ИнтервьюФаррелл Уильямс:
«Без женщин не было бы
мужчин»
Рэпер, продюсер и владелец самой нелепой шляпы на свете о своем новом альбоме и власти женщин
Прошлый год был для Фаррелла Уильямса особенно успешным. Во-первых, он, определенно, останется в вечности в дуэте с блестящими шлемами Daft Punk и хитом «Get Lucky», звучавшим не просто из каждого открытого окна, но даже на самых снобистских вечеринках года. Во-вторых, музыкант вывел из себя кучу женщин разом хитовой и бессовестной коллаборацией с Робином Тиком «Blurred Lines», в которой, в частности, есть строчка «I'll give you something big enough to tear your ass in two». Позже долго извинялся и оправдывался, но дело свое сделал — песня попала во все возможные и невозможные чарты. Затем был еще новаторский 24-часовой клип «Happy», номинация на «Оскар» за саундтрек к мультфильму «Гадкий я — 2» и гигантская, нелепая шляпа, в которой Фаррелл пришел на «Грэмми» и подарил миру новый мем. Пару дней назад у музыканта вышел новый сольный альбом с прямолийнейным названием «G I R L», а сам Фаррелл рассказал, почему его дразнят феминистом, когда наступит матриархат и как ему удается так молодо выглядеть.
Интервью: Джеймс Дэли / IFA
фотографии: Getty Images/ Fotobank
В одном из треков с нового альбома — дуэте с Джастином Тимберлейком «Brand New» — вы поете «Life to me is easy, people make it complicated». Это мы-то усложняем вам жизнь?
Конечно, нет. Каждый человек сам создает себе сложности. Но у всех нас есть такой мощный инструмент, как любовь, который позволяет справиться с любыми неудачами и пережить вообще что угодно. Эти строчки из песни просто метафора, причем довольно прямолинейная.
В прошлом году вам пришлось оправдываться за «Blurred Lines» и объяснять, что вы не пытались этой песней оскорбить и унизить женщин. (Речь о совместном хите Фаррелла с Робином Тиком и рэпером T.I.; текст песни и клип на нее вызвали массовое осуждение со стороны феминистского сообщества и спровоцировали волну пародийных видео, которые, впрочем, оказались довольно чудовищными. — Прим. ред.). Новый альбом вы вообще представляете как трибьют всем женщинам, открыто заявляете прессе, что верите, будто рано или поздно наступит матриархат и в этот момент вы хотите быть на стороне победителей. Получается, «G I R L» — это реакция на прошлогодний скандал?
Нет, «G I R L» — это в первую очередь альбом, который я давно мечтал записать, но смог это сделать только сейчас потому, что руководство лейбла дало мне полную свободу действий. Эта пластинка должна была выйти именно сейчас, и она сполна выражает мое мнение по поводу того скандала и мое отношение к женщинам тоже. «Blurred Lines» называли женоненавистнической песней, принижающей достоинство девушек, но мы, наоборот, пели о том, что мужчина — не равно Бог и создатель женщины, он, безусловно, участвовал в сотворении женщины, но именно что участвовал. Зато все мы, все человечество, обязаны женщинам своим появлением на свет. Эти мысли есть в «G I R L», и это то, что я давно хотел сказать вслух.
Такими темпами вас можно смело называть феминистом?
Мои знакомые любят шутить по этому поводу и называть меня так, но это незаслуженно. Я считаю, что люди слишком просто выдают подобные звания и цепляют ярлыки, но ты не должен их так же легко принимать. Да, я разделяю феминистские взгляды, но не могу сам говорить о себе как о феминисте — нет у меня такого права. Есть две вещи, о которых я пекусь не как активист, а просто потому, что для меня это важно: образование и равенство. До тех пор пока в этих областях будут пробелы и дисбаланс, я буду с этим бороться. От женщин сегодня зависит очень многое, но не все это понимают — даже большинство девушек уверены, что живут в патриархальном обществе. На днях я разговаривал как раз с такой журналисткой и очень ее удивил, заявив, что без женщин не было бы никаких мужчин. Патриархальность сегодняшнего мира — одна из самых больших иллюзий общества. Как только ты это осознаешь, сразу становится ясно: грядет матриархат. И в этом смысле я не хочу быть с теми, кого накроет гигантской волной понимания в последний момент, я хочу быть на ее гребне.
«G I R L» — ваш второй сольный альбом за восемь лет. Это довольно большой перерыв. Почему он вышел именно сейчас?
Тут надо благодарить ребят из лейбла Columbia. Они просто пришли ко мне и предложили записать альбом, в котором я могу абсолютно свободно излить все, что у меня в голове и на душе. Более того — они на этом настояли. Во время переговоров я не подал виду, но уже тогда меня разрывало от эмоций. Как артист я привык работать в команде, стоять на сцене плечом к плечу с парнями, а тут такое предложение. Ну, и к тому же примкнуть к списку артистов Columbia не захочет только дурак: тут и Адель, и The White Stripes, и Daft Punk, и London Grammar.
От женщин сегодня зависит очень многое, но не все
это понимают — большинство девушек уверены,
что живут в патриархальном обществе
Вы всегда были коллаборатором, успели поработать с кучей музыкантов и новый альбом не исключение. С кем из партнеров по «G I R L» было интереснее всего работать?
Со всеми, невозможно выделить кого-то одного, потому что каждый привнес в работу очень правильную энергию, мы выступили как одна большая команда. В треклисте альбома указаны только два дуэта — с Тимберлейком и Алишиа Кис, а имена остальных музыкантов просто вынесены в кредиты, хотя на бэках вы можете услышать и Майли, и Daft Punk, и Келли Осборн, а Ханс Циммерман кое-где отвечает за аранжировки. Я поступил так намеренно, потому что нет ничего более раздражающего, чем пластинка, на которой указаны все 69 коллабораторов и которую люди потом будут массово скупать на распродажах исключительно из-за неймдроппинга на обложке. Я всегда был против того, чтобы эксплуатировать громкие имена, будь то мои друзья или контрибьюторы.
Песня «Marilyn Monroe», открывающая новый альбом, звучит вполне себе как музыкальная тема из Бондианы. Вам никогда не предлагали написать саундтрек для фильмов про Агента 007?
Нет, не предлагали. Но в «Marilyn Monroe» правда есть что-то шпионское, и это целиком заслуга Ханса Циммермана, он добавил в песню струнные и придумал ее аранжировку.
На днях вы дебютировали на «Оскаре» на одной сцене с U2 — и как номинант, и как приглашенный артист. Как вам такой опыт?
Я долго не мог поверить, что буду делить одну сцену с Боно, Эджем и всеми этими парнями. Для меня это была большая честь и буквально магия. Я давно свыкся с ролью второстепенного героя, а тут вдруг судьба вытолкнула меня в первый ряд, да еще и в тот самый момент, когда мне есть что сказать миру.
Вы пришли на «Оскар» в той самой шляпе. У вас она одна или сразу несколько похожих?
Ха-ха, штуки три-четыре есть точно!
Вы часто говорите, что вам сложно писать песни о личном. Вы такой скромный?
А вы никогда не думали, что со стороны о человеке все куда понятнее? Ну, что самому в себе сложно разобраться?
Ну, не всегда.
Как известно, мы все люди привычки. Допустим, мы свои знаем: «Ой, только не буди меня рано, я сова», — вот это все. Но более индивидуальные вещи, по-настоящему интересные, обычно это то, что в тебе замечают окружающие и, соответственно, то, что ты видишь в них. Я это давно понял и решил — вместо того чтобы болтать о себе, куда больше смысла в том, чтобы петь о мире вокруг, об удивительных судьбах и ситуациях, способных изменить наши взгляды на жизнь. Я бы вам сейчас мог про себя нарассказывать, но кому это интересно? Я бы и сам иссяк через пару абзацев. В общем, пластинка не обо мне и сейчас мне такая позиция очень нравится. Сидеть, рассусоливать, какая у меня тачка, где я живу, или, там, с кем встречаюсь, — все это не по мне. Этого и так хватает в прессе, я не против, просто каждому свое.
В песне «Happy» вы сравниваете ощущение счастья с ситуацией, когда ты находишься в комнате без потолка. Откуда растут ноги у этого сравнения?
Ну, вообще это довольно популярная метафора, суть которой в том, что все мы живем в мире безграничных возможностей. Ты — крепость, но никогда не упираешься в потолок. Понимаете? Нет потолка, нет ограничений — перед тобой мир бескрайних возможностей. Если бы у каждого из нас был потолок, то половина вещей на свете — от того, что мы носим, до того, во что мы верим, — элементарно не существовала бы. Людям приходят в голову офигенные идеи и они воплощают их в жизнь; благодаря им у нас есть кроссовки Nike, ваш зеленый свитер, этот отель, в котором мы сейчас сидим и разговариваем, электрический свет — да все вокруг. Я хотел донести до слушателей эту идею без нравоучительных интонаций, ведь когда ты мыслишь широко и понимаешь, что в этом мире возможно вообще все, то правда чувствуешь себя счастливее.
Свои версии клипа «Happy» (первого в истории 24-часового музыкального видео — Прим. Ред.) сделали жители примерно 50 городов мира. Вы сами-то их смотрели?
Конечно, но не уверен, видел ли все варианты. В том смысле, что я посмотрел очень много разных версий, так много, что сбился со счету. У нас не получилось бы сделать настолько эпохальный клип без помощи слушателей из разных стран и то, что вышло в итоге, — настоящее безумие в хорошем смысле слова.
Вы хоть раз досмотрели клип до конца?
Я — нет, но знаю людей, которые это сделали. Каждый кусочек, что я видел, вызывает во мне гигантскую гордость: герои клипа, ведут ли они себя серьезно или дурачатся, правда выглядят счастливыми. Пусть их радость длится ровно одну песню — всего четыре минуты, но для меня это большая честь — подарить кому-то ощущение счастья.
Через месяц вам исполнится 41, но такое ощущение, что вы вообще не стареете. по крайней мере, выглядите вы точно так же, как когда только начинали музыкальную карьеру. Вы делаете для этого что-то особенное?
Да старею я, как и все. Просто пью много воды и иногда делаю пилинг. Ха-ха, даже не знаю, что еще посоветовать — пейте воду и не пренебрегайте отшелушиванием, друзья!