МнениеMinaj à Trois: Как Ники Минаж превратила тело
в искусство
И как её провокационные образы проверяют на прочность границы допустимого
дмитрий куркин
«Избыточность», «излишество» и «перебор» — слова, которых в лексиконе Ники Минаж нет. Сделавшая карьеру на гиперболизированной сексуальности, запредельном эпатаже и сознательной самообъективации, уроженка Тринидада всегда использовала крайности как художественное заявление. Наделавшая шума обложка нового номера журнала Paper, на которой Ники составляет ménage à trois сама с собой, окончательно убеждает в том, что мы и так давно подозревали: для самой себя Минаж в первую очередь не просто певица или рэперша, не просто актриса или модель. Она — перформер, а тело для неё — один из важных инструментов.
Икона нью-вейва Пит Бёрнс из группы Dead or Alive, неоднократно менявший свою внешность до неузнаваемости, как-то объяснял, что поход к пластическому хирургу для него такая же обыденная вещь, как шопинг. Ники Минаж пока далеко до Бёрнса (в ней, по крайней мере, всё ещё можно узнать ту рэпершу, которую лейбл Young Money приметил и подписал во второй половине 2000-х), но отношения со своим телом у неё похожие: тело для неё не раз и навсегда определённая оболочка, а пластичная масса, портновский материал, который можно перекраивать по собственному настроению. И, что важнее, делать это без какой-либо оглядки на общественное мнение.
По поводу последнего могут поспорить: Минаж уж точно в курсе, что подборки её фотографий почти всегда идут с выносом «Самые дикие образы». Не «лучшие», не «самые эффектные», а именно что «дикие». Она точно знает, что её будут обсуждать — и осуждать, — и сознательно на это идёт. На это была рассчитана обложка сингла «Anaconda», разошедшаяся на мемы, на это заточена и свежая съёмка для Paper — и пресса с соцсетями уже проглотили наживку.
Своей телесности Ники, чей главный хит, в общем, посвящён тому, что эрекции не будет, если у пассии нет роскошной задницы, не стеснялась никогда и пользовалась ею как крупнокалиберным пулемётом: кто не спрятался, она не виновата. Это не столько даже манифестация сексуальности (хотя и она, конечно, тоже), сколько способ освобождения, обретения контроля над своим образом в такой степени, что окружающим останется лишь в недоумении чесать затылок.
Своей телесностью Ники пользуется как крупнокалиберным пулемётом:
кто не спрятался,
она не виновата
Тема контроля остаётся важной для Минаж. Её клип на песню «Only» справедливо раскритиковали как вздорную мешанину из католической символики, гангста-рэперского флёра, комиксового китча, милитаристской эстетики и пропагандистских фильмов Лени Рифеншталь, но у каждого из слагаемых в этом винегрете, если вдуматься, есть общий корень — власть. Собственно, и сама песня — не что иное как требование Ники перестать идентифицировать её через могущественных мужчин, связям с которыми она якобы обязана карьерой («Я никогда в жизни не трахалась с [Лил] Уэйном, я никогда не трахалась с Дрейком»).
Неудивительно, что такой персонаж, как Ники, вышел именно из хип-хопа — тусовки, где мизогиния (в том числе и женская) и объективация до сих пор правят бал, а женщинам всё ещё принято отводить роль трофея. Расхожий образ рэп-подружки Минаж перепрограммирует под себя: не имея возможности совсем избавиться от него, она выкручивает его до предела и выводит лук пухлогубой Барби с волосами конфетной расцветки и обтягивающими нарядами расцветки вырвиглаз за ту грань, где его сексуализация становится бессмысленной. «Секси-образ» перестаёт быть «секси», объективация переходит в разряд весёлого абсурда и китча, двойного удара по шовинизму, который прикрывается правилами «хорошего вкуса».
Осознаёт это сама Ники или движется на чистой интуиции, не так уж важно. Важно, что это, похоже, срабатывает: если провокация (например, через радикальную гиперболу) — одна из задач искусства, то Минаж с ней в полной мере справляется. Власть над чужой фантазией в этом пространстве уже принадлежит ей. И это пространство уже начали заселять другие (привет, Cardi B! Привет, видеотьюториалы «Как превратить себя в Ники Минаж»!).
Если провокация (например, через радикальную гиперболу) — одна из задач искусства,
то Минаж с ней
в полной мере справляется
«Ники вещает на той частоте, где не так-то просто расшифровать сигнал: это вопрос самостоятельности, того, кто этой самостоятельностью обладает, и того, можем ли мы на самом деле провести границу между самообъективацией и самовосхвалением, — анализировала образ Минаж в профиле New York Times двухлетней давности Трева Линдси, профессор кафедры гендера и сексуальности в Университете Огайо. — А насколько хорошо мы вообще понимаем, как выглядит самостоятельная женщина в поп-культуре? О каком контроле в принципе можно говорить в среде корпоративных масс-медиа?»
Вопрос и правда нерешённый, но границу Ники Минаж, по крайней мере, пытается нащупать опытным путём, подставляя себя под обвинения в пошлости, сексуализации и отсутствии элементарного вкуса. Что по определению и переводит её в разряд художника и арт-субъекта в одном лице.
фотография: Cash Money Records
