КиноПочему нужно смотреть «Субурбикон» Клуни
и братьев Коэн

Субурбикон — рай для тихих американцев 1950-х годов. Приветливый почтальон, площадка для бейсбола у церкви, пожарная команда — всё как у людей. Только переезд афроамериканской семьи вмиг нарушает хрупкую идиллию. В одночасье пасторальная палитра жителей смешивается; кое-кто уже вспоминает про старый флаг Конфедерации в шкафу. Одновременно с этим тучи сгущаются над домом Лоджей: ночью к ним врываются бандиты, мучают и усыпляют хлороформом. Просыпаются не все — мать семейства пытки не перенесла. Со всех сторон слышны соболезнования; и только маленький мальчик из семьи Лоджей понимает, что дело тут нечисто.

«Субурбикон» — шестой фильм Джорджа Клуни, режиссёра не менее талантливого, чем актёра. За пятнадцать лет он успел поработать в разных жанрах: историческая драма, спортивный ромком, политический триллер. Но чёрная комедия — дар братьев Коэн (они написали сценарий к фильму и четырежды сняли Джорджа в своих картинах), — кажется, больше всего идёт мальчишеской улыбке седеющего Клуни. Осталось разобраться: что же в одном из лучших фильмов года чёрного, а что — комедийного?

Чёрный тут контекст. Послевоенные пятидесятые в США — интересное время: с одной стороны, рекламные проспекты для домохозяек, с другой — криминальные фотографии Артура Феллига (он же Уиджи, легендарный фотокорреспондент, первым из журналистов начавший слушать полицейский радиоприёмник). Пламя, которое разгорается в глазах честных американцев при виде аварии, боли, катастрофы, видно хотя бы на его снимке «Их первое убийство».

Главное — быть начеку, ощущать опасность; понимать, где «мы», а где «они». А если что — немедленно принять жёсткие меры

Жителям Субурбиконов всех штатов и городов США всегда было из-за чего поднять кипеж: в пятидесятые — виноваты были афроамериканцы и «комми», в шестидесятые — «грязные хиппи», в семидесятые — порнографы, в восьмидесятые — сатанисты. Правила тревожной жизни США сформулировал в 1972 году однофамилец братьев-сценаристов Стэнли Коэн. Главное — быть начеку, ощущать опасность; понимать, где «мы», а где «они». А если что — немедленно принять жёсткие меры.

Что в этой теории опровергают братья Коэны и Джордж Клуни, так это влияние СМИ на раздувание праведного огня. Стоя близко к трибунному микрофону, люди получают фидбэк — то есть, технически говоря, самовозбуждаются, — и помощи в этом со стороны прессы им не нужно. Трагедии — не всегда результат продуманного плана; иногда они случаются из-за хаотичного усугубления событий (один из любимых приёмов Коэнов), а иногда, как в сюжетной линии с расовыми беспорядками, просто так, по дурости, от скуки.

Есть ли в фильмах братьев Коэн кто-то хуже дураков? Только деятельные дураки. Дурости в людях тут столько, что хватает и без «промывки мозгов». Газеты, радио и телевидение в «Субурбиконе» не прикладывают к катастрофам почти никаких усилий. Только редкая пульсация «тревожных звоночков» из приёмника намекает, что с соседями иного цвета кожи общаться всё-таки придётся (это для невидимого диктора самое трагичное). И пока Гарднер Лодж (Мэтт Дэймон) методично уничтожает всю семью, а его соседи пытаются сжечь дом соседки-афроамериканки, по телевизору и радио бесконечным потоком идёт кисель из рекламы «палочек, из которых можно сложить стул — или два стула». Вот только на какой стул ни сядь, американской мечты с него не видать.

Единственное,
что тут, кажется, сжигают после прочтения, —
это конституция,
а единственные,
кому тут не место, — не старики, а дети

Семья рушится, иллюзия толерантности — тоже. Сама капиталистическая система товарно-денежного обмена, основа основ священной американской демократии, быстро перестраивается по лекалам провинциальной морали: одним белый хлеб отдают по божеской цене, другим — по двадцатке за батон. Единственное, что тут, кажется, сжигают после прочтения, — это конституция, а единственные, кому тут не место, — не старики, а дети. Причина проста: дети ещё не успели стать коэновскими дураками. Точнее, другие герои не успели обучить их основам агрессивной дурости. Есть особый социальный символизм, даже мрачная ирония, в желании убить ребёнка периода беби-бума (демографический взрыв после Второй мировой войны).

Но что же тут смешного, вопреки всему вышесказанному? Да буквально всё. Коэны и Джордж Клуни шутят над происходящим не только филигранно, с точностью цирковых метателей ножей. Они ни разу не переходят черту «старой травмы» — при всей её условности (и условности того, что она старая). Делают они это не из опасений перед аудиторией или критиками, а исключительно в силу мастерства. Вышивать юмор широкими и грубыми стежками, чёрным по белому им неинтересно — всегда было неинтересно. Поэтому нить их фирменного юмора и выводит зрителя вместе с одним из героев прямиком из тёмного, мрачного и страшного лабиринта, покрытого кровью и копотью факельных шествий. Как все мы недавно узнали, не только XX века.

Фотографии: Dark Castle Entertainment