КиноКто не танцует,
тот не выживет: Коллективный бэд-трип
в «Экстазе» Гаспара Ноэ

Критикам, журналистам и зрителям фестивальных показов, помимо всего прочего, необходимо было прочитать письмо режиссёра о том, для чего он вообще это снял. Там всё трогательно и всё правда: Ноэ побывал на парижских вог-балах, влюбился без памяти в атмосферу и людей, которые живут танцем, и решил снять кино. «Меня всегда завораживали истории, в которых начинает царствовать хаос и анархия — будь то уличные драки, шаманские ритуалы под психотропными веществами, или же вечеринки, где тусовщики коллективно теряют контроль под воздействием огромных доз алкоголя». Не очень понятно, попытался ли режиссёр таким образом заранее защититься от нападок критиков (которых практически не было) или сам настолько ценит свою новую картину, что искренне старается увлечь ею всех и каждого, кто оказался перед экраном — читать его признания и рассуждения интересно. Тем более что нежная интонация совсем не предвещает тысячеликого кошмара, который растянется на большую часть фильма.

Ноэ играет со зрителем по всем правилам кино нулевых — постдокументального, которое больше всего любит быть на границе между реальным и воображаемым, документальным и художественным. «Реальные события», которые имеются в виду, он поясняет в интервью: мол, сам бывал на вечеринках, видел пьяных людей, они делали всякое. А вообще-то сюжет смахивает на городскую легенду: группа танцоров после генеральной репетиции устраивает вечеринку на базе, но в сангрию кто-то подмешал психоделик и всех, разумеется, накрывает коллективный бэд-трип.

Подобных новостей можно найти немало, вот, к примеру, сообщение о том, как на собрании гомеопатов в напиток некто подмешал 2C-E. В письме Ноэ упоминаются газетные истории 1996 года — но в самом его начале мир этих же историй, которые множат медиа, объявляется иллюзией, многократно искажённой. Так что «Экстаз» в основе своей — кино сказочное, что делает его только свободнее, и тем не менее оно очень достоверно соприкасается с описываемой реальностью. Наркотики здесь — только предлагаемое обстоятельство для рассказа о том, как люди исступлённо теряют контроль над телом и разумом и идут прямиком в ад, чтобы вернуться или не вернуться никогда.

Сюжет смахивает на городскую легенду: группа танцоров устраивает вечеринку на базе, но в сангрию кто-то подмешал психоделик

«Экстаз» и правда видеонаркотики, особенно для тех, кто разделяет синефилию режиссёра, его открытую любовь к Годару, Фассбиндеру и фильму Матьё Кассовица «Ненависть». С самого начала — картинка потрясающей красоты, удивительно качественный танцевальный клип под музыку Cerrone, простое и чистое изображение, пластичные танцоры в кадре. Чистое наслаждение для большого экрана: первая сцена поставлена настолько точно и живо, что захватывает буквально физически. А далее Ноэ и Бенуа Деби — оператор почти всех его фильмов, снявший все главные картины современного неонуара — натурально скручивают зрителям кишки, давят на них ракурсами, освещением, длинными планами и подвижной камерой.

Психоделический бэд-трип вряд ли можно назвать тем состоянием, которое обязательно стоит пережить хоть раз в жизни, но в процессе просмотра именно этого фильма получается испытать нечто, захватывающее танцоров, довольно близко к пугающей физиологической реальности. При этом Ноэ не использует ничего похожего на тот метод, который он применял во «Входе в пустоту». Адские корчи здесь показаны со стороны, а не субъективно, как принято в кинематографе, но эта некиногеничная ситуация пересказывается в танце — и галлюциногенная агония превращается в удивительный контемпорари с ярким образом в основе.

«Экстаз», снятый за очень короткое время, практически полностью состоит из импровизаций: Ноэ предоставил своим непрофессиональным актёрам максимальную свободу действий в танце, речи и поведении персонажей. Но его режиссёрское присутствие тем не менее очевидно: у него есть сценарий, хоть и занимает он одну страницу, он сам стоит за камерой. Но, видимо, на этот раз способ отстранения, который он выбрал, сделал автора-создателя абсолютно незаметным. Необязательно любить Ноэ и разделять его идеи (впрочем, говорит он всегда интересно, и фанатов в Европе у него достаточно), чтобы быть захваченным «Экстазом». Режиссёр использует достаточно универсальный язык, чтобы фильм в одном контексте был зрительским, а в другом — бенефисом для посвящённых, собранием лучших его исканий и даже в определённом смысле вершиной развития его эстетики. В смешении искусств на экране чувствуется даже театр — благодаря камерности и фиксации не совсем предсказуемого действия.

На постановку танцев у хореографа было несколько дней, за которые она сумела сотворить шаманский спектакль

Но главное, что составляет плоть и кровь «Экстаза», — это музыка и танцы. Весь плейлист — 90-е во всём их сверкающем спектре, от радостного электропопа до мрачного техно, в зависимости от состояния, которое проживают персонажи на экране. Самый первый танец, который впускает зрителя в фильм, поставила хореограф Нина Макнили, её работы вы могли видеть в клипах MØ и Рианны. К слову, хореограф тоже работала практически в условиях импровизации, на постановку танцев у неё было несколько дней, за которые она сумела сотворить шаманский спектакль в своём стиле, на полную используя возможности танцоров. Характеры их персонажей прорисовываются ещё в самом начале, до того, как они начнут говорить и совершать поступки — опять же в танцах, которые камера наблюдает сверху. Танец, возможно, даже слишком подчёркнутая метафора: на репетиционной базе Гаспара Ноэ кто не танцует, тот не выживет.

Режиссёр раздаёт интервью об «Экстазе» много и с удовольствием, так что его личные цели — снять фильм с уровнем погружения «Космической одиссеи», только про одиссею в глубины безумия — в общем-то понятны. Но ещё интереснее «Экстаз» смотрится в контексте современного искусства, в котором давно назрел очередной большой поворот. Искусство насилия, живописующее процессы разрушения во всех их видах, постепенно уходит в прошлое, а ведь Гаспар Ноэ считается специалистом именно в кровавых и жестоких делах: Николас Виндинг Рёфн специально выписал друга на съёмки «Драйва» для консультации сцены разбивания головы в лифте. Крови и ужаса в «Экстазе» не меньше, чем в ранних фильмах Ноэ, но очевидно, что деструктивные импульсы персонажей для режиссёра, с интересом созерцающего смерть и движение в пустоту, на этот раз нужны, чтобы дать жизни на экране бить в полную силу. Стоит только открыться «Экстазу» — и будет весело и страшно, как никогда.

ФОТОГРАФИИ: Вольга