ИнтервьюAutre Ne Veut:
«Хочется думать, что
моя музыка — массовая»
Олег Соболев поговорил со звездой «нового R'n'B»
В субботу на «Стрелке» в рамках вечеринки Push It! Night выступит Артур Ашин, больше известный как Autre Ne Veut, звезда «нового R'n'B», у которого в начале года вышел альбом «Anxiety» с участием Дэниела Лопатина. Мы расспросили Артура о женщинах, интимной музыке и тревожном расстройстве психики и получили исключительно искренние ответы.
олег соболев
Должен сразу сказать — интервью для женского журнала. Поэтому давайте с вами о женщинах сразу поговорим. Мне кажется, они должны хорошо принимать вашу музыку.
Ну как сказать! Я на концертах не очень люблю смотреть на публику, но взгляд иногда на нее падает — и честно говоря, я чаще вижу какую-то открытую эмоциональную реакцию от мужчин, а не от женщин. Но это нормальная вещь — по-моему, женщина чаще прячет внутри личные вещи.
Это вы так намекаете на то, что у вас, по-вашему, интимная музыка?
Это популярный эпитет, но я ни на что не намекаю. Концерт — вот это скорее интимная вещь, а про мою музыку мне хочется думать, что она массовая. Первый свой альбом я записал дома — и понятно, что в нем легко расслышать какую-то интимность, но вот с новым, «Anxiety», все немного по-другому: я ориентировался именно на популизм, и, надеюсь, ничего особенно интимного в этой музыке не найти.
Я как раз хотел вас спросить про это. Когда «Anxiety» вышел, вы все время говорили, что хотели отойти от, как вы это называете, «гипнагогической парадигмы», — при том, что альбом вы сделали с Дэниелом Лопатиным, который как раз за обоснование этой парадигмы во многом и ответственен.
Тут такое дело: я давно дружу с Дэниелом — мы даже в колледже жили вместе, поэтому он давно научился самой сложной вещи на планете — слушать и понимать меня. Он знает и делает ровно то, что я от него хочу, — этим и объясняется то, что «Anxiety» оказался ровно таким альбомом, каким я и хотел. Правда, был один момент: Дэниел мне все время не давал стать банальным, слушал записи и говорил, что они «слишком нормальные» и что их нужно переделать. А что касается гипнагогии — давно уже пришло время про нее забыть. Вся эта тема с ней и чиллвейвом уже отжила свой век, мне кажется.
Я сидел дома, страдал и писал песни о какой-то жутко
романтичной хрени вроде неопределенности в любви
В вашем твиттере каждая десятая запись об альбоме Вана Моррисона «Astral Weeks» — за что вы его так сильно любите?
Не знаю. Я просто с 15 лет слушаю его каждый день. Это лучший альбом на свете. Его сейчас переиздали на виниле — звук там такой, что оторваться от пластинки просто нереально.
Я не просто так спросил. Известно, что Моррисон фактически придумывал тексты к этому альбому на ходу, прямо во время записи — и вы делаете точно так же.
Ха! Ну это случайное совпадение. А я, да, просто не могу писать тексты. Мне это кажется неестественным: для меня гораздо проще и логичней встать перед микрофоном, закрыть глаза и просто петь. Ясно, что какие-то идеи для них мне приходят в голову заранее и что я использую какие-то старые наработки, которые просто все время держу в голове, — вот и получается что-то вроде фристайла. Меня еще часто спрашивают, насколько часто я на концертах меняю тексты; правильный ответ — никогда. Я слишком много раз слушал свои собственные песни, чтобы не выучить их наизусть.
Я знаю, что вы долго страдали от тревожного расстройства. «Anxiety» — альбом об этом? Вообще, насколько ваша музыка в принципе автобиографична?
Она ужасно автобиографична — но вся реальность в ней искажена. Я люблю гипертрофировать эмоции. Первый альбом я писал так: сидел дома, страдал от непоняток с девушкой — и писал песни о какой-то жутко романтичной, не связанной с настоящим миром хрени о неопределенности в любви. Так что да, в какой-то степени «Anxiety» — это альбом про тревожное расстройство. Но состояние тревоги здесь выступает скорее как повод спеть о чем-то большем.
А как бы вы описали тревожное расстройство тому, кто никогда с ним не сталкивался?
Представьте себя в кромешной тьме. Из нее не выбраться, не включить свет — она повсюду. Вот вам и тревожное расстройство.
Вы, тем не менее, не производите сейчас, по ходу разговора, человека, с которым что-то не так.
Да, мне уже сейчас полегче. Я всю жизнь думал, что у меня постоянная депрессия, потом понял, что это не депрессия, а тревожное расстройство, но теперь, когда начал делать музыку, почти от всех этих душевных болезней избавился.
Вы второй раз будете в Москве — помните что-нибудь про первый концерт?
Помню людей — я тогда с невообразимым количеством прекрасных людей познакомился. Не помню, правда, по имени почти никого, но надеюсь их снова увидеть. А так... Ну я не знаю. Москва — хороший город, в нем приятно находиться, мне очень повезло, что есть шанс еще раз там сыграть. Но если честно, не могу сказать, что это что-то из ряда вон выходящее. К вам постоянно всякие мои знакомые и друзья ездят, так что я не могу говорить, что вызов в Москву для меня был неожиданностью. У вас там жизнь бурлит, я смотрю.