это очень высокий уровень: нужно мгновенно придумать живого человека, знать обстоятельства его жизни и понимать, почему он так себя ведёт. Какие-то из этих историй мне не близки — и нужно найти в памяти аналогичную ситуацию и понять, почему человек может так реагировать.

Если доктор говорит, что ему трудно работать с молчаливыми пациентами, из которых нужно клещами тащить информацию, то я понимаю, что должна сдерживаться. Если врач боится эмоциональных реакций и слёз, то я должна дать ему именно это

День тренинга — это полноценный восьмичасовой рабочий день с перерывом на обед. Я присутствую постоянно — мне интересно познакомиться с врачами, послушать, что это за люди, какой у них опыт, понять их запросы и желания. Раньше мы чередовались в течение дня, но теперь поняли, что достаточно одного симулированного пациента для всех сценариев. Крайне редко бывают нужны именно мужчина или именно женщина — например, если обсуждается ситуация вроде рака молочной железы одновременно с планированием беременности. Но в подавляющем большинстве случаев ситуации применимы ко всем.

Навыки, которым мы обучаем, тоже универсальны, они годятся для любой специальности. У нас занимаются самые разные врачи: стоматологи, трансплантологи, педиатры, терапевты, реаниматологи. Я знаю, что в других странах на такие курсы очень часто приходят ветеринары — ведь им нужно уметь общаться с хозяевами животных. В этом плане их можно сравнить с педиатрами: при работе с маленькими детьми врач выстраивает разговор в первую очередь с родителями, а не с самим пациентом. 

Сейчас, когда Минздрав призвал обучить всех студентов-медиков этичному общению с пациентами, есть риск, что это будет делаться некачественно — тем более что ни времени, ни денег на это особо не выделили. В медвузах могут решить, что с ролью симулированного пациента справится любой студент, но это не так, это серьёзная работа, требующая специального обучения. Но если подход будет правильный, то, конечно, подготовка врачей выйдет на новый уровень.

Фотографии: Amazon (1, 2)