Кино«Атлантика»: Сенегальская сказка о любви, призраках
и женском бунте

Типичные декорации бедной страны: пока жители города ютятся в лачугах, на горизонте виднеется небоскрёб для тех, кто родился с серебряной ложкой во рту. Жизнь в столице Сенегала Дакаре — западной точке Западной Африки — окутана постоянной дымкой: влажный ветер Атлантики сливается с песочными бурями пустыни. Приглушённые цвета — бежевый, серый, пудровый, пыльно-голубой — покрывают пеленой главных героев и осязаемый мир вокруг них. Семнадцатилетняя Ада — молчаливая молодая африканка. Ребячливая, как все семнадцатилетние подростки, соблазнительная своей раскрывающейся сексуальностью, она живёт в мире, придуманном не ею, где женская красота — желанный товар с быстро истекающим сроком годности.

Девушке из обычной семьи необходимо выйти замуж как можно скорее — и желательно первой женой, — чтобы освободить себя от неприятной плохо оплачиваемой работы, а родителей — от бедности и волнений по поводу будущего. Жених Ады — преуспевающий предприниматель, живущий скорее в Италии, чем в Сенегале, — дарит ей айфон. Он даже не притворяется, что помолвка и женитьба — события, которые его занимают. Встречи с Адой куда менее важны ему, чем деловые разговоры по телефону: лучшее описание их союза — «взаимовыгодная сделка». Он понимает, что их брак — контракт, Ада это понимает, и только родственники с обеих сторон пытаются придать их связи сакральное значение, чтобы покупка невесты не казалась откровенной мерзостью. Она молода и приглянулась ему, у него есть деньги, чтобы решить её проблемы, старшие довольны — так работает «афрокапиталистический неофеминизм», как называет это положение вещей сама режиссёр фильма Мати Диоп.

Но для девственной и юной души сухой расчёт — трагедия: сердце Ады принадлежит нежному Сулейману, молодому парню чуть старше неё, который работает на одной из строек небоскрёбов будущего. Башни вздымаются к небесам, но иллюзорный образ Дакара XXI века строится на обмане: обычным работягам недоплачивают за несколько месяцев и искать правосудия им негде. Сотни молодых обманутых мужчин, от доходов которых зависят их семьи, каждый год отплывают через Атлантику в Испанию на лодках — но лишь единицы добираются до средиземноморских берегов. Никому ничего не сказав, Сулейман уплывает в ночи скорее навстречу гибели, чем удаче — а женщины годами остаются ждать любимых и близких на берегу. Ада встревожена и недоумевает: в отсутствие человека, в которого она влюблена, грядущая свадьба кажется ей непоправимой ошибкой.

Диоп смотрела
на океан как на могилу — и Сенегал показался
ей мистической страной, где призраки и живые люди поддерживают вечную невидимую связь

Синопсис «Атлантики» повторяет заголовки новостей африканских и южноевропейских стран — пустые лодки с затерянными в океане телами год за годом приносит волнами к испанским и итальянским берегам. Люди, которым повезло выжить, становятся нелегалами второго сорта. Их семьи томятся в неизвестности. Именно об одном из таких парней Мати Диоп сняла короткий док почти десять лет назад с тем же названием — «Атлантика», — для чего впервые поехала в никогда не виденный ею Сенегал. «На стенах я часто встречала надписи „Барселона или Смерть“, это было по-настоящему страшно. Люди так часто уплывали в море, что создавалось ощущение эпидемии. Я представила, как это ужасно, если твой брат или парень, который только что был рядом в комнате, больше не там. И в момент, когда ты понимаешь, что его больше нет и предпринимать что-то уже слишком поздно, ты начинаешь паниковать», — вспоминает Мати свои впечатления от первой поездки в Африку. За десять лет с её первого короткого метра в стране особенно ничего не поменялось, только строек в Дакаре и лодок в море стало ещё больше.

Мати Диоп, выросшая в режиссёрской сенегальской среде во Франции, «в белом окружении», прекрасно осознаёт свои привилегии и мир, который благодаря счастливому стечению обстоятельств остался для неё позади: творческая семья Диоп пересекла Атлантику не с риском для жизни, а во время культурного обмена. Но корни не отпускают семью беглецов: «Есть место, в котором ты живёшь, и место, которое опустеет после тебя». Чтобы снять полный метр, как призналась Диоп в другом интервью, она решила посмотреть на тему беженцев как на старый миф об Одиссее — только с оптикой его жены Пенелопы, терпеливо дожидающейся путешественника. «Я решила рассказать историю об исчезнувших парнях с точки зрения женщин. Я придумала, что призраки этих мальчиков вернутся назад, потому что у них нет могил: они умирают в океане. Парни возвращаются через тело женщины — это способ передать жизнь призрака и одержимость их отсутствием, которая становится физически ощутима». Океан больше не был для Диоп частью пейзажа, она смотрела на него как на могилу — и Сенегал показался ей мистической страной, где призраки и живые люди поддерживают вечную невидимую связь.

Мистическое присутствие мёртвых Диоп поддерживает в «Атлантике» двумя мощными инструментами, без которых фильм получился бы плоской социальной агиткой, а не волшебной сказкой об утраченной любви. Первый — операторская работа замечательного европейского мастера Клэр Матон, одной из немногих успешных и востребованных женщин-операторов. Именно Клэр обязаны своей выдающейся образностью недавний «Портрет девушки в огне» Селин Сьямма, фильмы Алена Гироди, дебют Луи Гарреля «Друзья» и оглушительная драма Майвенн «Мой король». В арсенале Матон — грязноватые цвета, плавающая камера, которая ловит оттенки движений героев, и потрясающие статичные планы банальных пейзажей: шумного моря, пустого пляжа, закатов. Матон дебанализирует такую Африку, умея разглядеть человеческие судьбы за узнаваемой эстетикой. Второй инструмент Диоп — безусловно, саундтрек, окутывающий зрителя как безграничное одеяло. За него тоже отвечает женщина, композитор Фатима Аль-Кадири, с корнями в местной культуре: глухие звуки, ровный эмбиент, традиционные инструменты разливаются по картине, подчёркивая то трудно уловимое и многослойное, что ускользает от поверхностного туристического взгляда.

Именно запрос общества быть услужливой больше всего фрустрирует Аду на фоне безусловной
и нежной любви, которую она получала от равного ей по статусу бедняка

Страшная сказка об утраченном любимом и свадьбе по расчёту постоянно возвращается к реальности. Молодые девушки в местном контексте имеют право только на две репутации. Первая — «ш***а» (одно из самых часто употребляемых слов в сценарии): если ты ходишь в коротких шортах и вообще любой одежде, подчёркивающей твою сексуальность, выпиваешь по вечерам и заводишь внебрачные связи. Вторая — непорочная невеста в ожидании свадьбы: молитвы и хиджаб, вечера, проведённые дома в обществе подруг. Диоп очень точно передаёт женскую судьбу в африканской стране, где исламский фундаментализм — сравнительно новая культура, уже пустившая глубокие корни. Показательна сцена, когда невесту Аду после помолвки приглашают в дом жениха оценить новую квартиру и спальню с шикарной по местным меркам и безвкусной кроватью. Именно поджог будущего супружеского ложа неизвестным или неизвестной становится для Ады и её окружения символическим актом неповиновения. Тысячи девушек хотели бы оказаться на месте Ады — быть обещанной богатому человеку, которого месяцами не бывает дома. Но самая чуткая подруга Ады, понимая её бескорыстную и тонкую природу, постоянно напоминает ей о свободе выбора, за которую надо платить высокую цену. Ты можешь решить все денежные вопросы на оставшуюся жизнь, но неравный брак сделает тебя уязвимой и навсегда обязанной своему «спасителю». Самостоятельная же жизнь, где нужно зарабатывать кусок хлеба и поддерживать себя и родителей, — несладкая доля для молодой неопытной девушки в патриархальной стране. Оптимального выбора для сенегальской женщины просто не существует.

Узнав о романе Ады с другим мужчиной, родственники отправляют девушку к гинекологу на «экспертизу девственности» — стандартная предбрачная процедура в странах, где женская сексуальная свобода до свадьбы становится клеймом. Холодный и расчётливый жених не выказывает никакого беспокойства и эмпатии к невесте — он с такой лёгкостью отказывается от неё как от вещи, которая перестала интересовать, что сомнений в их будущем не остаётся: я тебе подарки и крышу над головой, ты мне — полную покорность. Об этом Аду предупреждают и старшие родственницы: с мужчиной необходимо быть ласковой и терпеливой, чтобы он не привёл в дом других женщин — в Сенегале разрешено многожёнство, но недопустима женская немоногамия. Именно запрос от общества быть услужливой больше всего фрустрирует Аду на фоне безусловной и нежной любви, которую она получала от равного ей по статусу бедняка.

В мире, где мечты десяти бедняков никогда не будут приравнены к желаниям одного богача, единственный сценарий справедливости — волшебное вмешательство сверхъестественного. Именно так в сказках награждается воля и сила характера самых уязвимых, чтобы они одолели всемогущих гигантов и царствующий порядок. Окружение недооценивает силу Ады и всех женщин, с которыми не приходилось считаться. В созвучии с «Малышкой Зомби», ещё одним недавним фильмом в жанре магического реализма Бертрана Бонелло, женское начало объединяется с мистической силой для восстановления универсальной справедливости: в «Малышке Зомби» гаитянка открывает волшебную силу корней, выделяясь среди безмятежных глуповатых одноклассниц. И фантазия Диоп, и метафорический зомби-триллер Бонелло говорят об одном. Хотя время возмездия пока наступает только в сказочных обстоятельствах, реальности скоро придётся считаться с мнением тех, кто пропадает в океане и в тревоге ждёт у моря новостей.

ФОТОГРАФИИ: Les Films du Bal, RWV