Интервью«Вылетала почва из-под ног»: Kedr Livanskiy о новом альбоме, спасении
и эйфории

В предыдущих альбомах я ощущала себя почти романтическим героем, который отдаляется от мира, видит его в серых тонах и воспринимает жизнь как борьбу. В «Ариадне» этот мотив — потерянности, одиночества — основной. Полгода после «Ариадны» были достаточно жёсткие, именно потому что я стремилась быть сама по себе, не хотела ни с кем общаться.

Новый альбом вообще другой. У меня в голове что-то перещёлкнуло, и я поняла, что больше не хочу быть одной. Появились люди — Женя Flaty, с которым мы писали альбом, и ещё один мой друг — которые меня растормошили и показали, что в коннекте с миром тоже можно найти силу. Не обязательно одной идти в лес: рядом есть друзья, единомышленники, музыканты. С помощью окружающих я вышла из депрессии и поняла, что не нужно воспринимать жизнь только как борьбу. Это борьба, но больше с самой собой, а не с миром. Я больше не хочу воевать с миром — я, наоборот, хочу ему открыться.

В новом альбоме есть эта тема: фонтан прорвало, и всё то, что копилось, давило — бац! — и выстрелило. Это скорее о прорыве, о свободе. Ты больше не хочешь подыхать в своей рефлексии, ты вышел, наконец, из леса-лабиринта. Это период такой маниакальной агонии — горения и открытости. Все десять дней, что мы писали альбом, было такое ощущение.

Несмотря на то, что я открытый человек, мне эта открытость всегда давалась с большим трудом, и только я знала, каким. Я всё переживала внутри себя. Можно сказать, что мне нравилось страдать. Когда ты в этом состоянии, ты поглощён им и не видишь другого пути. Я не говорю, что у меня теперь всё клёво и ровно, но это был очень важный шаг к тому, чтобы посмотреть на вещи под другим углом. Та самая борьба с собой сейчас направлена к свету — будущее уже не так пугает.

Да. Но это не позитивная песня, в ней чувствуется, что каждый раз ты идёшь к этому через преодоление. Меня она трогает, потому что в ней есть эти надлом и вера. Вера нужна — Егор Летов говорил, что без веры нельзя даже гвоздь прибить к стене. Это очень важно, иначе тьма тебя засосёт, и ты вообще ничего не сможешь делать. Ни музыки не будет, ничего, просто будешь сидеть под одеялом. Это не кул.

Я, наверное, переживала раньше, что пропасть между прошлыми альбомами и нынешним такая большая. Хотя лично для меня этой пропасти нет, потому что я понимаю, что делаю. В «Солнце Января» и «Ариадне» я максимально полно высказалась о том периоде своей жизни. Сейчас мне хотелось поделиться абсолютно другим, например, тем, что я фанат музыки — и электронной, и не электронной — я отыскиваю кучу всего и интересуюсь разным саундом. Это такая ода музыке.

В альбоме сплелись направления и жанры, и мне нравится, что он разный. Артист вообще должен меняться, и музыка должна меняться — странно, если ты на месте топчешься. Чтобы подготовить слушателя, который, может, не врубается в песню «Kiska», я активно записываю миксы и выкладываю сеты. Я хочу показать, что есть, например, огромный пласт бразильского саунда и «Kiska» была вдохновлена этим звучанием.

Многим, кто меня раньше слушал, это может не нравиться, но для меня это не показатель — я уверена в том, что сделала. И более того, у меня появилась уверенность в том, что я хочу делать в будущем. Это очень крутое ощущение, осмысленное, что ли. Но это не значит, что все альбомы дальше будут танцевальные. Может, я напишу фолк-альбом, когда устану от всего этого. Уже есть такие мысли.

Я делаю всё интуитивно. Допустим, в песне «Иван Купала» есть и паттерны Prodigy, и индийские сэмплы, и даже русское полотно. Во мне сильны корни, потому что я провела детство в деревне с бабушкой. У неё было шесть сестёр: мы постоянно ходили в баню и после собирались за столом, пили чай и в несколько голосов пели народные песни. Детство отпечаталось, а теперь прорывается. Не то чтобы я рассуждаю: «Так, сюда нужно интегрировать такой-то славянский лейтмотив…». Оно само. И я рада, потому что это делает музыку шире, объёмнее. «Каждый человек — он как дерево, он отсюда и больше нигде», — как пел БГ в песне «Капитан Воронин». Мне нравится объединять традиции, это получается очень естественно — и мои западные слушатели это тоже ценят, потому что чувствуют аутентичность.

Раньше я сбегала от проблем, постоянно бухала на вечеринках. Но недавно поняла: эта жизнь ведёт меня ко дну. Я осознала, что долгое время боролась со своими проблемами с помощью алкоголя, просто заглушала невротичный мысленный процесс, погружаясь в бездну депрессухи. Я не жила и не получала радости от жизни. Даже не то что радости — я постоянно находилась внутри лабиринта, из которого никакая Ариадна не выведет.

Я начала переосмысливать жизнь и менять вещи. Я начала принимать реальность, принимать себя в ней и относиться к себе более уважительно, прислушиваться к себе. Открыто взглянув на ситуацию, я поняла, что действительно музыкант. Почему я не достойна этого звания? Музыка — это то, чем я занимаюсь и буду заниматься. Я не говорю, что я гениальный музыкант, но я — музыкант.

Долгое время мне были важны техно-вечеринки — было круто быть загруженным, дарковым. Но я поняла, что если ты всегда страдаешь, то это не значит, что ты более духовен. Мне больше не нравятся фестивали, где играет техно или электро два часа подряд и все как зомби обдолбанные, — это сейчас совсем не моё.

Мне нравится многообразие в сетах. Мне нравится смешивать разную музыку — чтобы был джангл, чтоб был хаус, чтоб был бейслайн, юкей-грайм — такой микс всего, но чтобы люди танцевали и кайфовали. В жизни очень много сложного, а мне хочется, чтобы люди, когда объединяются на вечеринке, были по-настоящему открыты друг другу и чтобы сет был не то чтобы жизнерадостный, но разнообразный. Он тоже задаёт настроение. Коллективное сознание и то, что общество проговаривает, влияет на то, как люди себя чувствуют, а мне хочется, чтобы люди себя чувствовали лучше. Я не делаю весёлые сеты, но они дают грув, как в баскетболе. Мне больше нравится подход как в 80-е — что-то более светлое.

Нет, я даже стала больше читать. Просто это было эйфорическое состояние, очень активное, с ним тоже было тяжело справляться, почва из-под ног вылетала. Поэтому очень много танцевальных треков, а в них не всунешь много текста. Но есть одна лирическая, драматичная песня, которая полностью текстовая. Есть и болевые точки, например, полностью инструментальный трек «Bounce 2» передаёт состояние тревоги. Есть чувство веры в новый день — это «Иван Купала». Альбом вышел абсолютно ситуативный.

Раньше я писала материал в течение года, потом складывала вместе, дорабатывала и выпускала альбом. А этот сделан за десять дней. И в эти дни я испытывала абсолютно невероятную гамму чувств: меня *** [распирало] суперлюбовью к миру до того, что становилось страшно. В этот же момент я расставалась с парнем — родилась песня «Лёд». Такой микс. Раньше был один лейтмотив — одиночества — а здесь как мини-фильм, в котором герой испытывает множество разных эмоций.

Это очень интересная история. Я была в личностном кризисе, возникла куча страхов, музыка перестала писаться. Как-то я пришла в гости к Ильдару Зайнетдинову, который заведует «ГОСТ Звуком», и там же был Flaty. Ильдар тогда был моим букером, и они начали меня спрашивать: «Ну слушай, Кедр, что ты дальше думаешь, чего хочешь? Как всё планируешь?». Я была в таком состоянии, что меня эти простые вопросы убили. Я говорю: «Я не знаю вообще, кто я. Я не понимаю, чего хочу». И Flaty, очень крутой музыкант, решил мне помочь. Говорит: «Кедр, давай сингл какой-нибудь запишем вместе». Чтобы как-то растормошить меня.

В итоге он приехал из Питера и остался у меня на две недели, а вместо того, чтобы написать сингл, мы стали делать альбом. До этого мы были почти незнакомы — пару раз виделись. И вот я живу с человеком, которого плохо знаю, и мы по восемь часов пишем музыку, потом разговариваем по восемь часов на личные и музыкальные темы, потом снова слушаем музыку. Мою закрытость как будто ножичком порезали: это было очень ранимое состояние, очень тонкое, но я вышла на связь с собой. Один щелчок — и всё полилось и не могло остановиться.

Реальность перевернулась с ног на голову. Я поняла, насколько важна коммуникация: человек рядом может раскрыть в тебе такой потенциал, который ты сам не замечал. Я услышала то, что на самом деле во мне было, — в нашем тандеме всё родилось. Выход из того состояния произошёл благодаря друзьям: я нашла силы высказать то, что, может быть, давно хотела, но боялась в одиночку.

Все лейблы работают по-разному. У меня с моим лейблом один процесс — мне интересно, как выстраиваются отношения на других лейблах. Это же не только про релизы, а ещё и про человеческую связь. Мне кажется, это возможность поговорить с другой аудиторией. 2MR — это одна аудитория, Ninja Tune — другая. Это пространство для эксперимента. Я респектую каким-то лейблам, и мне по-детски приятно было бы на них издаться. Было время, мне писали с саблейбла Warp, с Ninja Tune, а я динамила эти письма, потому что не могу издаваться по контракту. Психологически это ограничивает: чем больше тебе нельзя, тем сильнее хочется быть свободнее. Скоро истекает мой нынешний контракт на три альбома. Я хочу остаться на своем лейбле, потому что у них очень трепетное отношение ко мне, а у меня — к ним, но я бы прописала возможность релизов в других местах — EP, например. Было бы здорово.

Есть один портал, называется The Flow. Знаешь такой?

Вот это просто обожаю! Я не знаю, почему, но с самых первых релизов там пишут про мою музыку. И с самых первых релизов меня там дико поливают говном, невероятно красиво и изощрённо. Но я не обижаюсь, потому что это абсолютно другая аудитория, для меня вообще с другой планеты. Но там, конечно, бывают сексистские комментарии. Бывает, кто-то по делу что-то говорит, а бывает: «Ты ваащеее какая-то стрёёёмная!», «Вот чё она косит под Луну, у Луны-то ноги длиннее!». Чуваки, вы о чём? Мы тут про музыку говорим! Конкретно на этом ресурсе я сталкивалась с таким хейтом.

А в остальном… На самом деле, это не совсем ответ хейтерам. Мне хотелось первым синглом издать что-то диаметрально отличающееся от предыдущего. И этим я себе доказала, что мне вообще пофиг на реакцию. Я понимала, что очень многие это не поймут. Но я хотела не нравиться, а сразу железно дать понять, что всё, новая эра. Другая музыка.

Их очень много! В детстве меня больше всего вдохновляла актриса Кристина Риччи, как раз потому что я была очень мрачной девочкой-готом, а она снималась в фильмах вроде «Сонной лощины», «Семейки Аддамс», «Баффало 66».

Сегодня меня восхищают многие женщины-музыканты. Кейт Буш, например, — восторг. Mazzy Star, The Real Roxanne. Нене Черри, Эрика Баду, Квин Латифа. Очень, на самом деле, нравятся женщины в рэпе. Я даже делала подборку для рэп-паблика: там было десять треков, и все с олдскульным женским хип-хопом. Этот грув в сочетании с женским интонированием даёт нотку нежности и дерзкости, мне нравится это сочетание. И эту дерзкость они интонируют как-то по-подростковому.

Не сложилось. Я поняла, что могу, грубо говоря, сделать бит, но это будет не хип-хоп. Я не могу объяснить эту магию, но в хип-хопе есть грув, и у меня не получается подцепить эту материю. Получается рэп-бит вместе с Кедром. Поэтому я себе честно сказала: «Кедр, мимо! Это будет что-то интересное, странное, но это не хип-хоп, простись с этой идеей навсегда!»

Да! Меня всегда тянуло к молодёжи, к их энергии, к их физике, и кино я хотела о них снимать. Даже когда мне было двадцать лет, у меня были друзья, которым было шестнадцать. Сейчас мне двадцать восемь, и у меня есть друзья, которым восемнадцать лет. Например, группа ГРУППА. Там есть Стёпик и Не́кит — это мои кореша. В них столько правды, столько чистоты. Моё поколение — это такие снобисты жёсткие. А эти ребята вообще про другие вещи, их это всё не парит. Одному из моих лучших друзей недавно исполнился двадцать один год. Я даю тем, кто младше, что-то с высоты своего опыта, но и они мне не позволяют забывать, что важно быть открытым. Чем старше ты становишься, тем больше ты закрываешься. Они показывают, что может быть по-другому. 

Да нет, это просто ситуативный альбом. Он отражает определённый, очень короткий этап. И я уверена, что у меня больше не будет таких танцевальных альбомов. Был такой период, а сейчас я вообще другой человек, меня уже уводит в другую сторону. Так что, я думаю, это будет один такой уникальный альбом — как исключение, а не как завершающая глава.

обложка: Анастасия Пожидаева