Кино«Да и да»: Лидия Маслова о новой Германике

За прошедшие годы эта квинтэссенция германиковского творчества мало изменилась, и о чем бы ни рассказывал этот автор: о тех же школьниках или об офисных менеджерах, как в «Кратком курсе счастливой жизни», — одной из кульминационных сцен становится размягчение женской души под влиянием алкоголя и сопутствующая пьяная откровенность. Откровенность эта в реальной жизни часто бывает довольно утомительной и некрасивой, однако в литературе и искусстве порой приносит неплохие плоды, и Германика как-то пока умудрилась свой любимый прием не заездить.

Девять лет спустя после «Девочек», Германика, которой теперь тридцать, подросла — герои «Да и да» идут по ночной улице не за «ягой», а за водкой, хотя прекрасно понимают, что уже слишком поздно и идут они скорее всего зря. Но главное просто идти по этой странной улице, где светящаяся таинственным светом ветка дерева вдруг превращается в птицу, и даже какую-то родинку на щеке своего малознакомого спутника (Саша Горчилин) героиня Агнии Кузнецовой вдруг обнаруживает как нечто чудесное. Апофеозом этого волшебства становится сюрреалистический компьютерный сон-видеоклип, напоминающий мандельштамовское «В кустах игрушечные волки глазами страшными глядят», и волки у Германики точь-в-точь такие — игрушечные и страшные одновременно.

Этот флер волшебства и сказочности, пожалуй, главное, что отличает новую работу Германики от предыдущих, но под этим «покрывалом Майи» обнаруживаются все те же любимые темы, мотивы и идеи. А затронутый в «Девочках» сюжет получения паспорта получает логическое продолжение, если не сказать завершение. Разглядывавшая свой первый паспорт девочка чуть не визжала от радости: «Я теперь человек, я теперь существую!» — однако уже и там чувствовалась некая ирония Германики, намекавшей, что в сущности-то юным девушкам паспорт необходим главным образом для покупки алкоголя. Теперешние ее взрослые герои сознательно приводят паспорта в негодность, разрисовывая их цветами и листьями, собственноручными записями о заключении брака или слоганом «Germanika Is Love». Но и без него понятно, что перед нами очередное селфи режиссера, который вместо того, чтобы как-то скрывать и вуалировать свой эгоцентризм, приспосабливает его для режиссерских целей.

Впрочем, у самой-то Германики наверняка документики в порядке, и ее последовательный нонконформизм ничуть не мешает сотрудничеству с «Первым» каналом и признанию на Московском международном кинофестивале. Это, вероятно, неплохой повод заподозрить режиссера в расчетливой и циничной торговле ловко расфасованной искренностью и в искусно поставленном перформансе: «Посмотрите, как больно» (темой боли Германика тоже увлекается с самого начала, хотя самый болезненный ее в буквальном смысле фильм — документалка о садомазохистах «День рождения инфанты» — удался меньше всего). Новая ее картина тоже начинается с демонстрации повреждений, понятное дело, не столько телесных, сколько душевных. «Тараканы лижут раны, Аня стонет от боли», — читает героиня-учительница написанный в тетради детским почерком поэтический крик души.

В «Да и да», безусловно, есть что-то бесконечно инфантильное, и хотя свою ребячливость умная и артистичная Германика, скорее всего, сознательно утрирует, иногда откровенно наигрывает, но в конечном итоге ей все-таки веришь: да, девочки, любовь — это больнее, чем проколоть пупок.