Киллиан Мёрфи о «Сломленных», подростковом бунте и любимых пластинках

В российский прокат выходит британская драма «Сломленные» (Broken) Руфуса Норриса — режиссера, недавно придумавшего вместе с Дэймоном Албарном оперу Dr Dee. Его новый фильм — история о проблемах отцов и детей, где главные роли сыграли Тим Рот и Киллиан Мёрфи.

Интервью: Ольга Страховская

Look At Me позвонил Киллиану — звезде «28 дней спустя» «Жары», Пугалу из «Темного рыцаря» и исполнителю ряда прочих выдающихся ролей — и расспросил его, почему люди никогда не взрослеют, как избавиться от сожалений и чего боятся мужчины.

В «Сломленных» вы играете учителя. Думаете, взрослые могут толком понять подростков? Ведь со временем ты просто забываешь, каково это — быть тинейджером.

Да, точно! Это отличный вопрос. По-моему, подростки попросту запрограммированы на то, чтобы доводить взрослых, а взрослые — чтобы доводить подростков. Но с другой стороны, все-таки у них есть шанс понять друг друга и даже подружиться. Например, в фильме им это удается — у них очень милые приятельские отношения, они правда ладят. И этот аспект в сценарии меня очень трогает. Мне досталось изображать обаятельного препода, который старается изо всех сил, хотя у него и не всегда выходит. И, знаете, мои родители — учителя, так что здорово, что мне довелось сыграть персонажа, про которого я все хорошо понимаю — я знаю, каково это. Я, с одной стороны, отлично помню, что такое быть учеником, с другой — что из себя представляют преподаватели.

Да-да, у меня тоже в семье были преподаватели, отлично понимаю, о чем вы — и в школе они, и дома. Дикую бурю протеста вызывало, я помню. У вас тоже?  

Ну, я точно не мечтал стать учителем, когда вырасту, скажем так. Что-что, а это я осознал очень быстро, ха-ха. И я был весьма, кхм, непростым учеником. Ко мне, правда, уже позже пришло понимание, что если тебе в жизни встретится блестящий, выдающийся преподаватель, то это может изменить всю твою жизнь. Хороший учитель может очень, очень круто направить твою жизнь в верное русло, а плохой — не сломать, конечно, но реально попортить. Но я очень ценю эту профессию, респект им.

А непростым учеником — это как? Дрались? Первую драку помните?

Нет-нет, что вы. Я вообще никогда особенно не махал кулаками, не мое это. Но на неприятности с учителями нарывался постоянно, это правда. Я, надо признать, был довольно глупым, безответственным и нахальным парнем, думал, что знаю все на свете лучше всех. Сами понимаете, проблемы ходили за мной по пятам.

«Сломленные» — история и про драму взросления и про кризис среднего возраста, это даже из названия понятно. Что сложнее — взрослеть или быть взрослым?

Знаете, мне кажется, мы никогда так толком и не осознаем, что мы взрослые — по крайней мере не думаем о себе в таких категориях. Неважно, сколько вам — вот мне тридцать шесть, у меня двое детей, но я до сих пор не ощущаю, что толком повзрослел. Это какой-то бесконечный процесс — ты все время меняешься.  Вот про семью, кстати, еще интересно — фильм же про это в первую очередь. С возрастом понимаешь, что нет никакого образа идеальной семьи. Так называемой «нуклеарной семьи» — семейной ячейки из папы, мамы и двух детей — больше не существует, все очень сильно изменилось. «Сломленные» и про это тоже.

У вашего героя в фильме отличный программный монолог про смелость — и при этом он до этого расстается с девушкой, которая хотела семью и детей. Вот объясните, от чего вы все, парни, бежите?

От ответственности, конечно. Мой герой — типичный представитель тех, кому под тридцать или чуть больше. Все мы внезапно осознаем, что нам больше никогда не будет двадцать два. Что впереди — курс на то, чтобы осесть и остепениться. Это, в каком-то смысле, собирательный образ многих мужчин, потому что, знаете, нужно дофига смелости, чтобы сказать: «Слушай, я буду с тобой навсегда, мы заведем детей, купим дом — и так будет во веки веков». Потому что у всех нас, парней, есть мечты, все мы хотели стать великими героями, завоевателями, охотниками, чем-то таким, неважно. Нда (смеется). И вот с этим мы и боремся всю жизнь.

Вы-то собирались стать рок-звездой, кажется? Так что вас вроде не такое уж большое разочарование постигло.

Я предпочитаю слово «музыкант» (смеется).

Ну, у вас это врожденное. Вот, например, в «Дискосвиньях» вы играли простого парня, но он реально был похож на бритпоп-звезду.

Вау, круто. Давно меня никто об этом фильме не спрашивал. Забавно, что ничего такого мне и не говорили никогда — и я сам это так не воспринимал. Хотя это интересно, в этом есть доля правды, ага. Я очень люблю эту роль— я же сначала играл ее в театре. И этот герой, он для меня очень, очень много значит. Мы, правда, никогда не рассматривали этот фильм в таком контексте, для нас это была просто лав-стори. Но если говорить о музыке, то, действительно, я мечтал играть в группе с самого детства, сочинял песни и искренне собирался стать музыкантом — не как хобби, а как дело жизни. Но потом подрос и открыл для себя театр, и это оказалось куда важнее и интереснее. Ну а потом появилось кино. Но музыка до сих пор занимает огромное место в моей жизни, я все свободное время провожу, слушая и покупая пластинки. Хожу на концерты, играю на гитаре. 

И что слушаете сейчас?

OMG, столько прекрасных групп, как бы никого не обидеть. Вот на прошлой неделе ходил на концерт Radiohead, они феноменальные, конечно. Но я слушаю еще много электронной сцены, джаз тоже, блюз. Вообще люблю группы, о которых не так много людей знает, я в этом смысле не особенно слежу за хайпом.

Ну, например?

Мне очень нравится Here I Go Magic (проект бруклинского сонграйтера Люка Темпла — прим. ред.), что там еще… очень нравится Grizzly Bear, Элвис Перкинс, Four Tet, таких всяких ребят слушаю.

Вы столько всего успеваете — снимаетесь и в голливудских блокбастерах, и в инди-драмах на родине. Есть что-то, чего вы не сделали и жалеете об этом?

Сожаление? Не знаю такого слова! Нет, правда, у меня нет сожалений. Мне кажется, это абсолютно бесполезная эмоция, потому что она мешает двигаться дальше. А мне очень интересно, что у меня там, в будущем — и я туда довольно-таки спешу. Всегда жду следующий проект, потому что знаю — меня это чему-то научит, я стану лучше, буду лучше играть и никогда не буду оглядываться.

Да вы стараетесь быть очень положительным парнем!

Ха, стараюсь, да. Ну, мне кажется, для любого творческого человека жить прошлым или быть излишне сентиментальным по его поводу, грызть локти, ностальгировать и все такое — порочный путь. Надо смотреть вперед.

Но при этом вы отлично играете психов или просто не очень уравновешенных героев — такие роли же вообще мечта любого актера. Сами себя в порядке чувствуете?

Да! (Хохочет.) Ну это же игра, просто игра.

И что, не бывает таких моментов, когда вы про себя думаете: «Да это же полное безумие»?

Постоянно! Например, когда пытаешься отделить актерство от индустрии, работу от мира гламура. Эти вещи вообще не связаны, но многие почему-то этого не понимают. А так вообще я очень нормальный парень. У меня нормальная жизнь. У меня дети, я хожу за покупками. Вот, между прочим, я только что из супермаркета (смеется). Я отвожу их в школу, забираю из школы, хожу с ними в парк, покупаю продукты. Я в полном порядке!