КиноСмелость видеть себя
и других: 6 лучших фильмов Аньес Варда

«Самоотдача оголяет человека и делает его беззащитным. Самоотдача — угроза для чувств, поэтому каждый носит на себе панцирь», — работа Аньес Варда была посвящена тому, чтобы снять этот панцирь с героев, актёров, окружающих и в первую очередь себя. Дочь француженки и грека, веснушчатая молодая девушка с карими глазами, она приехала в Париж в середине 50-х из приморского провинциального города, чтобы заниматься фотографией. «Я не ходила в кино, я ходила в театр и гуляла по улицам. Я смотрела очень мало фильмов и не видела примеров для подражания, незнание кино придало мне смелости», — среди синефилов «Cahiers du Cinema», ставших рано или поздно режиссёрами (Годар, Трюффо, Ромер), Аньес Варда с самого начала отличалась огромной любовью к жизни и документальному материалу, а не к фильмам предшественников. С дебюта «Пуэнт-Курт» она будет пытаться поженить в карьере кино художественное и документальное и в итоге снимет второго больше, оставляя в каждой зарисовке пространство для себя и своих героев.

Аньес Варда никогда не мнила себя революционеркой, но предлагала альтернативную оптику на происходящие вокруг неё события. Помимо непосредственного участия в борьбе за репродуктивные права (Аньес среди нескольких сотен женщин подписала в конце 60-х петицию за аборты) и открытых высказываний в поддержку женщин в профессии, Варда сняла несколько фильмов о женском взгляде на мир — от документалки о беременности до манифеста «Ответ женщин», от антивоенного манифеста «Далеко от Вьетнама» до классики феминистского кино «Одна поёт, другая нет». Преодоление несправедливости и взгляд в глаза тем, кого общество считает недостаточно «полезным», «интересным», «эффективным», «успешным», — то, с чем Варда работала с первых дней своей карьеры. Равноправие как базовая идея её режиссёрского метода появилось задолго до широких дискуссий о репрезентации («Собиратели и собирательница») и политкорректности («Чёрные пантеры»), стеклянном потолке («Эльза-роза») и домашнем насилии («Бродяга»).

Снимать политическое кино задолго до того, как это стало мейнстримом, — природное устремление Варда, но мало кому из режиссёров настолько удавались интимные человеческие истории. Талант интервьюера, умение преодолеть дистанцию и разговорить кого угодно на волнующую тему —  Варда могла вытащить самое сокровенное из героев, мимо которых мы проходим каждый день, и не думая поместить их в центр сюжета. Соседи по улице в «Дагерротипах», жители умирающих небольших деревень или городков в «Лицах, деревнях», граффити-художники в «Стенах, стенах», собственный муж во «Вселенной Жака Деми» — не отражения уникального взгляда автора, а самоценные люди, рядом с которыми Аньес Варда посчастливилось открыть свой объектив, именно так она всегда относилась к своим гостям, коллегам и персонажам.

«Смотреть на других — это первый шаг феминизма. Не быть эгоистом, не искать своё отражение в зеркале, а просто смотреть на других», — так Аньес Варда сформулировала свой метод и оставалась верна ему шестьдесят лет: от французской студенческой революции до поп-феминизма. «Я не спрашивала себя, тяжело ли мне как женщине будет снимать кино. Просто подумала, что мне это понравится, и решила попробовать себя. Спустя годы ко мне приходило много девочек, просивших написать им рекомендательное письмо, потому что женщине так трудно пробиться в мужском кругу, что отчасти верно. Но я всегда отвечала, что, может быть, это верно для общества, но ты сама не должна так рассуждать. Ты должна думать: „Я — человек. Я хочу снимать кино независимо от того, трудно это или нет. Если общество против женщин, эту проблему нужно решать постепенно. Но она не должна быть точкой отсчёта“. И я так говорю, потому что никогда не относилась к себе как „неполноценной“ из-за того, что я женщина. Никогда не думала, что я — „половинка мужчины“». Смелость Аньес Варда узнавать о мире больше, задавать вопросы и давать слово не похожим на себя, оставили нам полсотни фильмов о том, как сложно, захватывающе и ценно быть человеком — и насколько это сложнее и ценнее, если снимаешь панцирь.

6 важных фильмов Аньес Варда

Фикшн без монтажа о двух часах из жизни молодой парижанки Клео — актрисы, ожидающей результаты врачебного анализа с пяти до семи вечера. Клео, беззаботно порхая по Парижу и лишь ненадолго застревая перед своим отражением в зеркалах, думает о смертности, конечности и скоротечности красоты и владении собственным телом.

Женская оптика почти полностью отсутствовала в кинематографе к началу 60-х: фильмы, снятые женщинами, было сложно встретить не только в индустрии, но и в авторском кино сопротивления. История Клео в объективе Варда — событие для своего времени провидческое и исключительное. Совершенно феминистское в своей сути, наблюдательное, не категоричное и заражённое ритмом и атмосферой меняющегося города — как и большинство союзников по новой волне, Варда снимала на живых улицах, а не в студии и много импровизировала.

Ироничное кино с прищуром, однозначно трактовать которое отказывалась и сама Аньес Варда. Молодая семья среднего класса — типично красивые муж и жена, а также двое милых детей — радуется ласковому лету вместе и разговаривает о любви. Оба бесконечно счастливы и пребывают в неге. В какой-то момент муж влюбляется ещё в одну девушку, но твердит жене, что не утратил любовь к ней: счастья было много, а теперь станет ещё больше. Кажется, жена ничего не имеет против, все чувства проговорены, но у тройственного союза будут печальные последствия.

Варда сняла критическую мелодраму о полиамории ещё до сексуальной революции, когда нуклеарную семью и её «счастье» мнили райским сценарием для пары, пределом буржуазной мечты. Варда аккуратно спрашивает, почему счастье присваивают только верности и моногамии и что происходит с картинно благополучным браком, когда неумолимая жизнь всё же вторгается в искусственно созданный порядок. «Видимость счастья — это тоже счастье?» — спросит Варда о своих героях. Через пару лет после «Счастья» сексуальная революция сметёт идеалы среднестатистической семьи.

Главная роль юной Сандрин Боннер и нежная притча о женской уязвимости. Странствующая почти без денег и крыши над головой Мона — молодая девушка неопределённых занятий, зыбкий призрак свободы. Фильм начинается с кадров, где мы видим её труп — для зрителей не будет загадкой, как завершилась жизнь Моны. История движется с середины к концу, показывая всех людей, которых встретила Мона на своём пути, и раскрывая её через их рассказы. Кто-то видит в Моне мечущегося в поисках свободы человека, кто-то — воришку, кто-то даже не может её толком вспомнить. Аньес Варда снимает антигероическую биографию о цене свободы, риске жить без привязанностей и банальной жестокости и снова делает героиней молодую девушку в начале жизненного пути.

Монументальный док о человечности, внимательном отношении к мелочам и бережном обращении с вещами и людьми. Варда вдохновилась картиной французского художника Милле, запечатлевшего крестьянскую традицию «собирателей» (или даже «подбирателей») — людей, рыскающих по полю после сбора урожая, чтобы найти последние колоски; из этих остатков традиционно собирался дополнительный урожай, вполне значительный.

Аньес Варда отправляется в путешествие по стране, чтобы найти французов, которые и сейчас занимаются тем же самым — по разрешению властей собирают остатки винограда на виноградниках, картошку, хорошо сохранившийся мусор на свалках, еду на рынках, мидии в море. Она выслушивает их истории: почему люди этим занимаются — по нужде или традиции? Как поступать со всем лишним, что мы производим и оставляем после себя? Есть ли в этом что-то ценное? Ответом на вопросы станет найденная режиссёром в земле огромная картофелина в форме сердца — она не подходит для продуктовых магазинов по сельскохозяйственным стандартам, но становится символом щедрости и непредсказуемости окружающего мира для самой Варда.

Редкий случай — док режиссёра о самой себе, остроумный и местами едкий. Аньес Варда вспоминает свой жизненный путь от провинциального города к столичной арт-школе, от фотографии — к кино, от студенческой жизни — к замужеству и материнству. Она рассуждает на камеру о специфике новой волны, отношениях с мужем Жаком Деми, появлении детей, идеях первых фильмов, любви к документалистике, путешествии в Америку в самые турбулентные годы, отношениях с актёрами и создании семейной кинокомпании.

За десять лет до смерти Варда подытоживает жизнь и объявляет благодарности всем, кто сделал её такой, какая она есть. Это не нарциссическое кино о таланте и поклонниках, а чуткая картина о природе вдохновения и нетребовательности наблюдателя. Варда относится к событиям жизни как к подаркам судьбы и отмечает, как легко и непринуждённо в её голове рождалось желание двигаться дальше, снимать и общаться с людьми. Душевное и глубокое кино о том, как сделать любимое дело работой, по-настоящему рисковать и сохранять лёгкость, смелость и интерес сквозь десятилетия большого режиссёрского труда.

Фотографии: Wikimedia, The Criterion Collection, Ciné Tamaris, The Cinema Guild, MK2 Films, IMDb Originals