МузыкаО, драма: Новый альбом Lorde как ода осознанной юности

дмитрий куркин

В 2013 году новозеландка Элла Мария Лани Йелич-О’Коннор, более известная как Lorde, прогремела хитом «Royals», принёсшим ей первые «Грэмми» в возрасте семнадцати лет и комплименты старших коллег от Дэвида Боуи до Леди Гаги. С тех пор прошло почти четыре года, а поп-индустрия так и не придумала, что с ней делать и по какому ведомству определить. Ни один из привычных типажей к Lorde не пристаёт. Для фрика-вундеркинда, этакого гениального ребёнка со скрипочкой, она вызывающе приземлена. Для новой Бьорк или Кейт Буш — не очень эксцентрична и слишком одержима поп-музыкой. Для подросткового идола — недостаточно тщеславна и чересчур привязана к радостям простой жизни. Шутка ли, самой громкой сенсацией в преддверии выхода её второго альбома стал заведённый ею секретный инстаграм для обзоров луковых колечек (как только история вскрылась, певица удалила аккаунт). Такое не придумывается в кабинетах пиарщиков. Как не придумываются такие персонажи, как Lorde.

Есть что-то забавное в том, что пластинка с названием «Melodrama» рассудочна и спокойна, как древняя рептилия, — по крайней мере, на первый взгляд. Во времена большого микроскопа, которым стал интернет, возвеличивающий простую перепалку в твиттере до события международного масштаба, девочка-подросток рассказывает простую — а на самом деле очень личную — историю взросления и делает это без преувеличенного надрыва. «Melodrama» — её персональный выпускной, только совсем не такой, какой принято показывать в стереотипных фильмах об американских старшеклассниках. Это в них финальный бал подаётся как конец света, за которым жизни нет — только финальные титры. У Lorde перспектива несколько другая: «На эти выходные мы — Король и Королева. Но что будет, когда мы протрезвеем?»

Отрешённая рассудительность стала визитной карточкой Lorde. Один из первых продюсеров певицы, Скотт Маклахлан, почти сразу понял, что стандартные подходы к ней не сработают. Уже в четырнадцать лет у дочери поэтессы и инженера в гражданском строительстве было очень чёткое понимание того, чего она хочет добиться (сама она вносит поправку: «Точно знала, кем не хочет быть»). Поначалу даже прошёл слух, что новозеландка скинула себе несколько лет в пресс-релизах: упёртых конспирологов из Reddit не убедил даже снимок её свидетельства о рождении.

Странно, конечно, что в 2010-е годы такая вещь, как акселерация, ещё может быть для кого-то сюрпризом, но в каком-то смысле сомневающихся можно понять. Уже в тексте «Royals», иронизирующем над селебрити-культурой и аристократическим шиком (отсюда же взялась феминизированная версия слова «lord» — «лорд» — с «e» на конце), куда больше осознанности и тонкой рефлексии, чем в среднестатистическом подростковом тексте. В «Melodrama», в который вложено куда больше личного опыта, эта способность посмотреть со стороны на свои слабости и странности никуда не исчезла.

У слегка отстранённой интонации Lorde есть своё объяснение. На время работы над альбомом она как будто разделилась на двух разных людей. Одна продолжала жить своей жизнью в Новой Зеландии, тусить с друзьями, влюбляться и переживать расставания (первому серьёзному разрыву отношений посвящена не одна песня в «Melodrama»). Другая перебралась в Нью-Йорк и там спокойно анализировала то, что успела натворить первая. Lorde любит рассказывать, что второй студией для неё стали поезда метро: в нью-йоркской подземке, знаменитой тем, что в ней никому и ни до кого нет дела («Даже если ты невзначай услышишь чей-то разговор, то разговаривать будут очень тихо — никому не хочется загрязнять чужое личное пространство»), она написала приличную часть текстов и вокальных хуков.

Артистка признаёт, что работать в Новой Зеландии было не слишком комфортно: лицом к лицу лица не увидать. Куда проще оказалось дистанцироваться от пережитого и раствориться в толпе большого города: перестать носить мейкап, начать ездить на метро, ходить в пролетарские дайнеры и поселиться там, где папарацци будут охотиться за более крупной рыбой («Тут можно увидеть Мерил Стрип или даже кого-нибудь из братьев Джонас», — рассказывает Lorde о выбранном ею нью-йоркском отеле). Вместе с тем у переезда была и практическая подоплёка: так Lorde стало проще добираться до студии, где работал продюсер Джек Антонофф, ставший полноценным соавтором и ключевым игроком «Melodrama».

Антонофф, параллельно работавший над альбомом своего проекта Bleachers (тот стал для «Melodrama» чем-то вроде брата-близнеца, родившегося на десять минут раньше: пластинки вышли с разницей в две недели), слишком хорошо разбирается в поп-музыке, чтобы слепо следовать её трендам и тропам. С Lorde они нашли общий язык, обсуждая классических сонграйтеров прошлого вроде Пола Саймона, Линдси Бакингема или Дона Хенли, и, по воспоминаниям певицы, установили почти телепатическую связь.

Искусственно состаренного звука (и уж тем более влияния Eagles) в «Melodrama» не слышно, но альбом действительно вышел старомодным в смысле авторской химии: два человека обмениваются идеями у фортепиано — так работал дуэт Кэрол Кинг и Джерри Гоффина и другие подряды из славного прошлого Брилл-билдинг, манхэттенской песенной кузницы 60-х. Оценивая первый сингл «Green Light» — поп-баллады, на ходу делающей полицейский разворот и в припеве разгоняющейся до танцевального гимна, — шведский поп-гуру Макс Мартин заметил, что это пример «неправильно написанной песни». И тем самым косвенно подтвердил: «Melodrama» — ручная работа, пусть и несколько подрихтованная современной «фабрикой хитов», где давно в порядке вещей коллективное авторство (вокальная «рыба» — дело рук одного спеца, биты — второго, аранжировка — девятого и десятого).

Трудно сказать, в чём причина — в подходе к работе, партнёрстве с Антоноффом или диагностированная у Lorde хроместезия (артистка даже разработала что-то вроде собственной цветовой кодировки для разных фрагментов песен) — но «Melodrama» ещё и очень хорошо структурирована. Темы разбитого сердца («Hard Feelings / Loveless»), нахлынувшей славы, которая отравляет жизнь её близким («Liability»), взлётов и падений, переживаемых за одну ночь («Homemade Dynamite» и «Green Light»), и трудного взросления пересекаются, расходятся, сходятся снова («Writer in the Dark», негромкая фортепианная вещица, заставляющая вспомнить о Тори Эймос) и наконец смыкаются в финальном треке «Perfect Places», подытоживающем душевные метания героини и выдающем ей самое главное разрешение юности. Разрешение быть подростком, совершать ошибки и идти дальше: «Все эти ночи мы сбивались с ног, пытаясь найти себе идеальное место, — но что это вообще такое, идеальное, мать его, место?»

Рассуждая об альбоме, артистка подчёркивает, что это не альбом о неудавшемся романе, и называет его «вечеринкой для самой себя». И правда, «Melodrama» — это ода осознанному взрослению, написанная человеком, которому пришлось вырасти рано и в почти лабораторных условиях. Другой бы в этом месте сломался или пошёл вразнос. Lorde же на редкость спокойно фиксирует усвоенный жизненный урок: всё окей, если это титры, то всего лишь титры первой серии.

Фотографии: Crush Music