КиноНовый «Хэллоуин»: Женщины дают отпор серийному убийце
Джейсон Блум переосмысляет классический хоррор Джона Карпентера
В ПРОКАТ ВЫШЕЛ СЕЗОННЫЙ ХОРРОР «ХЭЛЛОУИН», продолжение культовой ленты Джона Карпентера и Дебры Хилл о бессловесном убийце Майкле Майерсе. Права на франшизу выкупил Джейсон Блум, в последние годы ставший главным реаниматором жанра киноужасов («Прочь!», «Счастливого дня смерти», «Сплит»): он отмотал плёнку на сорок лет вперёд, стёр память обо всех предыдущих сиквелах и перезапусках и — что, возможно, главное — попробовал провернуть маленькую гендерную революцию. Маньяк в маске снова на свободе и снова охотится за Лори Строуд (возвращение и, в каком-то смысле, духовное очищение Джейми Ли Кёртис), вот только сама она уже отнюдь не беспомощная «королева крика» и готова уравнять шансы.
Дмитрий Куркин
Оригинальный «Хэллоуин» может поразить сегодняшнего зрителя некровожадностью главного злодея. Майерс в нём пренебрегает десятком возможностей всадить нож в спину ничего не подозревающим обывателям и одержим не столько жаждой убийства, сколько неким ему одному понятным ритуалом расправы (с вероятным фрейдистским подтекстом, о котором написано немало трудов). Проговаривать и объяснять его замысел создатели, впрочем, не собирались: за всю свою сорокалетнюю историю Майкл не проронил ни слова и тем вселял ещё больший ужас, став максимально обезличенным злом, чьи мотивы анализировать бесполезно.
Кажется, что Карпентеру и Хилл было важнее показать, что в тихих и скучных городках вроде Хэддонфилда бояться надо не домов с привидениями, а именно что самих тишины и скуки. Бабайка с ножом может поджидать и в прачечной, и в чулане, и в кустах у соседского дома. Спрятаться негде, и позвать на помощь будет некого. В момент выхода фильма это всё ещё было откровением: снятый за относительные копейки (своему приятелю Нику Каслу, непрофессиональному актёру, сыгравшему Майерса, Карпентер платил 25 долларов за съёмочный день), «Хэллоуин» собрал в прокате 70 миллионов долларов (в пересчёте с учётом инфляции на сегодняшние деньги — 277 миллионов) и лишил покоя целое поколение зрителей.
Сорок лет спустя пересказывать ту же сказку по новому кругу было бы глупостью. И подхвативший проект Дэвид Гордон Грин (режиссёр «Ананасового экспресса», на секундочку), пусть и оставляет в новом фильме целую корзину пасхальных яиц, понимает, что от необходимости проапдейтить историю ему не уйти. Его Майерс, за решёткой постаревший, но не утративший своей демонической силы, не только загадка для психиатра, но и городская легенда, за которой — конечно же! — охотятся авторы «true crime» подкастов. В свою очередь, Хэддонфилд опасен уже не тишиной, а наоборот — бестолковой суетой, посреди которой человек с ножом может оставаться практическим незамеченным. Однако главная метаморфоза в новом «Хэллоуине» происходит с «королевами крика», которые хоть и спорно, но эффектно завершают процесс женского эмпауэрмента в хорроре.
Лори Строуд переходит от пассивной защиты к активной
Слэшеры всегда были жанром с жёстким, хотя и неоднозначным распределением гендерных ролей. Женщины в них, с одной стороны, добыча, которой злодей непременно должен овладеть, пусть даже ценой убийства: культуролог Ирина Градинари считает, что фильмы ужасов таким образом реанимировали идею Lustmord, убийства на почве сексуального влечения и/или фрустрации: «„Психо“ через тему Lustmord обращается к комплексу вопросов, касающихся патриархального общества в целом. В первой половине фильма главная героиня Мэрион Крейн крадёт деньги из фирмы, в которой работает, надеясь с их помощью устроить свою личную жизнь и выйти замуж за любимого человека, что было невозможно прежде из-за больших долгов, оставленных ему отцом и обусловленных разводом. Как и её убийца Норман Бейтс, Мэрион тоже охвачена вожделением. Маньяк-убийца является поэтому двойником главной героини, примером того, что наслаждение вне патриархального закона, как и то счастье, к которому она стремится, невозможны, как невозможно искупление вины и возвращение в сферу закона. Таким образом, Lustmord указывает на репрессивный механизм патриархальной культуры, которая, с одной стороны, порождает в субъекте вожделение, а с другой — исключает возможность его удовлетворения».
Мужчины в слэшерах умирают тоже, но их смерти и близко не интересовали режиссёров в таких подробностях, как женские. «Даже в фильмах, где мужчин и женщин убивают примерно в одинаковой пропорции, самые запоминающиеся образы, естественно, женские, — рассуждает киновед Кэрол Кловер, приводя в пример классические хорроры. — Мужчины всегда умирают быстро: даже если мужчина понимает, что с ним происходит, у него нет времени отреагировать или ужаснуться. Он просто погибает, и камера движется дальше. Кроме того, в отличие от смерти женщины, смерть мужчины с большей вероятностью будет показана издалека, или её можно будет разглядеть только смутно (скажем, из-за темноты или тумана), или же она произойдёт за кадром и не будет показана вовсе. С другой стороны, убийства женщин снимаются с более близкого расстояния, с подчёркиванием деталей и дольше по времени».
Новый «Хэллоуин» завершает дело, начатое сорок лет назад
С другой стороны, именно слэшеры — раньше многих других жанров в кино — предложили женским персонажам (так называемым последним девушкам) освобождение и контроль над ситуацией. Одним из первых, как отмечает Кловер, это сделал как раз «Хэллоуин» Карпентера. Ещё за четыре года до него в «Техасской резне бензопилой» (1974) главная героиня на протяжении получаса металась по экрану с перекошенным лицом, пытаясь избежать смерти, и была спасена ударом гонга — появившимся из ниоткуда грузовиком. Её коллега Лори Строуд переходит «от пассивной защиты к активной»: она не просто убегает, но даёт отпор Майерсу, пусть и не без помощи подоспевшего доктора Лумиса. Новый «Хэллоуин» завершает дело, начатое сорок лет назад: так и не оправившаяся от психологической травмы, Лори не только готова встретить старое зло лицом к лицу, но и передаёт навыки самообороны по женской линии.
К тому, как именно это происходит, пожалуй, можно задать вопросы: самым разумным и подготовленным персонажем истории оказывается параноидальная сурвивалистка, вооружённая десятком стволов — и это, вероятно, не самое лучшее послание, которое можно отправить в США 2018 года, стране, которая тщетно пытается ограничить хождение огнестрельного оружия, чтобы её граждане не перестреляли друг друга.
Но если вдуматься, «фантазии о мести» вроде «Я плюю на ваши могилы» никогда и не были инструкциями к действию — на то они и фантазии. В условном мире вездесущего и неубиваемого Майкла Майерса попытки пощупать абсолютное зло — а чего это оно такое абсолютное, что оно чувствует, из чего состоит — до добра не доводит, а постоять за себя можно, только вооружившись до зубов. Пользуясь не особенно новым приёмом (охотник и жертва меняются местами), Грин тем не менее ломает об коленку старый жанровый троп и показывает, что «королевы крика» в хоррорах могут кричать не только от ужаса, но и от ярости. Это не их заперли с вами — это вас заперли с ними.
ФОТОГРАФИИ: NBCUniversal
