Мнение«Чужой»: Рипли, одиночество космоса и мизантропия
Как одна из главных кинофраншиз о космосе стала притчей о будущем человека
Текст: Дмитрий Куркин
Есть определённая ирония в том, что эхо фильма с теглайном «В космосе никто не услышит твой крик» отлично слышно до сих пор. Устроив лобовое столкновение двум жанрам — космическим сагам и хоррор-фильмам, — Ридли Скотт, Дэн О’Бэннон и Х. Р. Гигер создали франшизу, которая во многом напоминает своего бессменного героя, того самого ксеноморфа. Слишком живучего, чтобы умереть после провала фильма «Чужой: Воскрешение», отправившего серию в анабиоз на пятнадцать лет. Слишком странного, чтобы можно было остаться равнодушным даже к тем его подвидам, которые так и не появились на свет (см. подробный анализ сценария Уильяма Гибсона к несостоявшемуся третьему фильму, в котором не должно было быть Эллен Рипли, зато появились бы «космические коммунисты»).
«Чужой» не просто оброс фанатским культом — он проник под кожу фантастики, как книжной (как свежий пример — «Аннигиляция» Джеффа Вандермеера, лауреат премии «Небьюла» трёхлетней давности), так и экранной («Живое», вышедшее с разницей в каких-то пару месяцев с «Заветом» Скотта), и вызвал необратимую мутацию. И неважно, сколько раз владельцы прав на «Чужого» будут убивать и воскрешать Рипли, — её клоны уже давно рассеялись по всему жанру и вышли за его пределы.
Как космос стал тюрьмой
«Чужой», конечно же, возник не на пустом месте. К концу 70-х космические одиссеи, с одной стороны, достигли своего апогея (слава тебе, Джордж Лукас), а с другой — начали несколько утомлять. На смену пространству бесконечной свободы, каким рисовала космос ранняя мечтательная фантастика, потихоньку стало приходить пространство бесконечного одиночества. За три года до «Звёздных войн» любитель чернушных комиксов вроде «Баек из склепа» Дэн О’Бэннон написал для своего университетского приятеля по имени Джон Карпентер сценарий пародийного фильма «Тёмная звезда» — о дрейфующем где-то во вселенной корабле, команда которого давно позабыла о конечной цели путешествия и от скуки вляпывается в неприятности. Первые зародыши «Чужого» появились уже там, однако для того, чтобы пазл окончательного сложился, не хватало пары ключевых элементов.
Как раз тогда же, во второй половине 70-х, жанр хоррора подхватил свежую идею. Массовое переселение городских жителей в отстроенные многоэтажные высотки способствовал появлению совершенно нового страха: многоквартирные дома больше не были «крепостями» для своих обитателей — они стали клетками. Это клаустрофобическое ощущение прекрасно задокументировано в самых разных триллерах того времени, от «Жильца» Поланского до «Кто-то наблюдает за мной!» всё того же Карпентера. «Чужой» выпилил городскую квартиру из кондоминиума и запустил её в космос, усилив тревожные ощущения многократно.
Скотт показал космос таким, каким его никто не хотел видеть: холодным и безразличным к тем, кто хочет его исследовать. Поп-культура была готова согласиться с тем, что далёкие миры могут быть враждебными по отношению к человеку, но была не готова к полному равнодушию. Атмосфера тюремной камеры в «Чужом» кочевала из фильма в фильм, в снятой Финчером третьей части тюрьма стала совсем уж буквальной. Да и в только что вышедшем «Завете», где одна случайная вспышка нейтрино ставит под угрозу всю колонизаторскую миссию, эту метафору считать можно легко: заточение просто меняет форму, но оттого не перестаёт быть удушающим.
Рипли — экшен-героиня нового типа
У женских персонажей в хорроре традиционно незавидная судьба, а потому решение Скотта и О’Бэннона повесить франшизу на плечи Эллен Рипли было двойной удачей. Те, кто называют Рипли «первой экшен-героиней», пожалуй, лукавят, а вот в том, что именно она стала феминистской иконой современной фантастики, сомневаться не приходится.
Между кэмповыми барбареллами в латексных костюмах и героиней Сигурни Уивер, перемазанной и перепуганной, но твёрдой в своём стремлении взять ситуацию под контроль, — вселенская пропасть. А вот связь между Рипли и её идейной младшей сестрой Сарой Коннор лежит на поверхности: обе становятся лидерами поневоле, обе, как Тельма и Луиза, приучаются не доверять тем, кто обещает о них позаботиться. Двойники Рипли появляются тут и там (посмотрите хотя бы концовку «Кловерфилд, 10» с Мэри Элизабет Уинстэд), поэтому неудивительно решение продюсеров найти ей новый аватар — Дэниелс в исполнении Кэтрин Уотерстон.
«Чужой» не просто выпустил в мир «сильную женщину», он позволил наконец ей быть чем-то большим, чем бой-баба с бластером: сложной, эмоциональной, по-настоящему полнокровной героиней. Рипли учится преодолевать кризис доверия (злой андроид / добрый андроид из первых двух фильмов). Рипли открывает в себе материнские чувства по отношению к найденной девочке Ньют. Рипли становится кем-то вроде исповедника для заключённых, явно оказавшихся в тюрьме-колонии «за дело», но при этом не лишённых права на сочувствие. В конце концов, Рипли может заплакать, потому что плакать не стыдно.
О будущем человечества (есть ли оно вообще?)
Перезапустив франшизу как притчу о богоискании, Ридли Скотт, похоже, окончательно определился со своим отношением к будущему человечества в «Чужих». Многие — включая, скажем, создателя «Американских богов» Брайана Фуллера — после просмотра «Завета» успели пожаловаться на то, что герои фильма постоянно делают глупости. Но это ли не подтверждение того, что человек во вселенной «Чужого» — вид, стоящий на грани вымирания?
Если первые фильмы франшизы формально ещё цеплялись за идею «спасения мира» (и в гигеровском монстре нетрудно увидеть проекцию страха перед биологическим оружием или вирусом, способным выкосить целую планету), то в «Прометее» и «Завете» режиссёр особенно не скрывает своей мизантропии. Светоч знаний и технологий летит туда, где его никто не ждёт. Творцы-демиурги не испытывают ни симпатии к своим созданиям, ни гордости за них. Вышедший из-под контроля андроид видит в ксеноморфах куда более перспективных колонизаторов, чем люди.
Взгляд для фантастики не слишком популярный, но, безусловно, отрезвляющий. И тем ценнее становятся для «Чужого» Рипли и Дэниелс — кто, если не они, постоит за обречённый вид?
Фотографии: Brandywine Productions, Twentieth Century Fox Film Corporation