КиноКаша из топора, суп из солдата: Почему стоит посмотреть «На Западном фронте без перемен»

Оторванные конечности, чьи-то кишки, размазанные по стене окопа. Постоянный голод, котлеты из брюквы — хорошо, что не хлеб из опилок. Роман Ремарка не исповедь и не оправдание, как пишет он вместо эпиграфа, а попытка рассказать о людях, кого погубила война, даже если они выжили. Фильм Бергера почти соразмерен роману (некоторые сцены и персонажи не попали в фильм, и об этом чуть позже), но в одном он точно ему соответствует — так же, как книга Ремарка проглатывается залпом, фильм приковывает к себе зрителей, чтобы отпустить их два с половиной часа спустя.

Военный фильм — это особый жанр, со своими противоречиями. Где заканчивается демонстрация ужасов войны и начинается её романтизация? Франсуа Трюффо в интервью «Чикаго Трибьюн» сказал, что любой антивоенный фильм в конечном итоге становится провоенным, размышляя о «Тропах славы» Стэнли Кубрика, тоже снятых об окопах Первой мировой.

Фильм Бергера показывает чудовищную мясорубку, суп из солдата, а также тех, чьими руками он приготовлен, — и это нововведение сценаристов и режиссёра, в книге этого нет, — генерала Фридрихса (Дэвид Стризов), чтобы продолжать войну, готового забрасывать только что прибывшими новобранцами линию фронта, и политика Маттиаса Эрцбергера, потерявшего сына и пытающегося скорее заключить перемирие.

«На Западном фронте» выделяется и на фоне визуально и тематически близкого «1917» Сэма Мендеса, вышедшего в 2019 году, и тем более на фоне бесконечного ряда российских лент о Великой Отечественной войне, где смысловым центром является миссия и жертва солдата во имя великой цели, во имя победы. Солдаты Ремарка во Франции в 1918-м воюют, потому что им дано такое задание, они вспоминают домашнюю стряпню и ждут конца войны. Война, начинавшаяся криками «На Париж!», обнажена в своей чудовищности и бессмысленности.

Франсуа Трюффо сказал, что любой антивоенный фильм в конечном итоге становится провоенным

Руководитель расследовательского издания Bellingcat Христо Грозев в твиттере написал, возможно, лучшую хвалебную рецензию на фильм: «Я думаю… если бы космическим чудом каждый российский призывник посмотрел бы этот фильм, война закончилась бы завтра».

Грозев не первый, кто подмечает параллели между Первой мировой и войной в Украине, развязанной Россией 24 февраля. Интересно, что делается это одновременно из проукраинского и пророссийского лагеря: политолог Григорий Юдин сказал, что эта война абсолютно бессмысленна и нужна России ещё меньше, чем Первая мировая, а «Медуза» (издание признано иноагентом. — Прим. ред.) рассказывает о тезисах, транслируемых администрацией президента через разные проправительственные медиа, — Россию втянули в войну, она защищает «братские народы» и «своих не бросает».

Как ни жестоко это писать, но главный конкурент фильма Бергера, то, с чем его будут невольно сравнивать зрители, — это не фильмы Сэма Мэндеса, Стэнли Кубрика или «T-34» Алексея Сидорова — это война в Украине.

Именно настоящая война высвечивает недостатки — недосказанное и непоказанное — даже в таком сильном антивоенном послании. Фильм показывает войну как герметичное пространство мужской боли и мужского братства. В нём опущены эпизоды, где главный герой Пауль Боймер возвращается в отпуск домой и не может найти себя в мирной жизни, нет флирта и похода к французским девушкам, согласившимся на встречу за буханку хлеба и кусок колбасы, нет монахинь в лазарете и медсестёр, с трудом поднимающих тяжёлые, обездвиженные ранами тела мужчин.

Как ни жестоко это писать, но главный конкурент фильма Бергера — это война в Украине

Мы видим сейчас, в эту самую минуту, на экранах компьютеров и телевизоров, в мессенджерах и ленте новостей, что война вовлекает всех — женщин, детей, мужчин, мирных и военных, все гендеры, все сексуальности. Это, к великому сожалению, так, и это не обесценивает фильм Бергера, но делает его анахроничным, как анахроничен взгляд на уникальность мужского страдания, на возможную только в пространстве войны истинную мужскую дружбу, он — часть романтизирующего мифа войны, того, о чём говорил Трюффо.

Главная же проблема «На Западном фронте» не в самом фильме, она находится вне него. Готовы ли зрители два с половиной часа смотреть на прекрасного австрийского актёра Феликса Каммерера, так похожего внешне на рекрута из начала ХХ века, покрытого десятью слоями грязи, переживающего эмоциональную голгофу в воронке от снаряда, сопереживать талантливому актёру на чешских полях, изображающих Западный фронт Восточной Франции, когда в ленте новостей есть видео российского солдата, снятое им самим, в котором он сухо, не проявляя видимых эмоций, рассказывает, как убил мирного жителя.

«Долгие годы мы занимались тем, что убивали. Это было нашим призванием, первым призванием в нашей жизни. Всё, что мы знаем о жизни, — это смерть. Что же будет потом?»

Реальность войны разрушает образ экранной войны. Фильм Бергера — меткий выстрел в аморальное тело войны, но звук его тонет в криках телевизионной российского пропаганды, бомбёжке Киева и уничтожении Мариуполя, во лжи, свисте, боле, плаче — в оглушительных звуках настоящей войны. Но, возможно, прав Христо Грозев, и этот фильм поможет призывнику российских вооружённых сил понять, как на войне в смерти везёт всем, только степень везения разная — от сожжения живьём из огнемёта до быстрого протыкания штыком.

ФОТОГРАФИИ: Netflix