Кино«Что такое успешный брак?»: Аккуратно переснятые «Сцены из супружеской жизни» Бергмана

Текст: Алиса Таёжная

12 сентября HBO выпустил первую серию пятисерийного фильма «Сцены из супружеской жизни» с Оскаром Айзеком и Джессикой Честейн в главных ролях (в России сериал выходит в «Амедиатеке»). За экранизацию взялся автор уже успешных проектов о хитросплетениях частной жизни «Любовники» и «Пациент» Хагай Леви: вместе с Эми Херцог он слегка адаптировал каноническую историю Бергмана под наши дни. Несмотря на смещение гендерных ролей в паре, бережно сохранённая история рассказывает о базовом конфликте в паре — о невозможности быть довольными даже формально «счастливыми» долгосрочными отношениями и об ускользающем значении оценки «успешный брак».

Внимание текст содержит спойлеры!

Современные «Сцены из супружеской жизни» начинаются со слома четвёртой стены: актриса Джессика Честейн проходит через декорации вместе с участницей съёмочной группы. «Буду здесь до конца дня», — констатирует Честейн и садится в гриме в построенную для съёмок уборную, после чего звучит команда «Мотор!». Что бы ни происходило дальше в сценах, зрителю будут напоминать, что всё на экране — постановка по цитируемой десятилетиями легендарной драме об отношениях обычной пары из среднего класса.

Современных героев — Миру и Джонатана — можно с чистой совестью назвать везунчиками. Она занимает высокий пост в технологической компании, он посвятил жизнь академической карьере, вместе они воспитывают желанную и любимую дочку, а ещё у них есть деньги на няню и хороший дом. Чем не идеальные респонденты для социологического интервью о секретах успешного брака? Исследовательница Даниэль приходит в гостиную пары по приглашению Джонатана, чтобы задать несколько личных вопросов о том, как устроена их семья. Тема работы Даниэль — отношения людей с нетипичными гендерными ролями: проще говоря, с семьями, где жена зарабатывает больше мужа и часто трудится вне дома, в то время как муж больше занимается хозяйством и следит за ребёнком.

Мира относится к интервью настороженно с самого начала — и особенно смущается, когда необходимо давать подробные развёрнутые ответы о личной жизни: обсуждать с посторонними сокровенное явно не в её характере. Интервью проходит без эксцессов, но Джонатану оно даётся куда легче. Сорокалетний преподаватель, выросший в еврейской традиционной семье и начавший отношения с Мирой уже тридцатилетним, любит порассуждать о влиянии капиталистических ценностей на ожидания от семейной жизни. «Успешный брак? Что такое успешный брак?» — спрашивает он исследовательницу? Успех — это всё ещё жить вместе? Или считать себя по-настоящему реализованными? Или быть всё ещё влюблённым в своего партнёра? Джонатан даёт бережный и довольно прагматичный ответ: они с женой живут, каждый добиваясь своих целей, не сливаясь воедино, воспитывают общего ребёнка и используют семью как надёжный фундамент для спокойной совместной жизни. Мира немногословна, её отвлекает ребёнок, и сама она не до конца понимает, что должна сказать. Спорить с мужем, вторить ему в его оптимизме, раскрывать перед чужой женщиной свои сомнения? Она явно нервничает, и через полчаса мы узнаём почему — из-за сомнений о возможной беременности.

Оригинальный телесериал Бергмана, который он позже перемонтировал в фильм для кинопроката пугающего хронометража, описывает десять лет из жизни Йохана и Марианны, которые с минимальным привлечением посторонних обсуждают отношения и проживают вместе измену, аборт, взаимное охлаждение, ссоры и другие отношения, оставаясь друг для друга близкими людьми — даже когда будут казаться чужими.

Проговаривать сомнения, оппонировать друг другу и обмениваться взглядами на жизнь — то, чем занимаются герои Бергмана, очень нетипичного режиссёра своего времени, у которого к нынешнему времени собрались пара десятков последовательных подражателей — от Джона Кассаветиса и Ричарда Линклейтера до Ноа Баумбаха и Азиза Ансари. То, что сейчас кажется кино- и телемейнстримом — от «Брачной истории» до того же сериала «Любовники» или «Малкольма и Мари», — было популяризовано именно Бергманом. Что неудивительно, ведь в Швеции середины 70-х с её куда менее значительным гендерным дисбалансом был возможен разговор мужчины и женщины более или менее на равных: оба героя Бергмана успешны в работе, реализованы в отношениях с другими людьми и считают себя равноправными родителями.

Йохан, которому приписывали многие черты Бергмана и вообще мужчин его времени — от эмоциональной недоступности и неэтичной немоногамии до самоуверенности и нежелания признавать неправоту, — тем не менее воспринимает жену всерьёз в соответствии с принятыми в Швеции порядками. В фильме Бергмана он избегает тяготящих семейных обязанностей, невнимательно относится к эмоциональным потребностям жены и не всегда готов на поддержку, однако домашним тираном его не назовёшь. Его жена — тонко чувствующая и совершенно не безмолвная — через беседы и поступки пытается показать, что хочет от него симметричного внимания. Их выяснение отношений тоже начинается со стороннего вторжения — c интервью для женского журнала. Шесть серий раскрывают непоследовательность поступков обоих и расхождение слов и действий: герои время от времени притворяются или недоговаривают, временами врут себе или искренне верят в своё счастье или несчастье, временами мучаются страхом непонятости и одиночества. А ещё не ценят то, что у них есть, и гонятся за тем, что им на самом деле не нужно.

Лёгкий гендерный сдвиг в новой версии сериала сложно трактовать однозначно — формально это немного другая семья, но с тем же фундаментальным конфликтом мужчин и женщин. Арифметического равноправия в долгосрочных отношениях достичь невозможно, потому что многие вещи строятся на эмоциональных началах, да и баланс кажется понятием невозможным: требуется слишком много сил, чтобы его соблюдать и эффективных измерительных приборов ещё не придумали. Очевидно только одно: социологические интервью максимально далеки от многослойной правды.

Если работа в академии оплачивается меньше и позволяет свободный график, а технологии — прибыльная сфера с фиксированными часами работы, значит ли это, что домашние обязанности перекладываются с более занятого на менее занятого? Как измерять неизмеримую эмоциональную поддержку? А родительский вклад? И почему няня всё ещё не избавляет от страха и ответственности родительства? На словах Джонатан характеризует брак как надёжный фундамент, но, кажется, чего-то недоговаривает — последовательного прагматизма в его реакциях и поступках немного. Но уместно ли говорить про романтическую любовь, когда ваши дни и расходы расписаны, чтобы жизнь не развалилась на куски? Когда заканчивается командная игра и чьими силами она поддерживается? Мира не успевает, или скорее не хочет, дать подробный ответ на вопрос об успешном браке во время интервью, и нам так и не ясно, разделяет ли она скепсис Джонатана по поводу индустрии семейных терапевтов и книг самоподдержки, как и по поводу тезиса «мы работаем над отношениями». Хорошо, не «работаем», а что тогда? Просто проживаем? Пытаемся направлять? Уговариваем себя потерпеть ещё немного?

Казалось бы, перед глазами Джонатана и Миры есть куда менее счастливая и благополучная пара — пришедшие к ним в гости друзья-ровесники, решившие поэкспериментировать с полиаморией. В пересказе Миры причиной смены «формата» отношений были постоянные измены мужчины: его партнёрше было проще открыть отношения и начать тоже встречаться с другими мужчинами, чем быть страдающей стороной, узнавая о его связях на стороне. Их ссора на глазах у главных героев обнажает одно из главных свойств человеческих отношений: ты почти никогда не знаешь заранее, чего хочешь от себя и отношений, а потому не можешь дать по-настоящему неизменных многолетних обещаний. Новые люди и новые чувства вносят перемены, к которым один из партнёров или оба не окажутся готовы. На фоне дружеской пары Мира и Йохан — моногамные и верные, по крайней мере, какими мы видим их в первой серии, — находятся в безопасности в этом вопросе. Но если одних опасностей можно избежать, застрахованы ли они от других?

Сомнения в паре возникают от новых обстоятельств и от одного человека моментально передаются другому. Новость о беременности застигает Миру врасплох: она не понимает, какой реакции хочет от самой себя, на что готова ради ребёнка и насколько мнение и поддержка мужа помогут ей в дальнейшем пути. Гендерные сдвиги и большая зарплата не облегчают принятие решения о том, какое будущее тебе нужно, хочешь ли ты ребёнка и как тебе поступать со своим телом. Так же как и биология не предусмотрела такой ситуации для мужчины — и в этом сохраняется базовое неравноправие полов. Возможно ли в таком случае равноправное родительство? И почему даже после общего решения о необходимости аборта именно женщина сворачивается в слезах под простынёй?

Мини-сериал Хагая Леви — о том, что, несмотря на популярность терапии, образование, постепенное уравнивание возможностей, счастливый и «успешный» брак — что-то из мира глянцевых журналов и социологических исследований. А пребывание в отношениях, конечно, можно назвать «работой» и «эмоциональным трудом», но в этой характеристике потеряется первопричина — неуловимая радость от улыбки любимого человека, спокойствие неодиночества и опыт, который приятнее разделить, чем прожить самостоятельно. Герои «Сцен» бьются, чтобы услышать себя и партнёра и одновременно осознавать, что они делают спонтанно, что последовательно, когда необходимо остановиться, а когда двигаться дальше, что, в конце концов, делается ими напоказ, что для себя, а что для друг друга.

Мира и Джонатан, как и Йохан с Марианной сорок лет назад, не могут измерить, выразить и спрогнозировать собственные чувства, а уж тем более сопоставить их с ощущениями партнёра: то, что просто оценить ретроспективно, ускользает в моменте. Так что же остаётся? Работать над собой и хвалить себя за «эффективность», считая семейное счастье результатом труда? Или допустить магию таких истрёпанных слов, как любовь и привязанность? Или принимать вещи такими, какие они есть, не загадывая дальше завтра? Наблюдая за новой, но на самом деле той же самой парой, мы разочаровываемся, что за десятилетия никак не приблизились к пониманию, почему разваливаются одни отношения и сохраняются другие, — и сухого анализа достижений супругов, статистики по равноправию, биологических открытий и откровенных разговоров всё ещё недостаточно. Просто потому что мы не до конца знаем самих себя. «Сцены из супружеской жизни», кажется, можно будет экранизировать снова и снова до момента, когда человеческую судьбу и отношения можно будет предсказать в зачатке, а эмоциональные силы и потенциал партнёров сравнить, как суммы на раздельных банковских счетах.

ФОТОГРАФИИ: HBO