МнениеПочему два главных
фантастических фильма
года — про одиночество

«Она» — лишнее доказательство того, что главное чувство человека не зрение, слух и осязание, а воображение. Не надо ни сложных спецэффектов, ни футуристических декораций — все недостающее предлагается домыслить самому. При этом «Она» неожиданно рифмуется с другим, куда более высокотехнологичным номинантом на «Оскар» в этом году — «Гравитацией» Альфонсо Куарона. Если «Гравитация» — диалог Сандры Баллок с воображаемым Джорджем Клуни, то «Она» — диалог Хоакина Феникса с воображаемой Скарлетт Йоханссон. Та тоже, как и Клуни, начинает с шуток-прибауток, потом резко сближается с главным героем, придя на помощь в критической ситуации, а после просто отцепляется от него, оставляя один на один с вечным безмолвием.
Причем если Клуни хотя бы первые семнадцать минут имеет какие-то материальные черты, то Йоханссон с самого начала — полностью продукт воображения Хоакина Феникса. А вовсе не искусно выведенного искусственного интеллекта.

Саманта — в равной мере потомок компьютера HAL 9000 из «Космической Одиссеи 2001 года» Стэнли Кубрика и игрушечного Бобра на руке Мэла Гибсона, помогавшего справиться с депрессией отцу семейства в одноименной драме Джоди Фостер. Она не только обладает внушительным процессором, но и заменяет Теодору самое дорогое существо на земле. Когда Теодор разговаривает в онлайн-чате с живой женщиной, общение быстро заходит в тупик. Голос на том конце провода начинает пороть какую-то чушь про хвост мертвой кошки, после чего резко обрывается, стоит ее хозяйке получить то, что ей было нужно. По сути — просто использовав Теодора, как приложение в айфоне.

Саманта — другая. Полная проекция сознания своего хозяина, она действует точь-в-точь как ему хочется, исполняя и опережая все его тайные желания.
Он не хочет серьезных отношений — она притворится его другом. Он переживает разрыв — она его подбодрит. Мечтает о карьере писателя — отредактирует и отошлет лучшие его письма в издательство. Ее беззаботная болтовня и мгновенная реакция настолько естественны, что до последнего ждешь, что в конце в кадр войдет настоящая Скарлетт и признается, что работает в компании, похожей на ту, в которой трудится Феникс — только сочиняет для клиентов не только письма, а всю личную жизнь.

«Она» была бы отличным фильмом и без футурологии — характеры и диалоги здесь прописаны изумительно. Одна из лучших сцен — встреча Теодора с бывшей женой Кэтрин (еще один признак качества фильма — участие в нем Руни Мары) для улаживания формальностей с разводом. До этого Кэтрин существовала в фильме только на правах светлого воспоминания в голове Теодора. Камера против света, лучи закатного солнца, нежные объятия, смех. И вдруг раз — и настоящая Кэтрин заводится за секунду, припоминая Теодору, как он хотел посадить ее на прозак, а теперь встречается с компьютером. Ее реакция живая и естественная. Более того, несмотря на всю истеричность момента, именно она в этой ситуации выглядит в сто раз адекватнее расплывшегося в блаженной улыбке Теодора.

Вскоре после официального разрыва с живой женщиной ухудшаются отношения и с воображаемой. Ничего удивительного — просто этот вкрадчивый голос в наушнике снова воплощает его же собственные мысли. Его собственную неуверенность, слабость и заранее обреченность на неудачу. Единственное, чего он не контролирует, — количество таких же неудачников, как он. Зато у Саманты и на этот раз есть точная цифра. 641 — именно столько пользователей операционной системы успело влюбиться без памяти в собственное воображение.

Если Куарон снимает футуристическое настоящее, то Джонс — далекое будущее, которое не отличить от наших дней. Все дело в гениальной идее показать мир победившей виртуальной реальности с помощью аналоговых приборов. Человек у Джонса придумал самую совершенную операционную систему, но по-прежнему ставит чайник на газовую плиту. А в ключевой сцене в роли суррогата — своего рода донора тела для Саманты — выступает не андроид, не высокотехнологичный робот, а живая женщина, добровольно подчинившаяся командам айфона. Потому что для нее это единственный способ почувствовать себя хоть кому-нибудь нужной.

Физиологический холод космоса в «Гравитации» — это та же черная дыра одиночества Феникса, занимающегося сексом со звуковым файлом. Баллок делает все, чтобы снова почувствовать силу притяжения. Феникс, стоя на крыше с подругой по несчастью (отличная Эми Адамс), из последних сил уговаривает себя не отправиться в свободный полет. Куарон и Джонс синхронно выходят в финале на глобальное обобщение, при этом оба избегают трагического финала, даже наоборот — рискуя целостностью замысла, рисуют почти счастливый конец. Уж во всяком случае — не лишенный надежды.

При этом оба фильма воображают схожий, далеко не радостный мир. В нем мы — это только голос. Неважно, доносится он из космоса или из айфона — в любом случае его больше некому принять.

Это значит, что мы не просто одни во Вселенной. Нас вообще нет.