Видеотека8 любимых документальных фильмов куратора ЦДК Майи Кузиной
Вернер Херцог, рейвы 90-х, предвестники первых реалити-шоу и другие жемчужины коллекции
Интервью: Алиса Таёжная
Фотографии: Катя Старостина
Макияж: Ирен Шимшилашвили
В РУБРИКЕ «ВИДЕОТЕКА» НАШИ ГЕРОИНИ РАССКАЗЫВАЮТ о любимых фильмах — важных, ярких, вдохновляющих, таких, которые трудно забыть, увидев однажды. В этом выпуске куратор Центра документального кино Майя Кузина делится коллекцией избранных докфильмов и рассказывает, как они повлияли на неё как в профессиональном, так и личном плане.
Майя Кузина
куратор специальных проектов и фестиваля Center Festival в Центре документального кино
Отец моей школьной подруги устраивал для нас киносеансы, проходившие
в атмосфере невероятной строгости: разговаривать,
есть и ёрзать
не рекомендовалось — потому что ничто
не должно было отвлекать от Кино
Моё первое столкновение с кинематографом не связано с документальным кино. Отец моей школьной подруги был увлечённым синефилом и периодически устраивал для нас киносеансы, проходившие в атмосфере невероятной строгости: разговаривать, есть, ёрзать и, как тогда казалось, даже дышать не рекомендовалось — потому что ничто не должно было отвлекать от Кино. Сейчас я вспоминаю об этом с улыбкой, но тогда мне, мягко говоря, подвижному ребёнку, хотелось саботировать процесс. Но из любви к семье и желания быть причастной я себя сдерживала, благодаря чему и сформировалась моя нежная привязанность к кинематографу, который стал потом предметом профессионального интереса.
Нашим кинообразованием подруга продолжила заниматься самостоятельно, предложив неокрепшим умам роковой набор из фильмов «Мечтатели», «Ускользающая красота», «Криминальное чтиво», «Повар, вор, его жена и её любовник», «На последнем дыхании», «Приключение» и далее по списку с условным названием «другое кино». Классическую коллекцию разбавили случайно найденная у друзей VHS-кассета с фильмом сомнительной репутации «Кен Парк» Ларри Кларка (вероятно, использовавшаяся как порно без оглядки на имя режиссёра) и практически одновременно с этим увиденные в полночь по телевизору «Шоугёлз» Пола Верховена. Оба эти опыта радикально расширили мои представления о жанровых возможностях кинематографа, а заодно избавили от снобизма и проложили путь к совсем разным фильмам.
К документальным фильмам я пришла уже в более сознательном возрасте, когда почувствовала острую необходимость в дополнительном знании о героях, явлениях и культурах, интересовавших меня тогда. Воспринимая док исключительно как источник справочного материала, я двигалась по восходящей: от архивных телерепортажей и хроникальных материалов с просторов интернета к признанным шедеврам мировой документалистики и работам смешанных жанров. В моём списке — фильмы, которые повлияли на моё восприятие документального и реального и обрисовали границы и возможности жанра.
2006
The Summer of Rave 1989
Самым бесценным источником информации о мире для меня всегда были документальные фильмы BBC. Они задали особый формат культурологического исследования — впоследствии его адаптировали на разные лады современные режиссёры. Любимым было и остаётся кино об электронной музыке, особенно 90-х: это эпоха, в которую я родилась, но которая как будто существовала без меня, так что я смогла ощутить лишь последствия.
Скрупулёзный, почти академический анализ клубной культуры стал для меня откровением — как если бы в школьную программу ввели историю рейва. Самым интересным примером я бы назвала «The Summer of Rave 1989» об истоках рейв-движения в Англии: к такого рода документальным репортажам сегодня обращаются издания вроде Vice и Dazed — каждый исследует свою территорию современности.
Grey Gardens, 1975
Серые сады
Великий фильм американских документалистов Альберта и Дэвида Мейзлсов, который рассказывает о некогда известной певице Эдит Бувье Бил и её дочери — бывшей модели и участнице светских раутов Нью-Йорка «Маленькой Эди» Бувье Бил; обе женщины жили в ветхой усадьбе «Серые сады» в Ист-Хэмптоне. Фильм был задуман как история Джеки Онассис и Ли Радзивилл, которые приходились им родственницами, однако после визита в место детских воспоминаний и знакомства с его нынешними жительницами братья выбрали новых главных героинь — эксцентричных, живых и выдающихся, но уже не таких публичных.
Я всегда относилась к этой картине как к одному из шедевров документалистики и образцу метода «прямого кино». Но не так давно узнала, у что картины есть культовый статус и в мире моды. Экстравагантный стиль «Маленькой Эди» вдохновил не один десяток дизайнеров и фэшн-фотографов — например, Стивена Мейзела, чьи снимки появились в итальянском Vogue в 1999-м. Обычно игровое кино, связанное с модой, взаимодействует с документальным исключительно в формате «фильм о дизайнере». Для меня такое единение документалистики и фэшн-мира — яркий пример того, что реальность больше вымысла.
Grizzly Man, 2005
Человек-гризли
Удивительная история о защитнике медведей гризли Тимоти Тредуэлле, которому удалось собрать уникальный видеоархив записей о нежных, но трагических взаимоотношениях с дикой природой — герой был убит медведем.
Несмотря на невероятность истории и новаторский метод того, как Тредуэлл использовал камеру для конструирования собственной реальности, я хотела бы заострить внимание на другом — том, как режиссёр поступает с сохранившимися аудиозаписями убийства героя и его девушки. В моей профессиональной среде как раз разворачивается дискуссия об этике в документальном кино и вопрос, уместно ли показывать смерть и страдания и как правильно о них рассказать, остаётся открытым — всё зависит от контекста и позиции, которую выбирает автор.
Херцог сделал в своё время поразивший меня выбор и мастерски нашёл художественное решение, которое на поверку оказалось даже более сильным и эмоционально заряженным. Он не открывает зрителю доступ к содержимому аудиофайла, а показывает, как меняется в лице близкая подруга Тимоти, наблюдая за режиссёром в наушниках. Мне кажется, главный вывод, который формулирует сам Херцог, таков: наличие в руках киноаппарата не превращает документалиста в бесчувственную камеру наблюдения, а также не снимает ответственности за свои действия ни перед зрителем, ни перед героями.
We Live in Public, 2009
Мы живём на людях
Слегка видоизменив главную уорхоловскую формулу человеческой природы на «Все хотят свои пятнадцать минут славы», в 1999 году интернет-пионер и предприниматель Джош Харрис пригласил больше ста художников в неприметный нью-йоркский подвал и обставил его видеокамерами, которые транслировали реальность героев на сайт с говорящим названием pseudo.com. Проект «Quiet: We Live in Public» стал настолько скандальным, что его пришлось закрыть. Однако на этом опыты Харриса по изучению влияния максимальной публичности на психику человека не закончились: на полгода он сделал героями себя и свою девушку.
Безумный эксперимент стал предвестником первых реалити-шоу. Предположение Харриса — о том, что люди легко променяют свою частную жизнь ради интереса публики и фиктивного ощущения любви и единства — оказалось настолько верным, что продолжает оправдывать существование современных социальных сетей.
1966
Взгляните на лицо
В короткометражной работе представителя ленинградской школы Павла Когана использована скрытая камера, наблюдающая за тем, как посетители Эрмитажа изучают «Мадонну Литту» Да Винчи. В 60-е появление этого технического средства открыло новые возможности для документального кино и позволило проникнуть туда, куда прежде не было доступа: к подлинным чувствам человека. «Взгляните на лицо» — галерея самых разных портретов, притягивающих своей чистотой и открытостью.
В прошлом году мне удалось увидеть фильм на большом экране, спустя почти десять лет после знакомства с ним. Тогда мне вдруг стало понятно, что в сегодняшнем мире тотального наблюдения за человеком представить такое безобидное и даже очаровательное использование такого мощного инструмента, как скрытая камера, практически невозможно.
Sans Soleil, 1982
Без солнца
Так получилось, что эту картину я впервые посмотрела без звука (она почему-то была фоном для беседы в гостях у приятелей), — случайность, которая помогла мне по-новому осознать чувственные и поэтические возможности изображения и монтажа. Картины из совсем других миров — в основном Японии и Африки — размеренно, а иногда резко сменяли друг друга и замирали, заставляя обратить на себя пристальное внимание и подобраться ещё ближе к экрану.
Чувственный опыт невероятной силы, полученный в тот момент от просмотра, сделал для меня очевидной почти обсессивную потребность в бесперебойном источнике новых уникальных образов и желании побывать там, где ещё не был. Этим, наверное, и объясняется любовь к кино, особенно к документальному. После просмотра фильма так, как он был задуман, мне стала ясна игровая рамка: несуществующие письма к несуществующей женщине, которые собрали текст и изображение в новые смыслы и превратили антропологические кинозаметки в путешествие памяти.
1990
Central Park
Вайсман определённо расширил мои представления о возможных масштабах документального кино: самые короткие, «короткометражки», как часто шутят коллеги, длятся минут шестьдесят, а «полнометражные» нередко приближаются в четырём часам. Фильмы-полотна, представляющие собой фиксацию происходящего методом fly-on-the-wall, рассказывают о жизни учебных заведений, государственных учреждений, коммун и районов: Вайсман берётся за целое и раскладывает его на детали, позволяя изучить его со всех возможных сторон, и не выключает камеру, пока в кадре происходит жизнь.
Такое погружение в другое измерение — как в чащу самых отдалённых зон городского парка — мне очень близко, а сам режиссёр дорог ещё и тем, что его ретроспективу мы делали в ЦДК пару лет назад, и нам даже удалось пообщаться, хоть и по скайпу. Центральный парк — с одной стороны отдельный мир в гигантском мегаполисе, а с другой — его уменьшенная копия, вместившая в себя его искусство, культуру, порядки, политические настроения и социальные отношения.
66 scener fra Amerika, 1982
66 сцен из жизни Америки
В документальном фильме «Пять препятствий» Ларс фон Триер ставит эксперимент над своим любимым режиссёром и учителем — датским кинематографистом Йоргеном Летом — и предлагает пять раз переснять его самый известный фильм «Совершенный человек». Каждая попытка содержит в себе новое хитроумное ограничение, цель которого — разобраться в устройстве «совершенного режиссёра» Йоргена Лета так же, как тот пытался объяснить для себя механизмы человеческой природы.
В «66 сценах из жизни Америки» Лет использует тот же приём и раскладывает американскую жизнь на структурные элементы: дайнер, кока-кола, хайвей, Малибу-Бич, вечерний Манхэттен, кладбище кадиллаков, Энди Уорхол, поедающий гамбургер, красивая женщина, «Джек Дэниелс», красивый мужчина и, конечно, американский флаг. Получившиеся экспериментальные открытки, снятые неподвижной, будто застывшей от удивления камерой и не связанные никаким сюжетом, он собирает в энциклопедию главных визуальных образов и культурных символов Америки эпохи Рейгана.