Музыка«Пупи-ди скуп»: Музыкальные эксперты
о том, что происходит
с Канье Уэстом

Артём Макарский

журналист, автор телеграм-канала «Канал Макарского» и один из авторов телеграм-канала «Everybody’s Doing It Now»

«Тут мужики говорят всякое, есть что ответить?» — спрашивает Канье Уэст у Pusha T в начале трека «What Would Meek Do?» — и лишь потом Pusha T начинает отповедь хейтерам. Трек вышел в «Daytona», полностью спродюсированном Канье альбоме, который сделан так, что многие опасения на его счёт оказываются напрасными. По крайней мере насчёт Канье как музыканта.

В то время как часть населения Земли всё ещё отказывается считать хип-хоп музыкой, другая отказывается считать Канье вменяемым. Он слишком неоднозначный человек: часто берёт сомнительные вещи вроде конфедеративного флага и делает их своим мерчем. Похожая ситуация была и с кепкой «Make America Great Again», красной тряпкой, раззадоривающей либеральных американцев. Такая же болевая точка — братание с Трампом, которое его и Ким уже довело до Белого дома. Канье, кажется, не воспринимает Трампа как президента, считая его просто поп-культурным персонажем, которому удалось пробиться на самый верх. Учитывая, что Канье вроде и сам хочет стать президентом, эта симпатия более чем понятна.

Не хочется выступать при этом апологетом Канье, по крайней мере до конца. То, что он говорит о рабстве, — это полная чушь. То, что он непонятно зачем встречается с представителями альт-райт-движения, — это по крайней мере повод для нехороших подозрений. С другой стороны, хорошо, что его встреча, в том числе с идеологами «Русского аттракциона» Юрой Катовским и Ритой Зубатовой, осталась незамеченной, иначе не обошлось бы и без обвинений в русском следе.

Я не понимаю до конца, зачем Канье делает всё это, но мне кажется, что у него в голове есть собственная логика происходящего. В твиттере он выкладывает скриншоты из iMessage (куда ему пишет, кажется, половина Америки), и из самых разных мнений, которые ему присылают о рабстве и республиканцах, видно, что он всё-таки умеет слушать. По тому же куплету в «What Would Meek Do?» кажется, что он несколько подуспокоился и уже не так яро защищается по поводу кепки MAGA и прочего.

Я уверен в одном: Канье не «сошёл с ума», он просто думает не так, как остальные. Кстати, когда Pusha T спрашивает Канье «А как ответишь ты?», он перед неплохим куплетом говорит лишь: «Пуп-пуп пупи-ди скуп». И вот всё у него сейчас так.

Татьяна Андрианова

арт-директор бара «Стрелка»

Никогда не была поклонницей Канье, но не следить за ним невозможно как минимум потому, что это дико интересно. Иногда кажется, что на него работает целая армия людей, идеально обученных тому, как создавать кричащие инфоповоды и бесконечно обращать на себя внимание — будь то уже подзабытые заявления про «посланника бога» или релиз пяти проектов за один только июнь, в каждом из которых Канье принял участие.

Читая очередной его отлетевший твит, думаешь, что он точно не в себе, но через секунду понимаешь, что его уравновешенности многим стоит позавидовать. Он умеет удивлять и развлекаться, и сегодняшняя приватная презентация нового альбома в кинематографичном городке Джексоне в Вайоминге тому подтверждение. В конце концов, почему бы не развлекаться так, как он, когда для этого есть все возможности?

Гриша Пророков

автор подкаста и YouTube-канала «Blitz and Chips»

Канье всегда говорил и делал возмутительные вещи — больше десяти лет. Ругался на Джорджа Буша — младшего во время благотворительной акции в помощь пострадавшим от урагана «Катрина». Твитил, что «Билл Косби невиновен». Перебивал Тейлор Свифт на VMA. Сравнивал себя с Гитлером. И так далее. Я понимаю, что всё это примеры разной степени возмутительности, просто про Канье важно понимать, что он всё время делает и говорит что-нибудь такое — и через десять лет будет делать и говорить, потому что он никуда не денется.

Но главное, что он всегда был честен. Мне кажется, что это никогда не было перформансом, арт-проектом, альтер эго. Канье раньше всех, ещё в конце 2000-х, понял, что между аутентичностью и фейком стирается граница, что в мире, постоянно подключённом к интернету, невозможно отделить художественные высказывания публичного человека от его реальной личности. И он выбрал очень смелую модель: быть честным. Показывать миру сложного, противоречивого, неприятного, возмутительного Канье (который, кстати, ещё делает гениальную музыку — но это я так, в сторону замечу, это никогда не оправдание).

Канье очень хорошо знает, как работают современные интернет и медиа. В них потерялись нюансы, сложные смыслы низводятся до плакатных лозунгов. Вы, наверное, сами замечали, как в любом споре в интернете люди разбиваются на два полярно противоположных лагеря — и посередине не остаётся ничего. Мы эссенциализируем друг друга, превращаем в ярлыки («а, ну ты феминистка, с тобой всё понятно»; «с ватником не буду разговаривать») и делаем из минимума информации — скажем, одного твита — максимум выводов. Канье решил, что в таких условиях можно орудовать только дубинкой. Говорить максимально громко, дико, абсурдно — и тогда тебя услышат. Если честно, мне кажется, что то, что он делает, — это очень сложно. Он вскрывает то, о чём я только что написал: как мы перестали друг друга слышать в интернете. Всем интересно в первую очередь поорать от высказывания Канье и обозвать «сумасшедшим», никому не интересно попытаться понять, что он хочет сказать.

Канье демонстрирует очень важную штуку: богатым американцам выгоден Трамп — а Канье никогда не скрывал своё богатство. Слова про рабство? Это, в свою очередь, можно расценить как призыв афроамериканского населения Америки к действию (вообще, со словом «рабы» у Канье долгие и трудные отношения, вспомните песню «New Slaves», которая о том, что богатые афроамериканцы просто служат ещё более богатым белым). В условиях тотального wokeness Канье, конечно, совсем не хочется воспринимать всерьёз: мы требуем от своих кумиров, чтобы они были прогрессивными, придерживались самых правильных взглядов, говорили правильные вещи. Но мне кажется, что именно поэтому на него стоит обратить пристальное внимание. Канье демонстрирует, что мир сложнее, чем нам хочется, что никто не безупречен, что все люди иногда говорят дикие вещи — и иногда в этой дикости может скрываться что-то важное.

Он, конечно, непростой человек: у него трудности с психическим здоровьем; он признавался, что у него зависимость от лекарств, которые он принимал в 2016-м; говорил, что думал о суициде. Обо всём этом он читает на коротком альбоме (всего 24 минуты!), который вышел сегодня — и в том числе говорит, что у него биполярное расстройство. Западные медиа могут воспринимать это как повод не относиться к заявлениям Канье всерьёз — всё можно списать на то, что у него «не в порядке с головой»; но мне кажется, что это большая ошибка. Если у человека сложности, это не значит, что он не имеет права на своё мнение, это не значит, что его мысли менее ценные или что его вообще нужно сбрасывать со счетов.

Кристина Сарханянц

музыкальный критик, автор телеграм-канала «Чушь в массы!»

Эта история не нова, она повторяется столько, сколько существует массовая культура: в какой-то момент человек — артист, спортсмен, предприниматель и так далее, — находящийся в центре внимания, теряет себя (или это мы его теряем?). То есть существует Канье, Канье на сцене, Канье на публике (вне сцены), Канье в интернете, Канье в тусовке, Канье в семье и ещё десятки таких «субличностей», часть которых, понятное дело, маски. Мне в связи с этим всегда любопытно только, насколько маска приросла к лицу и осталось ли там, за всем этим, собственно, лицо? И да, всё это бесконечно интересно с точки зрения «internet studies», «fame studies», «pop culture studies» и прочих разнообразных «studies», но ничего или почти ничего не сообщает нам о Канье. А сообщает как раз музыка, которую сейчас будут слушать все.

Лёша Горбаш

редактор The Flow

Не думаю, что с Канье что-то не так — скорее он снова заставил всех о себе говорить и ждать альбом. Он раз за разом придумывает новые способы продвигать себя и свою музыку, а мы каждый раз ведёмся, обсуждаем и ждём. И если всё это твиттер-помешательство в итоге окажется арт-перформансом — Канье опять всех победил. Вот бы ещё и альбом оказался крутым. 

Дмитрий Куркин

редактор раздела «Мнения» Wonderzine

Говоря о Канье, надо обратиться к словарю латинизмов и найти там подходящий: Errare humanum est. Думаю, что Канье очень человечный именно в том, что он постоянно заблуждается: находит, как ему кажется, Истину (с большой И), потом сомневается, потом так же искренне кается. Так и мечется постоянно. Сейчас это понятнее, потому что видна вся предыстория его метаний. Уэста считают и гением, и троллем, и просто не очень умным человеком, но мне кажется, что он именно такой, искренний в своих заблуждениях автор.

Другое дело, что кредит этих заблуждений не бесконечный — особенно когда живёшь в стеклянном замке соцсетей. И у Канье он сейчас как раз подходит если не к концу, то к точке, когда какие-то важные (для него самого) люди ему просто руки при встрече подавать не будут. И это именно тот момент, когда репутацию нужно срочно выправлять — чем-то более существенным, чем очередная тирада в твиттере.

Никита Величко

журналист, переводчик комиксов «Родословная хип-хопа»

Моя любимая история про Канье — когда он, ещё будучи никому не известным, пришёл в редакцию журнала FADER и вручил издателю болванку с накорябанной на ней маркером надписью «KANYE MUSIC». Издатель поставил болванку — на ней оказалась песня «Jesus Walks», но только минус, слов не было: их Канье начал зачитывать прямо в редакции, забравшись на кофейный столик. Сперва для трёх человек, потом зрителей стало семеро, а вскоре там собралось человек шестьдесят. И те, кто это видел, вспоминают, что всё это время Канье читал так, будто перед ним был целый Мэдисон-сквер-гарден.

Вряд ли это можно назвать обычным способом вести дела — и, если напрямую отвечать на вопрос: да, конечно, в каком-то смысле Канье «не в себе» очень давно, может быть, ещё много лет назад, когда три лета подряд клепал по пять битов в день (если не врёт). Впрочем, в последнее время за Канье можно было начать сильно переживать: уходы со сцены после трёх песен, неосторожные — или просто глупые — высказывания про рабство как осознанный выбор афроамериканцев, плагиат, якшанье с Трампом, твиттер, которому может позавидовать далай-лама (мне всё же больше нравится гуччимейновский), — как бы это всё отразилось собственно на музыке?

У меня все вопросы отпали после первой минуты нового альбома Pusha T «Daytona», который Канье спродюсировал и который я с момента его выхода так и не выключил, потому что это чуть ли не круче, чем «Hell Hath No Fury» Clipse, хотя казалось бы. Как читает в одном треке на «Daytona» сам Канье: «You gotta watch who you’re calling crazy». Важен ли вопрос, в себе Канье или нет? Это вечная проблема отделения человека от его произведения, особенно важная сегодня, когда Spotify считает нормальным выборочно удалять альбомы артистов за их мерзкое и недопустимое поведение в обществе. Каждый решает этот вопрос сам для себя — когда я буду слушать новые альбомы Канье, я постараюсь забыть обо всём, что я о нём узнал в последнее время, что бы он ни выкинул, пусть всё это даже просто для привлечения внимания: Канье-музыкант давно доказал, что он как минимум достоин этого внимания.

Олег Соболев

автор телеграм-канала Sobolev//Music

На мой взгляд, вышедший недавно и спродюсированный Канье альбом Pusha T «Daytona» наглядно показывает, что рэпер в себе. На месте все его привычные ходы как продюсера и тонкое понимание возможностей исполнителя, с которым он работает. Ровно так же всё обстоит, и если судить о Канье по его твиттеру — а вопрос об эмоциональном здоровье, кажется, в первую очередь о нём. Думаю, Канье в последние месяцы в первую очередь ориентируется на эксцентриков из Кремниевой долины, таких как Илон Маск или, скажем, Марк Андриссен, и культивирует образ кого-то похожего. В общем-то, он даже не стесняется заявить, что Маск — это для него очевидный герой и пример для подражания.

Ещё Канье, скажем, говорит о необходимости постоянного действия и производства продукта, призывает думать вне способов регуляции реальности, концентрируется на настоящем и при этом постоянно подчёркивает важность труда над абстрактным «будущим». Всё это знакомая риторика, которой руководствуются в стартап-инкубаторах в Долине и по наличию или отсутствию которой в последние годы оценивали CEO компаний оттуда. Он, в конце концов, судя по твиттеру замышляет какой-то прорыв в венчурный капитал или даже уже его производит.

Да и невесть откуда взявшееся в Канье паранормальное стремление к сотрудничеству с разными людьми, отражённое в десятке-другом твитов, можно интерпретировать не как логичное продолжение его предыдущих похожих заявлений как артиста — см. клип «Runaway», — а как призывы учиться у людей разных мировоззрений и специализаций, которое постоянно проявляется как часть публичного образа руководителей кремнедолиновых компаний. Хорошим примером будет немного позабытый в связи со скандалом с Cambridge Analytica тур Марка Цукерберга по Америке, в котором он регулярно отчитывался о встречах с фермерами, учителями или продавцами хот-догов. Сюда же можно отнести изменившийся с деклараций власти и богатства язык Канье — теперь он рассуждает о «политическом и финансовом эмпауэрменте».

Канье огромным количеством твитов пропагандирует некое «свободное», «независимое» мышление — и это ровно то самоопределение, которое страшно популярно в мире технологического бизнеса. Образ «свободного мыслителя» при этом Долина скорее заимствовала от популярного в 70-х в Америке — особенно в районе залива Сан-Франциско, где, как известно, весь техмир и базируется — феномена нью-эйджевых течений и учений, пропагандировавших самопознание ради успеха в личной и профессиональной жизни, а не для достижения некоего дзена или понимания сути вещей. Книга Ричарда Баха «Чайка по имени Джонатан Ливингстон» стала в те времена самой успешной книгой в истории американского книгопечатания ровно по причине схожести её постулатов на тезисы таких учений — и, безусловно, она похожа на нынешнюю риторику Канье, особенно в своей манере письма, в своей наивной простоте и в формулировании выдающихся за откровения расхожих и весьма абстрактных идей.

Питер Тиль (ещё один герой Канье) и Илон Маск не стесняются быть замеченными в сотрудничестве с Дональдом Трампом: первый — более активно, второй — менее. Да и вообще, самый свой большой бизнес Маск построил фактически на госконтрактах, из-за которых SpaceX и обладает такими финансовыми возможностями. Более того, публичная неясность отношений Канье с Трампом очень похожа на неясность деталей некоторых госконтрактов, полученных Маском. Так что, конечно, Канье стремится к Трампу — он как прилежный ученик, копирующий идеи учителя.

Конечно, для Канье времён Обамы именно Обама и был кумиром на уровне его сегодняшнего отношения к Маску. Но важен был не сам президент США, а профессиональное происхождение из Чикаго, его статус влиятельного афроамериканца, образ публичного зачинателя дискуссий насчёт расовых вопросов и прочих проблем самоопределения в меняющемся мире. Важны были и корни Обамы в общественном среднем классе, а не в американской политической аристократии. Так, полагаю, не важен для Канье и Маск как фактически профессиональный противник прогрессивной профсоюзной деятельности, ужасный руководитель или не очень хороший муж. Ему необходима ролевая модель — и Маск, если не вглядываться в него пристально, а рассматривать на расстоянии, вполне подходит на смену ушедшему из Белого дома Обаме.

Проблема только в том, что Канье фатально не в курсе общественных настроений, а аудиторию он чувствует, но только по самым поверхностным и общим элементам. Он не видит, что Маск становится менее популярным как образец бизнесмена, а более — как эксцентричный бойфренд Grimes со странными идеями, который зачем-то хочет колонизировать Марс. Он не видит, что поп-культурное или мейнстримовое понимание и освещение расового разделения в США ушло далеко вперёд даже по сравнению с трёхлетней давности появлением движения «Black Lives Matter». Он даже не видит, что скандалы вроде той же саги с Facebook и Cambridge Analytica ясно дают понять, что Кремниевой долине надо переизобретать свой публичный образ. Для него она до сих пор представляет собой некий мир, отличный одновременно от Уолл-стрит, правительственной власти и вообще истеблишмента, хотя это уже совсем не так публично и никогда не было так фактически. Его понимание реальности так и не переросло во что-то большее из инфантильного мировоззрения, которое можно сравнить со взглядом избалованного богатого ребёнка на свои полагающиеся по статусу привилегии. Это печально. Но это, безусловно, не признак потери рассудка.

Фотографии: Getty Images (1), Kanye West/Twitter