КиноТихий ужас: Как 2017-й стал годом хорроров

В истории хоррора уже были интересные примеры взлётов и падений. В США, где Голливуд сознательно занят изобретением мировых трендов, ужасы — давний жанр с историей почти столь же богатой, как у вестерна. Когда в середине 1970-х сложилась концепция блокбастера, именно хоррор стал у её истоков: «Челюсти» Спилберга доказали, что убийства и кровь на экране могут быть широко востребованы.

Полноценно респектабельным жанр так и не стал, но всё же в 1980-х слэшеры справедливо называли просто «молодёжными фильмами». Голливудские продюсеры долгое время ориентировались именно на молодёжь как на главных посетителей кинотеатров, но за внимание этой благодарной публики всегда были не прочь побороться и прочие производители развлечений — особенно разработчики видеоигр. С конца 1980-х и до сих пор они составляют мощнейшую конкуренцию кино, так что для индустрии, которая старается оставаться прибыльной, стала как никогда актуальной установка на охват более широкой аудитории. А в случае хоррора желательно ещё и попутно не растерять лояльных подростков.

Ещё с 1980-х в англоязычном киноведении исследования хоррора распространились настолько, что могли без сомнений называться академическим мейнстримом

В начале XXI века спасение пришло из Японии: фильмы вроде «Звонка» или «Проклятия» создали моду на мистический хоррор, в котором кровища и зрелищные убийства уже не так важны, как сверхъестественные загадки и атмосфера тревоги. В отличие от маньяков-потрошителей, злые призраки могут привлекать к просмотру не только подростков, жаждущих увидеть на экране тело — наслаждающееся или погибающее. Хоррор без крови претендует на то, чтобы быть фильмом ужасов для всех.

В то же время режиссёры-авангардисты, завсегдатаи кинофестивалей, не стесняются использовать элементы жанра для того, чтобы выстроить более жёсткое высказывание — о насилии или сексуальности, а чаще всего о том и другом одновременно. Ещё с 1980-х в англоязычном киноведении исследования хоррора распространились настолько, что могли без сомнений называться академическим мейнстримом: если высокообразованный человек должен уметь обсуждать эти фильмы, то получается, что и остальным «можно» смело их смотреть, не боясь прослыть инфантильным.

В 2017 году кассовый и критический успех хорроров развеял последние сомнения в том, может ли жанр ужасов считаться мейнстримом. Режиссёры и продюсеры здесь могут быть суперзвёздами, одно имя которых гарантирует лояльность зрителей — прежде всего это Гильермо дель Торо и Джеймс Ван. И если первый всё ещё делает одиночные картины, то Ван с момента выхода «Заклятия» стал родоначальником целой франшизы с собственной вселенной. Только мы успели привыкнуть к мысли о том, что фильмы Вана могут выходить с цифрами 2, 3 и 4 в названии не хуже, чем «Терминаторы», как появилось «Проклятие Аннабель: Зарождение зла» — приквел к спин-оффу (!) «Заклятия». История о юной монахине, защищающей девочек из приюта от связанного с криповатой куклой демона, заманила в кинотеатры многих, но её успех был более ожидаем, чем крупные сборы сразу нескольких проектов студии Blumhouse. 

Бессменный лидер компании Джейсон Блум старается не снимать фильмы с производственным бюджетом выше пяти миллионов долларов, при этом периодически его хорроры становятся настоящими блокбастерами. Триумф жанра в 2017 году начался с американского проката «Сплита». Фильм выглядел вполне камерным, хоть в нём и участвовал небезызвестный Джеймс Макэвой, а пару ему составляла модель Аня Тейлор-Джой, уже завоевавшая любовь фанатов жанра главной ролью в прошлогодней «Ведьме». Режиссёр М. Найт Шьямалан снял историю о том, как человек с диссоциативным расстройством идентичности похищает трёх девушек. Персонаж Макэвоя распадается на двадцать четыре личности, одна из которых — монстр со сверхспособностями, а героиня Тейлор-Джой пытается сбежать от него. Простой сюжет выстрелил, а небольшой бюджет (десять миллионов долларов) окупился больше чем в тридцать раз. 

От внедрения элементов комедии «Прочь» лишь выиграл, а ещё
не потерял
и драматическую составляющую, отсылающую
к вполне реальному опыту современных афроамериканцев

Прошёл всего месяц — и Blumhouse выпустила фильм «Прочь», в котором сценаристом и режиссёром выступил комик Джордан Пил. Хоррор поднимал болезненные темы современного расизма, причём распознавал его в либеральных кругах США. «Прочь» вызвал огромный ажиотаж как среди американцев с африканскими корнями, так и среди тех самых просвещённых белых либералов, которых режиссёр, строго говоря, и критиковал. И, конечно, фильм собрал огромную кассу. Комментируя свои успехи, Блум заявил, что чувствует, что в жанровой форме можно и нужно высказываться по актуальным вопросам, в том числе политическим.

Один из самых успешных хоррор-продюсеров, таким образом, окончательно отошёл от мысли, что ужасы — это узкоспециализированное развлечение для скучающих подростков. Важно и то, что теперь смешение жанров перестало видеться как потенциальная опасность для кассы. Наоборот, от внедрения элементов комедии «Прочь» лишь выиграл, а ещё не потерял и драматическую составляющую, отсылающую к вполне реальному опыту современных афроамериканцев. Ближе к концу года в октябре Blumhouse выпустила свой третий кассовый хит — комедийный слэшер «Счастливого дня смерти», в котором авторы обошлись без крови и обнажёнки, зато сдобрили жанр сюжетом из «Дня сурка». Получившееся зрелище умудряется одновременно оставаться хоррором и предназначаться чуть ли не для семейного просмотра.

Пока коммерческая часть мейнстрима приучала людей к тому, что ужасы могут развлекать всех и каждого, эстеты, следящие за фестивальной повесткой, наслаждались фильмом «Сырое». Французские хорроры регулярно появлялись в различных секциях Каннского кинофестиваля, успев приучить взыскательную публику одновременно содрогаться от крови и жестокости на экране и хвалить интеллектуальную составляющую очередной картины-провокации. Сценаристка и режиссёр Джулия Дюкорно зашила в сюжет «Сырого» метафору женского взросления и социализации. В образности фильма эти процессы показаны через превращение главной героини из наивной вегетарианки в неуправляемого каннибала. 

Но самым популярным хоррором 2017 года стало «Оно» — новая экранизация романа Стивена Кинга, тоже о взрослении. Сексуальности в фильме не так много, зато уже на первых минутах есть яркая сцена с отгрызанием руки маленькому мальчику. Олицетворением страхов в фильме служит клоун Пеннивайз в безумном исполнении Билла Скарсгарда. «Оно» собрало больше 695 миллионов долларов, установив абсолютный рекорд для кассовых сборов в этом жанре. Хоррор стал привлекать аудиторию, сопоставимую по объёмам с фанбазой супергеройских фильмов.

В образности фильма взросление показано через превращение главной героини
из наивной вегетарианки
в неуправляемого каннибала

Как жанр умный и достойный ужасы принимают не только в США. В России зрители последние несколько лет исправно ходят на зарубежные хорроры, провоцируя дистрибьюторов завозить в местные кинотеатры больше новинок. Но в 2017 году на экраны вышло сразу два русских фильма ужасов, собравших кассу: «Невеста» и «Гоголь. Начало». Что характерно, к обоим повышенное внимание было привлечено ещё до премьер — готические истории не обязательно должны происходить где-то далеко, чтоб привлечь россиян в кино. 

2017 год подчеркнул важную тенденцию последних нескольких лет: хоррор окончательно стал всенародным жанром, а отдельные его образцы в неспокойные времена становятся подлинными хитами. Если когда-то в ближайшие пару лет вам придётся услышать от кого-нибудь, что ужасы — не более чем ширпотреб, смело фотографируйте человека. Его точка зрения не просто вымирает — в живой культуре её вымирание уже произошло.

Фотографии: Universal Pictures, DreamWorks, New Line Cinema, Petit Film, «Среда»