Кино«Легенда о Зелёном рыцаре»: Тренировка чувств и новая маскулинность в фильме Дэвида Лоури
Как стать рыцарем и остаться человеком
Английская волшебная сказка гласит, что на пути из Лондона в Уэльс есть скала, у подножья которой растёт орешник, если отодвинуть его ветви, то откроется проход в грот, где за круглым столом спят король Артур и его верные рыцари. Спящие рыцари охраняют королевские сокровища — золото и драгоценные камни — от воров и непрошеных гостей. Даже в лишённой баталий короткой сказке король Артур и его войско — это внушающая благоговение сила, даже во сне Артур сохраняет благородный королевский вид.
Текст: Ирина Карпова
Фильм «Легенда о Зелёном рыцаре» предлагает совсем другой взгляд на собирателя английских земель: король в фильме американца Дэвида Лоури похож на мученика православной церкви, его тело истощено битвами, его мучат зубные боли, его и Гвиневры короны напоминают нимбы святых. Рыцари круглого стола выглядят как головорезы, толстокожие убийцы, кому война отсекла душу. Мы в мутирующей сказке, рассказанной изощрённым постановщиком Лоури, снявшим в числе прочего «Историю призрака» с Руни Марой и Кейси Аффлеком. Как и в любой сказке и легенде, магическое и реальное имеют одинаковый вес, но из каркаса 700-летнего мифа, как из троянского коня, выглядывают глаза современного человека — отвернувшегося от религии, защищённого наукой, но порой не доверяющего ей, чувствующего и пытающегося разобраться в своих чувствах.
Поединок таинственного Зелёного рыцаря и сэра Гавейна (Дев Патель) заканчивается отрубленной головой. Но подставивший себя под удар одолженного Гавейну королевского меча (Экскалибур? Не исключено) Зелёный рыцарь поднимает свою окровавленную голову с каменного пола. Поединок — ловушка. «Я верну нанесённую мне рану», — произносит Зелёный рыцарь. Год и один день есть у Гавейна, чтобы найти своего противника и обнажить перед ним шею. Он пролетит в трёх с половиной кадрах. «Но ведь это просто игра», — скажет молодой Гавейн истощённому королю. «Она ещё не закончилась», — последует ответ.
Гавейн отправится через ветреные пустоши, воскрешающие в памяти «Грозовой перевал» Петера Космински и Андреа Арнольд, в сумрачный лес навстречу своей судьбе и смерти. Эти два слова на «эс» полны пафоса и интерпретаций, и Лоури вместе со своим постоянным оператором Эндрю Дрозом Палермо и Девом Пателем, сочетающим в себе хрупкость и преодоление, сдирают с них слой бронзы и пурпура.
Испытание Гавейна — это тренажёр чувств.
Королева напутствует Гавейна словами: да хранит Святая Дева пять твоих чувств наготове, да придадут пять ран Христа тебе прыти. Пять чувств, пять доблестей, пять вершин пентаграммы на каменном полу Камелота. Их должен испытать Гавейн на пути к своей судьбе и посмертной рыцарской доблести. Какой добрый муж не идёт навстречу смерти на своём веку, чтобы вкусить вечной славы? Это говорит Гавейну король Артур.
Судьба заманила Гавейна в силки (по легенде, сделала это его мать, колдунья Моргана, околдовав Зелёного рыцаря): Гавейн должен сделать выбор между тем, чтобы оставить след, принеся себя в жертву, и тихой жизнью без доблести и вечной славы. Гавейн бежит от этого выбора, чтобы возвращаться к нему снова и снова.
Лоури показывает пепелища битв, где некому похоронить тела убитых воинов, а Алисия Викандер произносит пламенный монолог, между строк отождествляя фигуру Зелёного рыцаря с природой, наносящей ответный удар истребляющему её человечеству. Она же — но в образе любимой Гавейном девушки — задаёт главный вопрос: зачем всё это? Зачем это испытание? Зачем убивать в битве и воспевать битву в веках, если можно просто быть добрым, просто мужчиной, не отрубающим голову другому мужчине во время поединка?
Как и Адам Драйвер в большинстве своих ролей (я не смотрела «Аннетт»), Дев Патель показывает хрупкую и трепетную сторону мужчины. Гавейн Пателя вынужден преодолевать страх, он сомневается в себе, своём выборе, а иногда и в своём рассудке, но открыт чувствам, не подавляет их, не надевает на себя маску бесчувственности и превосходства. Это одновременно и осмысление маскулинности современного мужчины, и интерпретация оригинального сюжета легенды.
Героиня Алисии Викандер задаёт главный вопрос: зачем убивать в битве и воспевать битву в веках, если можно просто быть мужчиной, не отрубающим голову другому мужчине во время поединка?
Рыцарь верен своему слову. Если ради игры — «Рождественской игры» — надо отдать голову и умереть, в этом его путь. И миф о Гавейне на свой манер ставит под вопрос соответствие рыцарского кодекса и человеческой природы, и по касательной — здравого смысла. Фильм Лоури скорее поэтичен, чем политичен, но нити вызывающих раздражение у одних и бесконечно волнующих других вопросов — о традициях, о меняющемся мире, о гендерных ролях — проходят через него. Впрочем, эти вопросы (не ответы!) вплетены в тело фильма такой умелой рукой, что их можно и не заметить.
Рыцарская культура чести не даёт улететь воробью нанесённой обиды и пришпиливает его стрелой, но она же обращается с женщиной как с вещью и усеивает поля сражений телами мужчин и юношей неблагородной крови. Честь — только для избранных.
Фильм Лоури совершает с легендой о Гавейне и Зелёном рыцаре необычный финт. История Гавейна, дошедшая до нас, содержит мораль и имеет фрактальную природу сказки — так, оказавшись по дороге в часовню Зелёного рыцаря в гостях у лорда Бертилака и его жены, Гавейн вынужден сыграть в предложенную лордом игру: в обмен на добычу лорда на охоте вернуть ему то, что он получил в этот день в замке лорда. Соблазнённый его женой, Гавейн возвращает Бертилаку — один, два и, наконец, три поцелуя. Лоури стирает сказочный фрактал и его нравоучение и показывает, как трепещущий в ожидании конца, ослабленный Гавейн поддаётся искушению.
При его глубокой символичности «Зелёный рыцарь» — настоящее приключенческое сказочное кино. Ближайший его сосед — итало-немецкий сериал «Легенда о золотой розе», показанный в России в начале 90-х годов, где принцесса Фантагиро облачалась в мужское платье и отправлялась в лес, полный чудовищ. Или чехословацкая киносказка «Третий принц», где двойники — принцы и принцессы — пытались снять с себя заклятие нанесённых в прошлом обид в пейзаже невероятных Теплицких скал. Но в отличие от этих картин у «Легенды о Зелёном рыцаре» тёмная подкладка, её ленты не свяжутся между собой в успокаивающий зрителя хеппи-энд.
Как в капсуле времени, эти истории — на бумаге и на экране — несут в себе желание беспримесных чистых чувств и доблестей — стойкости в испытании, верности своему слову, желание настоящей любви и несломленной храбрости. Лоури показывает, что эти чувства и стремления в человеке противоречивы, хаотичны и часто не увязываются между собой, рассыпаются, принося разочарование и боль. Но жажда их вечна.
Финальная встреча рыцаря и его сказочного противника остаётся открытой и волнующей, как пейзаж шотландского нагорья, по которому Гавейн идёт навстречу судьбе. Существует ли она? Лоури не отвечает, но за два часа экранного времени он бомбардирует зрителей вопросами, символами и загадками и, к счастью для них, не подносит заранее заготовленную тарелочку пюре с разжёванными ответами.
Исход финальной битвы не так важен, как выбор, который сделает Гавейн. Выбор между долгом и чувством, самым главным из всех, — желанием жить, дышать, действовать. Выбор между тем, чтобы стать прославленным рыцарем, а затем правителем и обагрять мечи своих подданных в крови новых войн, — и тем, чтобы остаться человеком.
«Я верну рану, нанесённую мне», — произносит Зелёный рыцарь, чья фигура может символизировать и вырубленный лес, и колонизированную страну. В конце своего пути Гавейн понимает, что эта рана вернётся к нему сама и настигнет его, и верный путь в том, чтобы найти в себе силы посмотреть ей прямо в глаза.
ФОТОГРАФИИ: A24
