Кино«Оскар» — Netflix: «Рома» Куарона и ещё 4 хороших фильма, которые
не выходили в кино

Netflix и «Оскары»

Существенно меньше потряс стриминг-дебют братьев Коэн, переживающих то, что по их завидным меркам в принципе тянет на творческий кризис: почти пять лет без великого фильма. Вопреки регулярно повторяемой дезинформации, «Баллада Бастера Скраггса» никогда не задумывалась как мини-сериал и была куплена Netflix именно как антология — шесть вестернов, объединяемых исключительно характерной для жанра географией.

Какие-то из них удались больше: в первой главе исполнитель титульной роли Тим Блейк Нельсон изобретательно стреляет и задорно поёт в ожидании достойного его соперника. Какие-то — меньше: вдохновлённый одноимённым рассказом Джека Лондона «Золотой каньон» запоминается только кряхтением Тома Уэйтса, а мрачный «Кормилец» — неожиданным приветом поклонникам поттерианы. По-настоящему интересной вышла разве что «Девушка, которую напугали» — самая длинная и больше всего напрашивающаяся на полный метр история девушки (Зои Казан) и её (вернее, не совсем её) собаки. При этом Коэны — это всё-таки Коэны, поэтому даже откровенно пустяковые главы сделаны мастерски, а играют в них к тому же актёры калибра Лиама Нисона, Брендана Глисона и Джеймса Франко.

Раздел «Фильмы на Рождество» на Netflix не пустовал никогда — одним из первых оригинальных проектов стриминг-гиганта стало три года назад воссоединившее Билла Мюррея и Софию Копполу «Очень мюрреевское Рождество». Этой зимой рождественскими предлагается считать сразу пять новых картин — но только в одной из них Санта-Клауса играет Курт Рассел. Среди продюсеров «Рождественских хроник» упомянут Крис Коламбус, и хотя это немного не «Один дома», его почерк считывается безошибочно: дети в Чикаго (здесь это старший брат и младшая сестра, вынужденные справлять Рождество в компании друг друга), абсурдная вереница малых и больших неприятностей, навязчиво духоподъёмный месседж на прощание. Но Санта-Клауса играет Курт Рассел, и безобидные шутки про «Звёздные войны» и религию в его исполнении приобретают и в звучности, и в весе. В любом случае это хит — настолько большой, что боссы Netflix изменили своему доселе железному правилу не делиться цифрами и гордо сообщили, что за одну неделю «Рождественские хроники» заработали 20 миллионов просмотров (а Рождество ещё даже не на носу).

Открыв программу кинофестиваля в Торонто (где её можно было увидеть на IMAX-экранах), историческая драма Дэвида Маккензи («Любой ценой») добралась до телевизоров и смартфонов, претерпев ряд значительных изменений: сокращена любовная линия, исчезли пара батальных сцен и мимолётное камео Уильяма Уоллеса. Последнее особенно симптоматично: как ни крути, а с «Храбрым сердцем» Мела Гибсона фильм Маккензи сравнивают все без исключения — и потому что он, посвящённый дальнейшей борьбе за освобождение Шотландии, является по сути сиквелом оскароносного эпоса, и потому что режиссёр в целом верен духу фильма
23-летней давности. Заметных исключений два. Играющий Роберта I американец Крис Пайн, хоть и дефилирует полностью обнажённым, предстаёт образцом сдержанности, оставляя истерики на совести своего вечно взвинченного соратника (Аарон Тейлор-Джонсон) и карикатуры на будущего короля Англии (Билли Хоул). Ну а впереди всех на самом деле, как и в недавней «Маленькой барабанщице», здесь Флоренс Пью, умудряющаяся сыграть на этой выставке тестостерона не прикладную, а во всех смыслах самостоятельную роль.

Наконец, настоящим подарком всякому уважающему себя синефилу оказался доведённый до ума последний фильм Орсона Уэллса — задуманный им как посвящение покойному Хемингуэю, снимавшийся на протяжении большей половины 1970-х, после чего глухо застрявший в постпроизводственно-юридическом аду. На наше с вами счастье незадолго до собственной смерти Уэллс взял с друга и коллеги Питера Богдановича обещание закончить «Другую сторону ветра», и тридцать три года спустя тот его — при содействии Netflix и много кого ещё — исполнил. Богданович играет здесь более или менее самого себя — протеже великого режиссёра (Джон Хьюстон), который закатывает эпическую вечеринку с целью показать (а на самом деле спасти) свой последний фильм.

Именно он, пожалуй, самое интересное, что осталось после монтажа 100 часов отснятых Уэллсом плёнок: безмолвная пародия на европейский артхаус (точнее — Антониони, ещё точнее — «Забриски Пойнт»), заполняющая экран, как только основной сюжет заходит в тупик. А происходит это часто: ни плюющегося афоризмами и оскорблениями Хьюстона, ни превосходного саундтрека Мишеля Леграна не хватает, чтобы в происходящем обнаружилась базовая логика или очевидный авторский замысел, тогда как фильму внутри фильма они, в общем, не нужны.

ФОТОГРАФИИ:  Netflix