КиноИз королевы в хакершу:
Как Клэр Фой прорвалась
на большие экраны

Текст: Иван Чувиляев

В случае с Фой мы наблюдаем прорыв, который можно сравнить только со стремительным вторжением в киноиндустрию Бенедикта Камбербэтча после «Шерлока». «Девушка» — только часть массированной атаки: за минувший год Фой успела сыграть и в режиссёрском дебюте Энди Серкиса «Дыши ради нас», и в новом фильме создателя «Ла-Ла Ленда» Дэмьена Шазелла «Человек на луне», и в ужастике Стивена Содерберга «Не в себе». Очевидно, что в этом году её имя будет фигурировать в шорт-листах всех основных кинопремий — BAFTA, «Золотой глобус», «Оскар» — и почти наверняка хоть одна статуэтка ей достанется. А «Эмми» за роль в «Короне» у неё уже имеется — настоящий триумф, у которого есть серьёзные предпосылки, достойные особого внимания.

У Фой театральный бэкграунд: ещё студенткой она впервые вышла на сцену лондонского Национального театра, а в 2013 году сыграла леди Макбет в вест-эндском театре Trafalgar Studios. Партнёром по сцене — то есть Макбетом — был Джеймс Макэвой. На телевидении поначалу её репертуар был тоже вполне театральным, то есть основанным на истории и драматургии, крепко стоящим на плечах гигантов. Главная роль в экранизации диккенсовской «Крошки Доррит», Анна Болейн в «Волчьем зале» по мотивам романов двукратного букеровского лауреата Хилари Мантел. Впору выносить приговор «Для кино актриса непригодна — только для сцены и телевидения». Так бы и сделали критики и профессиональное сообщество лет сорок назад, но эта самая театральность стала в двадцать первом веке более чем естественной на экране.

Прежде считалось, что это разные профессии: существовать в коробке сцены и в границах кадра. В театре актёр — марафонец: вышел из-за кулис и, пока не ушёл обратно, существует в роли. В кино — спринтер: роль ограничена длительностью кадра. От «мотора» до «стопа» три секунды, десять секунд — не больше. Новый век с цифрой, длительными статичными планами, сериальной долготой сюжета, наконец, смешал спринт и марафон. Майкл Фассбендер в «Голоде» сидит полчаса не шевелясь перед статичной камерой и читает монолог. Так что театральность актёра сегодня — уже залог успеха, выгодный метод существования в кадре. Не зря же и сами кинозвёзды — например, Ума Турман — стремятся на сцену, ведь именно там можно прокачать свой талант. Фой и в «Короне», и в прежних ролях свой талант марафонца демонстрировала не раз: Елизавета завтракает, беседует, бродит по залам, переживает — и всё это не разорвано на крупные и средние планы, а дано, как в театре, в режиме реального времени.

Клэр Фой в «Короне» демонстрирует талант марафонца: Елизавета завтракает, беседует, бродит по залам, переживает, как в театре

Елизавету в «Короне» Фой больше играть не будет, роль зрелой монаршей особы досталась Оливии Колман. Так что переход в полный метр — и заслуженная награда, и естественное развитие. Фой зарекомендовала себя как большая актриса, которая умеет строить в кадре подробную и достоверную роль. Другое дело, что она демонстрирует, какой дефицит подобных фигур испытывает киноиндустрия. Спрос сильно превышает предложение — иначе то, что Фой играет такие разные роли в таких разных фильмах, не объяснишь. Она нужна и в классическом «англичанстве» «Дыши ради нас» — кинематографе кэбов, джентльменов и зелёных лужаек. И в модно-экспериментаторском «Человеке на луне» Шазелла. И в обычном ужастике «Не в себе», в котором и смотреть, кроме актрисы, не на что.

Роль Лисбет Саландер в «Девушке» для Фой действительно рубежная, а главное, взаимовыгодная как для актрисы, так и для материала. Во всех экранизациях «Миллениума» она доставалась актрисам в первую очередь андрогинным и несколько напоминающим подростков, и уже потом — обладающим той или иной способностью перевоплощаться, энергией или харизмой. Нуми Рапас в шведской трилогии и Руни Мара в фильме Дэвида Финчера — девушки-инопланетянки, в них нет ничего бытового. Визуально они были похожи на панк-хакерш, и более об этих героинях сказать было нечего.

Фой же крепко стоит на земле: все её роли абсолютно бытовые и потому достоверные, а это ровно то, чего так не хватало «Миллениуму» и что превращало все его прошлые экранизации в несколько вздорную научную фантастику. Лисбет, её образ, был залогом успеха книг и причиной недостаточного успеха экранизаций. Здесь же может выйти ровно наоборот — и именно благодаря умению Фой создавать абсолютно понятных любому зрителю персонажей её Лисбет наверняка будут сопереживать куда больше, чем героиням Мары и Рапас.

Главное, что обеспечило прорыв Фой, — своевременное появление на экране

Талант, умение существовать в кадре, марафонский опыт — всё это неоспоримые плюсы. Но главное, что обеспечило прорыв Фой, —  своевременное появление на экране. Своевременна и манера игры, и, что важнее, те образы, которые Фой создаёт. Елизавета, жена астронавта Армстронга, стойкая девушка из «Дыши ради нас» и в первую очередь Лисбет Саландер — все они важны для сегодняшнего мира, который требует новых сильных, ярких и талантливых женских образов. Так получилось, что ими перенасыщена массовая культура, но в кино их остро недостаёт. Создавать такие образы с помощью пластики, мимики, голоса, а не инстаграма, твиттера и фейсбука умеют единицы. Они же мгновенно становятся героями времени и переживают настоящий триумф — успехи Мерил Стрип или Фрэнсис Макдорманд тому доказательство.

Фой, как это ни высокопарно звучит, пришла из театрально-сериального гетто и спасла большое кино. Такого сочетания хрупкости и силы, смирения и воли, миниатюрности и энергии на экране не было очень давно. В своих героинях Фой умеет эфемерные и очень актуальные качества — способность реализоваться, жить помимо клише и штампов, готовность принимать удары судьбы — сделать зримыми. И такое умение — редчайший дар, так как зачастую качества персонажа доносятся до зрителя примитивными и ясно читаемыми знаками. Коротко стриженная девушка-боксёр — значит, силачка и докажет своё право выступать на ринге. Бизнес-леди в очках и на каблуках — конечно же, будет самореализовываться. Фой работает тоньше, поверх клише и штампов, и её зритель считывает характер героини не с одного кадра, а в течение всего фильма — как сумму мельчайших деталей, жестов, фраз и интонаций.

Английская актёрская школа, конечно, сделала своё дело, британцы вообще умеют выходить за рамки амплуа и простейшей техники. Хопкинс и Харди, Селлерс и Камбербэтч, Мэгги Смит и Ванесса Редгрейв способны создавать сложные образы, которые с ходу не разберёшь на винтики. Фой вполне из этой компании: как сделана каждая её роль, даже профессиональный глаз не разглядит. Здесь и внешние данные, и то, как они используются, и то, как всё это вместе резонирует с контекстом, новостями, интеллектуальной и бытовой модой. И в результате получается то, за чем сейчас наблюдает весь мир, — феноменальный успех и явление новой экранной дивы, прежде невиданной.

Фотографии: Columbia Pictures