КиноТак победим:
За что мы любим
«Голодные игры»
Взрослые фанаты о подростковой франшизе
Даша Татаркова
Сегодня на экраны вышла заключительная часть «Голодных игр» — второй фильм в экранизации «Сойки-пересмешницы». Уже почти десять лет вселенная, придуманная писательницей Сьюзен Коллинз, не сходит с наших радаров, и с каждым новым фильмом эта одержимость только росла. Вчера мы рассуждали о том, почему мы готовы брать с Китнисс пример, а сегодня решили узнать у фанатов франшизы, за что они любят «Голодные игры» — сатиру над тоталитарным режимом, историю героини поневоле или же удачные экранизации с Дженнифер Лоуренс в главной роли.
Василий Шевченко
владелец магазина комиксов «Чук и Гик» и издательства Jellyfish Jam
Сложно залезть в голову авторам «Голодных игр», но всё время кажется, что у них получилось чуть больше, чем они задумали. На бумаге это довольно прямолинейная YA-франшиза с несложной идеей «молодым быть сложно, но важно» и очевидными тематическими заимствованиями. А на деле «Голодные игры» без вариантов лучшие подростковые фильмы последних лет пяти. Особенно первые два.
Думаю, здесь многое совпало: фантастическая естественность и харизма Лоуренс, которая подписалась на франшизу восходящей звездой, а сейчас уже вполне голливудская гранд-дама новой формации (это которые спокойно могут шутить про анальный секс в вечерних шоу). Редкий случай, когда звёзды на второстепенных ролях не уныло отрабатывают свой второй бассейн, а делают фильм ярче и колоритнее, так что в предпоследней части Бэнкс и Хоффман и вовсе стали тихими звёздами фильма. Да и робкий антикапиталистический посыл фильма тоже пришёлся удивительно ко времени. Правда, лучше всего он смотрелся там, где не стал главной темой, то есть в первом и втором фильмах. Да чего уж тут, второй фильм — одно из лучших поп-культурных явлений пятилетки.
Рита Попова
главный редактор Look At Me
Рассматривать «Голодные игры» под микроскопом мне кажется нечестным, как и рассказывать на сеансе иллюзиона, что распиленная женщина в ящике — на самом деле две женщины (простите, если кто не знал). Не потому, что трилогия недостойна осмысления — если от нынешнего времени останется только торрент-файл с этими четырьмя фильмами, история окажет нам всем большую услугу. Просто «Голодные игры» бьют в какое-то очень личное место внутри, куда не добираются даже психотерапевты, — и у меня и протестующих из Бангкока, которые поднимают вверх три пальца, это место разное.
Понятно, что за 2 часа 17 минут Капитолий всё-таки падёт — но кто пойдёт за этим в кино? Главная борьба Китнисс — это преодоление навязанных социальных ролей, чаще всего — навязанных взрослыми людьми, которые лучше знают, как надо. Взрослые умники в фильме считают, что Китнисс — это счастливая невеста, защитник традиций или беспринципный убийца, но зрители не могут ошибаться: Китнисс — это мы сами. И неважно, что личная борьба со стереотипами уступает «Голодным играм» в масштабе: главные события в жизни не происходят на зелёном экране.
Василий Миловидов
кинокритик
«Голодные игры» я долгое время упорно игнорировал из-за убеждения, что в современных фантастических франшизах по определению нет души, да и вся суета вокруг YA-литературы уже довольно сильно раздражала. Тем не менее зимой прошлого года мой друг и бывший сотрудник Look At Me Олег Баранов (ещё больший сноб, чем я, но со своими странностями) зачем-то прочитал всю трилогию и начал настойчиво уговаривать меня и ещё пару приятелей отправиться 7 декабря в кинотеатр «Алмаз» на марафон — под выход «Сойки-пересмешницы» там показывали все части. Я сопротивлялся до последнего и первые «Игры» посмотрел дома, но ко второму показу уже мчался на такси в кино, потому что Олег Баранов, как это часто бывает, не ошибся — дело явно было стоящее.
Вторая часть оказалась ещё лучше, как нельзя уместно рассказывала про дружбу и содержала в общей сложности шесть минут присутствия на экране артистки Джены Мэлоун, которая моментально затмила Джен Ло и попала в наш общий пантеон лучших девушек на свете (она тогда как раз ещё снялась во «Врождённом пороке» — лучшем фильме на свете). «Сойку» мы смотрели уже абсолютными фанатами и даже не сильно расстроились, что Джена Мэлоун появилась в ней всего на две секунды.
На вопрос, почему «Голодные игры» — лучшая франшиза последних лет, надо, наверное, ответить рассказом про то, как умело и по-взрослому она обращается с темами политики, пропаганды, медиа и тому подобным. Или про то, что снята она с очевидным энтузиазмом и любовью. Но для смотревших это всё и так очевидно. «Голодные игры» — лучшая франшиза последних лет, потому что у меня есть значок Сойки, альбом Джены в айподе и я уже пересмотрел залпом все три предыдущие части.
Наталия Филиппова
логик
В «Голодных играх» можно много всего рассмотреть, выбрав нужную лупу: объективацию (не сексуальную в этом случае) женского тела, моральный релятивизм, описание структурной организации власти — и наверняка ещё много того, что не так очевидно лежит на поверхности. Но мне, далеко не литературоведу, было интересно наблюдать, как на фоне всех описываемых ужасов на первом плане остаются чувства Китнисс: она не хочет бороться за справедливость, свергать режим или становиться символом гражданской революции — она хочет, чтобы её семья была в безопасности, чтобы друзья оставались верными, чтобы все были сыты и никто не умирал.
Все ключевые для неё моменты связаны не с победами на арене или, позднее, в войне с Капитолием, а с другими персонажами: знакомство с Синной, оплакивание Рю, потеря Гейла. Я не возьмусь сказать, что это точное описание женского опыта (к счастью, Сьюзен Коллинз тоже этого не говорит — в «Голодных играх» персонажи не делятся на Китнисс и не-Китнисс), но это опыт, которому легко сопереживать: Китнисс, вопреки образу, который для неё создаёт Тринадцатый дистрикт, не всезнающий и бесстрашный боец-освободитель. Она умеет и сомневаться, и надеяться на поддержку.
Мне не нравится противопоставление Китнисс штампованным сильным женским персонажам: Китнисс, по большому счёту, всё равно, сильная она или нет, — у неё есть заботы поважнее. Ну и ещё приятный сюрприз: среди этих забот гетеросексуальный любовный треугольник, в котором Китнисс, увы, пока ещё обязана оказаться, занимает какое-то (n – 1)-е место. Для серии, написанной для подростков, это довольно серьёзное достижение.
Михаил Левин
редактор журнала «Афиша»
Острая фаза моего помешательства «Голодными играми» выглядела следующим образом. С тремя лучшими друзьями я пережил безумный семичасовой марафон из всех трёх частей, в ходе которого мы съели пять гигантских упаковок печенья Oreo и выпили литровую бутылку виски — с тех пор Oreo я не ем. В середине «Сойки-пересмешницы» мы вчетвером синхронно сложили три средних пальца правой руки в ЗНАК. Могу ошибиться, но со времён «V — значит вендетта» это единственный случай, когда поп-культура меняла эстетику протеста: тайская хунта даже запретила салют из «Голодных игр» специальным указом. А мы после сеанса воодушевлённо разработали план свержения российского режима. Мы не воплотили его в жизнь, поскольку проголодались и пришлось идти есть бургеры в дайнер, но план нормальный, рабочий.
Одновременно мы влюбились в Джену Мэлоун, которая играет Джоанну Мейсон. Той ночью мы поставили её фотографию на наши аватарки в фейсбуке. Первого убравшего было решено подвергнуть остракизму, поставить к столбу и отхлестать плетью. Мы до утра фанатели от Джены в чате. Опыт, сравнимый разве что с ночами в зимнем лагере в Карелии в восьмом классе, но я не буду рассказывать об этом подробно. Я до сих пор ставлю лайки под всеми постами Джены в инстаграме.
Я понятия не имею, что всё это говорит о культурном контексте, в котором существуют «Голодные игры». Но я знаю, что трахал все большие кинофраншизы последних десяти лет, кроме одной... Точнее, наоборот. Из всех франшиз последних десяти лет я бы... Строго говоря, «Планета обезьян» ещё довольно клевая. Но там нет Джены.
Наиля Гольман
кинокритик, «Афиша»
Не помню, когда в последний раз садилась и честно читала книжку, потому что не могла дождаться экранизации, чтобы узнать, чем всё закончится. Обычно ради сюжета я до просмотра не читаю даже «Википедию», если этого не требуют рабочие задачи — в мире достаточно интересных вещей, которыми можно заняться, пока ждёшь любой фильм. Или, как оказалось, пока ждёшь любой фильм, кроме «Голодных игр». Третью часть, вышедшую в прошлом году, все ругали за то, что она обрывается на середине интересного разговора. Это действительно так: для меня, например, это был разговор настолько интересный, чтобы прочесть роман (очень счастлива, кстати, что сделала это — в книжке история рассказывается от лица главной героини, это здорово освежает восприятие всех фильмов).
Ещё одна вещь, которая случается со мной редко, — безусловная любовь к каким-либо предметам фан-мерча. Когда у меня появился значок Сойки-пересмешницы, я стала носить его каждый день, а потом сочла достаточно важной вещью чтобы подарить другу на день рождения. Я замечаю, что не одна такая: «Голодные игры» на многих производят похожий эффект. Их и правда очень удобно любить. С одной стороны, это легко объяснить прагматичными причинами: всего три книги, всего четыре фильма, очень классная Дженнифер Лоуренс, грамотная и связная история на все четыре части. Революционный пафос, мастерски выращенный в зрителе первыми сериями, тоже фанатскому единению не мешает, тем более что разрешается он неглупой и довольно мрачной концовкой.
С другой — прагматичных причин для любви недостаточно. Здесь явно задеты живые чувства. И это, конечно, прозвучит громко (и даже, может быть, глупо), но я вот что хочу сказать: я думаю, что «Игры» — пока что самое злободневное из кинопроизведений такого огромного масштаба. А Китнисс Эвердин — герой нашего времени. Чтобы было понятно, как это связано с чувствами, поясню: я чувствую себя Китнисс Эвердин каждый день. Я хотела бы чувствовать себя Доктором Манхэттеном или ещё кем-то более уверенным в себе, спокойным и понимающим, что происходит вокруг.
Но я чувствую себя Китнисс Эвердин — девочкой, которая обязана решать задачи и достигать целей гораздо быстрее, чем эти задачи и цели вообще можно осмыслить и понять. Девочкой, которой в один и тот же момент жизни приходится с одинаковой паникой выбирать между двумя парнями и между двумя формами государственного устройства, хотя ей никто не успел толком объяснить ни про то, ни про другое. Потому что этого требует от неё сегодняшний день, сегодняшний темп и та ситуация, в которой она оказалась. И я знаю очень много людей, которые тоже чувствуют себя сегодня именно так — даже если они не смотрели фильм «Голодные игры» и никогда себе в этом не признаются.