Музыка«Magdalene»: Брейкап-альбом FKA twigs, в котором певица выбирает себя
Как пережить разрыв благодаря музыке
В одном из уже удалённых инстаграм-видео FKA twigs, также известная миру как Талия Дебретт Барнетт, пела старую детскую песню «A Smile and a Ribbon» , повторяя под нос: «Практика, практика, ничего, кроме практики». В коротком документальном фильме WeTransfer с красноречивым названием «Practice» она сравнивает свои тренировки с теми, что каждый день нужно посещать спортсмену — в её случае это в первую очередь боевые искусства и танцы на пилоне. Любовь к ним, по её словам, родилась из чистого любопытства — и те, кто попадут на концерты нового тура певицы, воочию убедятся, что она достигла мастерства и в одном, и в другом. Самое важное, впрочем, происходит под конец: после отточенного и несколько отстранённого исполнения своих песен она расслабляется и смущённо благодарит публику — кстати, именно так был сбит и пафос её майского выступления на Primavera, где она исполнила практически весь новый альбом «Magdalene». Теперь его может послушать кто угодно — и увидеть в нём мастерство иного толка.
Текст: Артём Макарский
В вышеупомянутой «A Smile and a Ribbon» нетипичный для FKA twigs текст: «Чтобы быть заметной девочкой, нужно больше чем красивое платьице, поэтому я дополню свой наряд улыбкой и лентой в волосах». На фоне распорядка дня, в котором нет ничего, кроме тренировок, её нежное акапельное исполнение таких строк пугает — зато отлично работает с тем, чем вдохновлялась Барнетт при создании альбома. Она говорит о своём детстве, полном патриархальных установок, которые она усваивала при помощи телевизора: как быть «хорошей матерью», как быть «хорошей женой», такой, которую сможет выбрать среди многих остальных прекрасный принц, человек без изъяна.
«Magdalene» в первую очередь посвящён отношениям с номинальным прекрасным принцем нашего времени, Робертом Паттинсоном, — но вне таблоидного контекста их история становится грустным рассказом о непонимании, внешнем давлении и невозможности договориться друг с другом в кризисные моменты. Песни для «Magdalene» Барнетт начала писать в период, когда после расставания привыкаешь справляться (или не справляться) со всем в одиночку. В первом сингле «Cellophane» FKA twigs поёт о том, как сложно жить под гнётом завистливых комментариев чужих фанаток, но при этом сама песня не лишена универсальности: чувство несостоятельности в отношениях при нашей полной отдаче настигает многих.
Для преодоления потери через творчество Барнетт возвращает себе себя старую: в интервью она говорит, что раньше стеснялась своего оперного и джазового бэкграунда, поэтому в первых альбомах старалась петь иначе — и именно так выработала фирменную, шепчущую манеру вокала. В «Magdalene» она часто поёт в полный голос, временами напоминая почти Кейт Буш, временами — чуть ли не раннюю Гвен Стефани (а это уже, видимо, отголосок её первой группы, в которой Барнетт играла панк-рок). Это заметно в деталях — и в них же раскрывается новизна звука, кажущегося на первый взгляд привычным.
Первый ЕР певицы, записанный ещё под именем twigs, был очень лондонским, прямо работавшим с дабстепом в понимании лейбла Hyperdub — однако в первую очередь всех пленял именно необычный вокал певицы. Во втором ЕР Барнетт нашла общий язык с продюсер_кой Arca — он_а стал_а для неё примерно тем, кем для Мадонны был Уильям Орбит во время записи альбома «Ray of Light»: звук песен тогда шёл рука об руку с духом времени. Похожий минималистичный и при этом напористый саунд был и на её дебютной пластинке «LP1» — и уже там стали появляться заходы в поп-музыку. Тем не менее в следующем ЕР «M3LL155X» вместе с поп-продюсером Boots она ушла в ещё большие эксперименты, в которых тишина и глитч были чуть ли не важнее самой музыки.
В «Magdalene» список продюсеров тоже показывает состояние современной музыки, от поп-деятелей до настоящих авангардистов, однако подход к коллаборациям выглядит куда более избирательным. Практически все они, за исключением, может быть, больших имён вроде Джека Антоноффа и Ноа Гольдштейна, занимаются музыкой, в которой не очень много человеческого — но только до того момента, пока в ней не появляется голос. Это точно можно сказать о Николасе Джааре, Даниэле Лопатине, Arca, Cashmere Cat, в некоторой степени — о работавшем с Фрэнком Оушеном Майкле Узовуру. FKA twigs часто сравнивает себя в интервью со спортсменкой, объясняя, что за постоянными тренировками скрывается уязвимый человек. «Magdalene» — это история человека, а не звезды.
Конечно, название альбома — это не только ещё одно возвращение Барнетт к своему детству в закрытой католической школе. Это и шаг к принятию себя. Евангельской Магдалине первой явился воскресший Христос — она была практически его конфиденткой, но в культуре её всё равно помнят как женщину, из которой Иисус изгнал семь бесов. Барнетт смотрит на историю той, что в народной памяти в первую очередь воспринимается как «покаявшаяся блудница», как на судьбу женщины, оказавшейся в тени более громких событий.
Такое название альбома не может не положить начало разговору о том, как в тени остаются женщины-исполнительницы, в первую очередь в авант-попе, оставаясь просто певицами, работающими с продюсерами. Собственная работа музыканток, безусловно великих, отходит на второй план, в то время как на первом остаются люди, помогавшие им с записью — преимущественно мужчины. Как не вспомнить Бьорк, не раз говорившую, что ей было бы несложно записать альбом одной, просто это заняло бы чуть больше времени. Барнетт в интервью Pitchfork рассказывает, что работавший над семью из девяти треков Николас Джаар хотел снять своё имя из выходных данных альбома, чтобы не привлекать внимания — и что уже одно только это желание растрогало её до слёз.
В «Magdalene» куда больше инструментов, чем раньше: синтетический звук входит во взаимодействие с реальным, механическое входит в противодействие с человеческим. Автоматическая жизнь, депрессивный эпизод после расставания постепенно вытесняется эмоциями — нарочно или нет, но FKA twigs работает с этим и с музыкальной точки зрения. Работает она и со своим стереотипным имиджем, понимая, что многие ждут от неё продолжения исследования сексуальности, раньше стоявшего во главе угла. Клип на «Cellophane», как она сама говорит, играет со зрительскими ожиданиями: вместо динамичной песни о раскрепощении и эмпауэрменте человек услышит душераздирающую балладу о несоответствии чужим ожиданиям.
Здесь в целом куда больше откровенности иного толка: обычно закрытая во всём, что касается личной жизни, Барнетт упоминает, пусть и метафорично, о своей операции, в рамках которой ей удалили фиброзные опухоли — и спрашивает адресата, будет ли он любить её и в самые сложные моменты жизни. Это, впрочем, не диалог, а скорее обращение в никуда в терапевтических целях: выговариваясь, Барнетт становится сильнее. Как она объясняет в интервью Зейну Лоу: «Я чувствую силу времени, силу своего тела, своих слов. Я более открыта, я мягче, я больше смеюсь». Для неё «Magdalene» — это альбом принятия и понимания себя, пластинка о событиях, переступив через которые становишься сильнее. При этом она говорит о себе ровно столько, чтобы рассказ сохранил универсальность, мог утешить и дал почувствовать, что ты не один.
Раньше в музыкальной журналистике, по крайней мере русскоязычной, бытовал штамп, что любая молодая исполнительница хочет быть либо Мадонной, либо Кейт Буш. Уже на уровне названия альбома FKA twigs показывает, что она не хочет быть как минимум первой; а на уровне отличий и сходств показывает, что и второй, в общем-то, тоже. Она не просто хочет, а уже стала FKA twigs, девушкой без имени, практически «артистом, ранее известным, как Принс» нашего времени. «Magdalene» лишь поначалу кажется повторением пройденного и расширением уже существующего, но на деле оказывается куда более личным, более проработанным, более человечным, чем всё, что она делала для этого, — и в этой человечности и есть главная сила и альбома, и самой артистки.
Фотографии: Matthew Stone
