КиноКартина дня: Почему все сочувствуют музейным ворам

Более мифологизированный образ в современном кино, пожалуй, ещё надо поискать: зритель помнит, что воровать нехорошо, нутром понимает, что реальные похитители искусства не всегда оказываются обаятельными и неординарными мошенниками с выдающимся стратегическим мышлением, но ничего не может поделать с собой. Музейные воры — превосходный пример того, как массовое кино влияет на наше восприятие жизни. Им сочувствуют как последним романтикам, им симпатизируют как ценителям прекрасного, ими восхищаются как умелыми психологическими манипуляторами.

Интерес к искусству как будто уже выдаёт в воре штучного специалиста. Похитители шедевров и сами предстают произведениями искусства: как картина Мондриана должна отличаться от детских рисунков с уроков изо, так и преступник, крадущий картину, в поп-культуре отличается от обычных домушников. Прежде всего, своим знанием предмета. Будь то заглавный персонаж «Аферы Томаса Крауна» (в оригинале — Стив Маккуин, в ремейке 90-х — тогдашний штатный Джеймс Бонд, Пирс Броснан) или дочь арт-коллекционера в «Как украсть миллион» (Одри Хепбёрн), киношные музейные воры должны представлять касту избранных и утончённых (а значит, и играть их должны топовые актёры и актрисы своего времени).

Среди реальных арт-похитителей попадаются
и бескорыстные любители искусства вроде Стефана Брейтвизера, который крал то, что обожал сам

Таким образом фильмы поддерживают и имидж высокого искусства как области, недоступной простым смертным: элитному товару — элитные преступники или, по крайней мере, знатоки. Потому и мотивы их часто продиктованы не столько жаждой наживы, а, например, благородным позывом (героиня Хепбёрн, Николь Боннэ, спасает репутацию отца), страстью к приключениям (скучающий миллионер Краун) или романтическим интересом («Западня» с Кэтрин Зета-Джонс и Шоном Коннери). И даже если в команду воров вдруг попадает заурядный мелкий аферист (Питер Устинов в фильме «Топкапи»), то только по приглашению преступников высокого полёта.

Справедливости ради, среди реальных арт-похитителей и правда попадаются бескорыстные любители искусства вроде Стефана Брейтвизера, который крал то, что обожал сам. За шесть лет он вынес из музеев более двух сотен произведений общей стоимостью около полутора миллиардов долларов, но ни одно из них не продал (к сожалению, это не помогло их сохранить: мать вора, узнав об аресте сына, уничтожила часть его впечатляющей коллекции).

Однако кражи Брейтвизера не очень похожи на те сложные многоступенчатые операции с обходом новейших охранных систем, которые обычно рисуют в heist movies. И это ещё одна фантастическая черта, воспринимаемая как должное. Неважно, действует ли в фильме скоординированная команда («Двенадцать друзей Оушена» или «Рождённый вором» Джона Ву) или специалист-одиночка («Гудзонский ястреб»), кража из музея, а тем более частной коллекции, должна быть обставлена как остросюжетное приключение, где счёт идёт на секунды и миллиметры — иначе зачем такой фильм нужен вообще. Сценаристы, конечно же, в курсе этого клише и не упускают возможности переработать его в оригинальную идею: в «Краже в музее» аферу века второпях придумывают три музейных работника, которые не хотят расставаться с любимыми шедеврами; в «Трансе» Дэнни Бойла работник аукционного дома после потери памяти не может вспомнить, куда спрятал украденную картину (хотя и это лишь завязка куда более сложного сюжета).

Когда манипуляции направлены
на отъём денег
и собственности
у малоприятного миллиардера, кража перестаёт быть просто кражей

Наконец, третий — и похоже, наиболее близкий к правде — троп: похитители искусства как аферисты, пользующиеся не столько хитроумными гаджетами или физическими навыками, сколько тонким пониманием людской психологии. В «Медвежатнике» герой Эдварда Нортона, чтобы подобраться ближе к скипетру династии Бурбонов и не вызвать подозрений, симулирует инвалидность. В «Стариках-разбойниках» дуэт пожилых интеллигентов в исполнении Юрия Никулина и Евгения Евстигнеева выносит полотно Рембрандта «на реставрацию» — и этого объяснения оказывается достаточно, чтобы о пропаже картины никто не задавал вопросов. В одном из фильмов Джузеппе Торнаторе… а впрочем, окажем ему услугу и обойдёмся без спойлеров.

И тут смена контекста снова оказывается эффективной. Строго говоря, никто не любит аферистов, работающих на доверии. Но когда психологические манипуляции направлены на отъём денег и собственности не у простых людей, а у музея, государственной институции (воровство у неуклюжего государства — это же практически «приватизация на дому») или малоприятного миллиардера, кража перестаёт быть просто кражей — это уже тонкий трюк, а иногда и восстановление социальной справедливости, вариант расхожего в фольклоре сюжета о том, как хитрый солдат обманул жадного помещика. И в этом смысле авторы фильмов об обаятельных мошенниках, ворующих произведения искусства, всего лишь подыгрывают общественным настроениям.

ФОТОГРАФИИ: Warner Bros., Metro-Goldwyn-Mayer, Sony Pictures Home Entertainment, Columbia TriStar Film