КиноВеликий фильм о любви: «Римские каникулы» Уильяма Уайлера
Легендарный ромком о короткой и искрометной встрече принцессы и репортера
МЫ МОЖЕМ ПРОЖИТЬ без нового платья, куска торта и способны отказаться от лишнего выходного ради благой цели. Единственная вещь, без которой никак не выжить, — это любовь. Каждую неделю мы рассказываем про один фильм о великой любви — всепоглощающей и вдохновляющей, трагичной и разрушительной, сшибающей с ног и окрыляющей. В общем, такой, глядя на которую хочется немедленно влюбиться или покрепче прижаться к любимому человеку. Сегодня в программе — легендарный ромком с юной Одри Хепберн о встрече репортера и принцессы и о веселой попытке девушки хоть на сутки выбраться из навязанной ей роли.
Текст: Алиса Таежная
«Можно мне шелковую ночнушку с розочками?» — спросит нового знакомого сонная принцесса, за минуту до этого спутав римскую комнатушку с лифтом своей резиденции. Наутро она проснется после снотворного, придумает себе имя Аня Смит и решит на 24 часа забыть и про королевскую жизнь среди статуй, и про танцы со старыми генералами на благотворительных балах. Вот уже несколько лет Ее Высочество с благостно-отрешенным лицом читает наизусть написанные другими речи по важным поводам, пьет молоко на ночь и живет по распорядку, который не менялся с XVII века.
В Риме всё будет по-другому: ей встретится Джо, продавец удобрений (на самом деле репортер), который прогуляет Аню по римским развалинам, посадит на скутер, купит мороженое и отведет на танцы. Как любая пара на первом свидании, герои будут придумывать небылицы, чтобы казаться понятнее для другого и умнее для самих себя. Джо охотится за газетной сенсацией про сбежавшую принцессу и даже пригласит друга со шпионскими гаджетами, чтобы снять прикуривающую, танцующую, подстриженную и дикую Аню — ту, о существовании которой она, возможно, и сама не догадывалась до побега. Римские каникулы продлятся сутки — ничтожно мало, чтобы рассмотреть вечный город, но больше чем достаточно, чтобы увидеть лучшее в человеке напротив.
Анна родом из того мнимого века невинности,
где браки с разведенными мужчинами и поцелуи
с газетчиками — не выбор для достойной девушки
Дебютантка Одри Хепберн с оленьими глазами и самой грустной улыбкой на свете играет девушку, которой написали ее жизнь, а ей остается только читать с листа с выражением и пристально смотреть на собеседников — чтобы верили. «Римские каникулы» выглядят как небылица, но в начале 50-х весь мир следил за метаниями британской принцессы Маргарет, младшей сестры королевы Елизаветы, которая влюбилась в героя войны, капитана Пита Таунсенда и отказалась от него ради ценностей королевской семьи. И Маргарет, и принцесса Анна родом из того мнимого века невинности, где браки с разведенными и поцелуи с газетчиками — не выбор для достойной девушки, а на каждое «хочу» есть якобы обоснованное «нельзя». Вечная мелодрама Уильяма Уайлера про леди и бродягу — сентиментальная открытка из позавчера в реальность, где принц может жениться на байере аксессуаров, и весь мир будет в восторге. «Ноттинг-Хилл» случится много лет спустя, а пока, в 1953 году, день непослушания заканчивается, как только часы пробьют полночь.
«Римские каникулы» — легкое дыхание съемочной команды, влюбленной в свой фильм и в город, в котором внезапно оказалась. Волоокая и звонкая Одри Хепберн играет свою первую большую роль осторожно и вкрадчиво, ни секунды не любуясь собственным отражением, — через год она поднимется на сцену за «Оскаром» и от волнения свернет не в ту сторону. Грегори Пек свободно введет ее в первый фильм и настоит, чтобы имя дебютантки было на афишах рядом с его: как он позже писал в мемуарах, он просто помогал ей держать равновесие, пока она кружилась и делала пируэты.
Опальные голливудские профессионалы, отсидевшие за симпатию к коммунистам, работали на фильме под прикрытием друзей и псевдонимов и бесстрашно писали комедию о том, как трудно быть молодым, когда за тебя всё решили. Голливудская икона Уильям Уайлер, снявший «Бен-Гур» и «Лучшие годы нашей жизни», впервые в своей карьере снимал кино на собственных условиях — с видом на настоящий Колизей и через океан от студийных контролеров. Свобода — это рай и безмятежность, и европейский побег всей съемочной группы источает тот же спортивный азарт, с каким Анна превращается в Аню и без жалости отстригает густые волосы и надоевшие рукава. Камера движется в невероятном темпе, цепляется за одушевленность заново открытых пространств и европейскую массовку, обласканную средиземноморским солнцем. Спустя 60 лет многие из старых фильмов стали музейным воском, но римские приключения Анны и Джо захватывают особенным движением вечно живых вещей и сочатся радостью отпуска без конца.
Как говорил один американский режиссер устами своих героев: «Только невоплощенная любовь бывает романтичной», — и старый Голливуд — та святая земля, куда всегда можно вернуться за этой истиной. Голливудские классики затемняли кадр и разбивали пары почти всегда, когда речь шла о незыблемом статус-кво: место любви — на необитаемом острове, журналисты пишут новости, а принцессы живут в своих королевствах со списком дел на всю оставшуюся жизнь.
Анна знает, каким коротким будет ее путешествие на волю, и проживает свой день, как последний, без тоски и жалости — с сиюминутными хлопотами, заплывом в Тибр и танцами на барже. Анна и Джо не первые и не последние, кто проведут молодость без молодости и не будут иметь права на собственные ошибки: их короткий шанс через несколько часов исчезнет за поворотом. Важно ли, как сильно мы любим, если машина рано или поздно должна превратиться в карету, а мансарда — в посольский особняк? И есть ли такое королевство и такая квартира в Риме, где Анна и Джо останутся влюбленными, друзьями и напарниками по приключениям?
«Римские каникулы» — фильм о любви как освобождении от навязанных обязательств и жгучем ликовании, которое охватывает тех, кто живет как хочет. Магия начинается, как только Анна отпускает своего внутреннего ребенка резвиться среди тысячелетних развалин и случайных прохожих. Из скомканного и виноватого подростка, вынужденного есть на ночь ненавистные крекеры, она превращается в героиню, от которой невозможно оторвать взгляд — бесстрашную, витальную и бесконечно смешную. Понадобилось еще почти двадцать лет, чтобы девушки выскочили из своих особняков навстречу жизни, за которой наблюдали из окна, и не вернулись в зону комфорта на следующий же вечер. Но начало было положено, когда Анна придумала себе другое имя и прическу, погнала на веспе через весь город и ударила гитарой полицейского под одобряющий крик «Давай, Смити!».