Кино«Джуди» с Рене Зеллвегер: Лебединая песня американской суперзвезды

«Вот твой праздничный торт, только не ешь его — сделай вид, что ешь», — инструктируют Джуди Гарленд перед её шестнадцатилетием на съёмочной площадке. Джуди не будет шестнадцать ещё пару месяцев, но это никого не интересует: на пластмассовой вечеринке у бассейна, в котором нельзя плавать, стоят ряженые юные ровесники Гарленд для массовки. Пальмы пластиковые, газон — ненастоящий, «друзья» — просто статисты, с которыми у Джуди нет ничего общего. В её реальности не существует друзей — есть только контракт, который никто не соблюдает, и список обязательств перед студией. У Джуди нервный срыв и бессонница, она работает без устали с самого детства — и заботливые помощники давно кладут ей пару таблеток снотворного на прикроватный столик. Но ненастоящий торт на фейковом дне рождения становится последней каплей — кудрявая кареглазая Джуди с алыми губками бантиком прыгает в бассейн, презирая инструкции по поведению. За это уже через час её отчитает продюсер Майер, не стесняясь называть её на всю студию дурнушкой и гадким утёнком. «Я так много работаю, что уже забыла, как меня зовут». «Как зовут? Ты Фрэнсис Гамм из Миннесоты», — отвечает продюсер, глядя сверху вниз, и перечисляет все факты незавидной биографии Джуди, которая не отличается от биографий большинства американок её возраста. Алкоголизм родителей, бедность, провинциальное воспитание, жизнь рабочего класса, не сулившая Фрэнсис никаких чудес, — никакого «Волшебника страны Оз». Воплотив коллективную мечту в песне «Над радугой», Джуди нежным голосом обещала всё самое лучшее военной и послевоенной Америке, стала символом исторической победы и надежды на светлое будущее. Вероятно, никто из слушавших песню не догадывался о кабале, в которой существовали голливудские звёзды, как Джуди, подопечная студии Metro-Goldwyn-Mayer, где контракты контролировали каждый её шаг: отлучиться на ланч в течение съёмочного дня невозможно было даже со скандалом. Для виду и журналистских сенсаций Джуди приставляют фейкового бойфренда из числа эстрадных партнёров: подростковая любовь в шоу-бизнесе помогала продавать билеты и пластинки. «За всё детство я, кажется, спала всего пять часов», — расскажет Джуди случайному встречному на лос-анджелесской вечеринке.

Как ни удивительно, в этой многолетней мясорубке Джуди Гарленд удалось сохранить себя: не потерять любовь к музыке, построить эстрадную карьеру и даже завести троих детей — старшая, Лайза Миннелли, станет суперзвездой следующего поколения. Борьба за независимость и право делать любимую работу привела Гарленд к многолетнему истощению, и таблетки на прикроватном столике сыграли в этом важную роль: теперь Джуди не засыпает без наркотиков, мешая их с алкоголем. Её главная забота — выстоять перед концертами лондонского тура: последнего, в который она отправится, не зная этого сама. Звёздное выгорание — частый мотив селебрити-байопиков — становится главной темой «Джуди». В то время как большинство современников обвиняют героиню в сделанном выборе, зрителям очевидно, что выбора не было. Джуди — часть истории, а ещё её жертва: жертва времени, контрактов, социальных условностей, непорядочности близких людей и неблагоприятных обстоятельств. Жертва, которой непривычно и не хочется считать себя жертвой — ей требуется и важно жить с гордо поднятой головой.

 «Вот твой праздничный торт, только не ешь его — сделай вид, что ешь»

Байопик Гарленд построен на параллельном повествовании: Джуди в Америке и Британии 1967–1968 года и Джуди 40-х, ровно между двумя самыми прославившими её ролями — Дороти из «Волшебника страны Оз» и Эстер из «Звезда родилась». Именно в юношеские годы Джуди подверглась жестокому прессингу студии и получила в наследство от этого опыта зависимость от барбитуратов, расстройство пищевого поведения, алкоголизм и абьюзивный паттерн отношения к себе. Многие голливудские звёзды страдали от насилия в собственных браках, и Джуди не стала исключением: байопик подробно останавливается на том, как насильственные отношения на работе и студийная соковыжималка рисуют молодым людям искажённую картину мира. Их не берегут, их мнение не принимают в расчёт, их самые насущные проблемы игнорируются, их используют для сверхприбылей и муштруют расписанием, которое не в состоянии вынести ни один здоровый человек. Мы видели в «Далиде», как обман и зависимость свели в гроб одну из самых талантливых эстрадных исполнительниц второй половины двадцатого века. Наблюдали, как тяготы прошлой славы, разбитое сердце и героиновая зависимость забрали жизнь у Нико в 1988-м году. Переживали в «Рокетмене», как отсутствие отеческой любви и изматывающие концерты привели Элтона Джона в клуб анонимных наркозависимых. А Мэри Шелли отказывали в самостоятельности, окружая её корыстными и самовлюблёнными опекунами. Джуди Гарленд в «Джуди» переживает то же отчуждение: на вечеринке в Голливуде, где она чувствует себя совершенно неуместной, разговор со случайным парнем немного развеивает её многолетнюю тоску.

Главная мотивация Гарленд последних лет её жизни — отсудить у бывшего мужа, абьюзера и скандалиста, опеку над двумя младшими детьми: адвокаты запрещают Джуди забирать детей в Англию, а влиятельный муж готов вливать сотни тысяч долларов, чтобы не дать бывшей жене получить то, что она хочет. «Дети — всё равно что жить с сердцем не своего тела», — Джуди отлично понимает, как манипулируют её материнством, а ещё постоянно вменяют ей на публике, что она плохая мать. Быть хорошей невозможно: ты или пропадаешь на площадке и гастролях, или сидишь с детьми дома, забросив прежние достижения — и в эту игру перед обществом не получится выиграть никогда. Лондонский тур Гарленд становится вынужденным, как и большая часть взятой ею на себя работы — была бы возможность, она осталась бы дома играть с детьми, гуляла по свингующему Лондону и жила простыми ежедневными радостями женщины, покорившей весь мир. Но ей снова не дали выбора.

Рене Зеллвегер, которой прочат за роль в «Джуди» номинацию на «Оскар», вероятно, идеальный выбор на роль загнанной звезды

Рене Зеллвегер, которой прочат за роль в «Джуди» номинацию на «Оскар», вероятно, идеальный выбор на роль загнанной звезды. Её популярность главным образом связана с милой и противоречивой героиней, обозначившей дискурс поколения, — Бриджит Джонс, для роли которой Зеллвегер должна была набрать немного веса. Несколько лет журналисты штурмовали её вопросами про внешность, диеты, неуклюжесть главной героини, перенося её персонажа на саму актрису — грубые вопросы о том, как стать популярной, будучи по сути «гадким утёнком», тоже задавали исподволь. В «Джуди» Рене, с торчащими локтями и ключицами, постоянно курящая и с бокалом, но, кажется, не съевшая за весь фильм ни куска еды, парирует невидимым критикам репликой Гарленд. Вспоминая студийную юность, Джуди рассказывает, как её миннесотскую фигуру и лицо со слегка припухлыми щеками подгоняли под стандарты красоты того времени: грустный взгляд исподлобья, выделенные скулы, острый подбородок. «Меня кормили куриным супом, пока я не отощала, что нешуточно сказалось на местном курином поголовье». Журналисты снова спрашивают Гарленд, как это повлияло на неё, намекая, что студийный райдер молодой актрисы — её выбор. Гарленд знает, что продюсер Майер был холоден и прав по фактам: ты или на виду и получаешь внимание, или торчишь на шоссе сельской Америки, где никто через несколько лет и не вспомнит, когда твоя звезда родилась. Фабрика грёз работает бесперебойно, и на одну оступившуюся звезду всегда выстроится очередь из десятка решительных и терпеливых.

Со спорной биографией, диагнозом цирроза и гепатита, четырьмя мужьями один хуже другого в анамнезе Джуди, однако, находит для себя в Лондоне причину продолжать работать дальше. После одного из концертов артистку приглашают в гости два немолодых гея, неумело готовят омлет на сливках и рассказывают, почему не могли попасть на её концерт несколько лет назад. В Англии тогда ещё существовала уголовная статья «за мужеложство», и сев на полгода, один из мужчин пропустил долгожданный концерт Гарленд. Джуди оглядывается по сторонам уютного лондонского дома — её портреты на стенах и пластинки помогали этим людям пережить самые несправедливые времена. Выходя на сцену со своей болью, Джуди помогала другим с их болью преодолеть тёмные времена — это ли не награда за терпение и не толчок отыграть снова. «Сколько уровней в Карнеги-холле? Пять?» — Джуди Гарленд придёт в концертный зал в Лондоне Talk of the Town, где все стулья и столы завешаны пыльным полотном. Через два дня этот зал будет не узнать — бряцающие драгоценностями шикарные посетители придут слушать Джуди, которая рассыплется на сцене бриллиантами, за пару часов до концерта буквально собирая себя по частям.

ФОТОГРАФИИ: Парадиз