КиноРосгосужас: Почему нужно смотреть отечественный хоррор «Гоголь. Начало»

Гоголю двадцать лет. Литературная слава ещё не коснулась его чела: дебютную поэму «Ганц Кюхельгартен», подписанную псевдонимом «В. Алов» он стыдливо выкупает и сжигает. Боязнь критики приводит Гоголя к работе судебным писарем в Третьем отделении. Но и здесь он не в чести: приступы, видения и предсказания делают его чудаком в глазах полиции. Но не в глазах Якова Гуро (Олег Меньшиков) — легенды частного сыска. Яков берёт Гоголя (его играет звезда «Притяжения» — Александр Петров) в село Диканька, откуда поступил труп девушки со странным шрамом на груди. Местные говорят, что её забрал сам дьявол в образе чёрного всадника, и, по слухам, это не первая жертва. И пока чиновники и местные управленцы пытаются отвязаться от следователей, Гоголь и Яков сталкиваются с целым карнавалом нечисти — антологией гоголевских кошмаров, в которых черноглазые ведьмы охмуряют панов, черти воруют души, повсюду творится страх и ужас, а кровь льётся вёдрами.   

Сложно представить, но когда-то Россия обожала фильмы ужасов. Серебряный век с его уклоном в мистицизм, спиритуализм и дьявольщину заразил кинорежиссёров первого эшелона любовью ко всему потустороннему. Уже в 1909 году, через год после становления российской киноиндустрии, выходит первый российский хоррор-фильм — экранизация «Вия» режиссёра Василия Гончарова (картина утрачена). Другой «Вий» (реж. Т. И. Пиддубный) выходит спустя три года, а ещё один — анимационный — в 1916 году: его снимает российский Тим Бёртон и создатель кукольной анимации Владислав Старевич (ему же принадлежит немой фильм «Ночь перед Рождеством» 1913 года). В 1910 году на экраны выходит «Майская ночь, или Утопленница» Якова Протазанова. На историческом сломе Николай Гоголь пришёлся очень кстати: между самоубийствами поэтов и канонадами Первой Мировой войны зрители почему-то с удовольствием бежали смотреть на бегающие по белой простыне тени его чертей.

Серебряный век с его уклоном в мистицизм, спиритуализм и дьявольщину заразил кинорежиссёров любовью ко всему потустороннему

Наследие Николая Гоголя дало первым режиссёрам кураж и понимание того, как работает страх. Если сдуть пыль с каталогов российских фильмов начала XX века (большинство из фильмов не сохранились), то в глаза тут же бросятся удивительные названия картин: например, «В полночь на кладбище» (1909) — попытка русского гиньоля и «ужасная драма». Или «Дерево смерти» (1915) режиссёра Пантелеева — экранизация новеллы Уэллса о дереве-вампире, которое пытало и убивало людей, действуя по наводке шпиона из Германии. И это далеко не единичные случаи.

Можно вспомнить российские фильмы «Антихрист» (1915, киностудия «Люцифер»), «Сатана», «Загробная скиталица», «Демон зла», «Исчадие ада», «Сын сатаны», «Распутин в аду» и десятки других — в том числе легендарную картину Протазанова «Сатана ликующий» (1917) с Иваном Мозжухиным. На революционной цифре «1917» хоррор-линия в российском кино резко оборвалась: сперва леденящих кровь ужасов хватало и за окном, а 27 августа 1919 года Совнарком принял знаменитый декрет о национализации кинодела в Советской России. Экранная реальность отныне говорила об одном: в СССР ужасов нет, все они где-то за рубежом — там, где нет Советов.

Страшно представить, но пятьдесят лет хоррор-фильмов в СССР не существовало. В 1967 году на экраны явился — кто бы вы думали? — «Вий» Константина Ершова и Георгия Кропачёва. Единственный советский фильм ужасов собрал более 32 миллионов зрителей только в СССР — а ведь был ещё и зарубежный прокат. В постановке молодым режиссёрам помог Александр Птушко — культовый мастер сказочного жанра в кино. Отсмотрев материал, Птушко расстроился: фильм получался слишком реалистичным (снимали на натуре) — и поэтому нестрашным.

Как только съёмки перенеслись в павильон, дело пошло, и материал был спасён. Выяснилось, во-первых, что страх сильнее пугает, разбавленный мерой сказочной условности, а во-вторых, что сказка всё это время и была прибежищем для спасения хоррор-жанра! Вспомните «Морозко»: ревущий парень с головой медведя, деревья-убийцы и прочие близкие сердцу советского ребёнка радости до сих пор ужасают случайных американских зрителей — достаточно почитать отзывы на imdb.com. А уж скольким детям снилась зелёная рука из фильма «Варвара-краса, длинная коса» Александра Роу (и скрипящий голос: «Должо-о-о-ок!») — вовсе не счесть. Впрочем, был и альтернативный хоррор-кинематограф СССР: например, реалистичная история о потере партийного билета и троцкистско-зиновьевском заговоре, снятая в 1936 году, внушала советскому обывателю ужас не меньший, чем любой самый жуткий пантеон верховных демонов.

Был и альтернативный хоррор-кинематограф СССР: например, реалистичная история о потере партийного билета

Сегодня фильм ужасов в России медленно, но верно встаёт на ноги. И дело не только в объёмах производства, благодаря которому, например, появилась кинокомпания «10/09», снимающая исключительно хоррор-фильмы. И даже не в соответствующем запросе от нового поколения зрителей, которые с младых ногтей имели доступ к любым фильмам ужасов — тем, которые их отцам приходилось изредка смотреть стоя в видеосалоне. Дело в другом. Только сейчас, за двадцать пять лет с момента распада СССР кинематографисты стали вновь понимать парадоксальную природу хоррора — как чего-то большего, чем просто комплект скримеров в серо-синей палитре. Пройдя через два десятилетия проб и ошибок, надежд и разочарований, Россия вновь начинает понимать, что такое ужас — как бы ужасно это ни звучало. «Гоголь. Начало» — это не просто зрелищное кино, но и верный шаг в этом осмыслении жанровых конвенций, которые так долго не могли лечь на лекала национальной идентичности. 

«Гоголь. Начало» — фильм, который держит баланс и работает в условиях парадокса: он смешной и страшный, серьёзный и ироничный, исторический и современный. А главное — он держит баланс между хоррором и волшебной сказкой. Указав на особую, магическую связь этих жанров, Уэс Крейвен когда-то воскресил франшизу «Кошмар на улице Вязов», увязшую в пучине глупых аттракционов и реконструкциях origin story. Съёмочная группа «Гоголя», кажется, сделала то же самое с кинонаследием Гоголя — спасла вместе с хоррор-жанром (на последнее можно только надеяться). У фильма есть свои серьёзные недочёты, которые произошли ещё на постпродакшне — вроде очень странной структуры, в которой слишком виден телевизионный след (по сути, «Гоголь. Начало» — это показанные на большом экране две серии восьмисерийного фильма, который выйдет в 2018 году на телеканале ТВ3). Но постановочные плюсы перебивают и это: смотреть фильм и страшно, и весело, и по-зрительски хорошо.  

И поскольку «Гоголь. Начало» — только первый из четырёх фильмов, остаётся лишь надеяться, что история сложится — и Гоголь не завертится волчком в своём исцарапанном изнутри гробу.

Фотографии: Кинокомпания «Среда»