Книги«Южный ветер»: Отрывок из пронзительной книги Даши Благовой о возвращении в родной город

В издательстве «Есть смысл» вышел роман «Южный ветер» социальной журналистки и студентки «Школы литературных практик» Даши Благовой. Книга рассказывает о девушке Саше, которая возвращается из Москвы в родной город после смерти мамы, чтобы заботиться о брате Жене с психическим расстройством. С тех пор как Саша сбежала из дома в 18 лет, состояние Жени ухудшилось: теперь он совсем не говорит и рискует потерять дееспособность. Девушка пытается помочь брату, в чём её поддерживает главврач местной психиатрической больницы. Так появляется радиокружок, в котором Саша обучает людей с ментальными расстройствами тонкостям профессии радиожурналиста и вдохновляет записать собственный остросоциальный подкаст, — но вскоре затея выходит из-под контроля. Мы публикуем отрывок из «Южного ветра».

. . .

Больше всего Саша радовалась, что труп её матери уже закопан. Только череп клевала изнутри одна фраза. Её напечатал родственник, который разыскал Сашу в соцсетях, чтобы сказать о похоронах. «Приезжай, Женя не может сам себя обслужить».

Саша поднялась на второй этаж, протащив за собой пластиковый чемодан. Дерматин, прикнопленный к двери ромбиками, был точно таким же, как одиннадцать лет назад, когда она убежала из этой квартиры, — добавилось только несколько царапин и побелочных капель. Саша не стала стучать, звонить или боязливо приоткрывать дверь. Саша надавила на ручку, дернула за неё так, что дверь просвистела наружу, и шагнула в квартиру, с грохотом вкатив багаж через обтоптанный деревянный порожек.

Внутри всё было таким же, как и раньше, панельковым, серым и старым.
<…> Саша кинула пальто и чемодан у двери и, не разуваясь, толкнула дверь в гостиную, где родители раньше устраивали застолья, а по вечерам раскладывали скрипящий диван. Женя сидел в кресле у окна. Саша замерла. Длинные пальцы, как у неё самой, и чёрные кудри, только короткие. Они так долго не виделись. Саша сделала несколько быстрых шагов к Жене и остановилась в середине унылой комнаты, проросла в ней чужеземным гибким деревом. Она смотрела на Женю, на его клетчатые тапочки и лоснящиеся треники, на худое тело под белой футболкой. Женя был похож на выросшего сироту, который не знает, что он вырос, и ждёт в детском доме своих маму и папу. Саша смотрела на Женю, а он смотрел в себя и совсем не видел её.

В Сашины уши бросилась южная, одинаково растягивающая все гласные, речь. Саша и Женя были здесь не одни, а втроём. Соседка, которая смятой копией прыгнула на Сашу из её детства — тело-табуретка и рыжий набалдашник из волос, — стала пулемётить какие-то слова, злые слова, слова-возмущения, слова-обвинения. Вон кто нарисовался. На похороны даже не приехала. Бессовестная. Пришла делить наследство.

Саша не понимала, зачем здесь эта женщина, кажется Люба, и повернулась к Жене, чтобы он объяснил ей хоть что-нибудь. Женя смотрел в себя.

Что с ним? Почему он молчит?

Мы тут c Марьей Алексеевной и Антониной Фёдоровной как раз про девять дней думали, но тебе-то всё равно, ты же за квартирой, теперь-то дядька с тёткой точно Женю вашего упекут, когда наследница такая объявилась.

Это точно Женя? Куда его должны упечь?

Саша чувствовала, как в её животе начинает крутиться то самое, что она не знала, как назвать, то, что быстро разрастается и бьёт ей в голову, то, что нельзя контролировать. То, что выливается на людей, которые злят Сашу. Или проходят мимо, когда Саша злится.

— Теперь я здесь живу.

Это было первое, что сказала Саша, появившись спустя одиннадцать лет там, куда мечтала больше не заходить.

— Пошла отсюда вон, иначе вызову ментов.

Соседка задребезжала ещё быстрее, ещё звонче, я с ним четвёртый день сижу, кормлю его, подтираю за ним, а ты, ты бессовестная, ты, её голос спрессовывался и врезался в Сашино чёрное, становился топливом, укрупнял его.

Саша содрала себя с места и пошла прямо на стоящую в проёме соседку, её каблуки вдавливались в линолеум. Соседка сама не поняла почему, но вдруг испугалась, втопила себя в стену прихожей, волосяная ржавчина приклеилась к обоям. Саша пнула ногой входную дверь и хлопнула по ней рукой, чтобы остановить её возвращение на место.

— Быстро.

Соседка, заглохшая и примятая, вытекла в подъезд и просунулась в узкое горло своей квартиры, где и застряла. Саша закрыла дверь, немного походила по комнатам, а потом стала всем телом мягкой и оказалась на полу у Жениного кресла. Она начала расспрашивать его, что случилось и как он живёт. Попыталась узнать про лекарства. Несколько раз назвала своё имя. Один раз, единственный раз, — имя матери. Потрясла за плечи. Поцеловала. Обняла. Отступила. Снова проросла почти до люстры, заходила по комнате.

— Женя, я теперь живу здесь. Понимаешь?

Неизвестно, понимал ли это Женя. Он продолжал молчать и смотреть в себя. Саша втащила в их старую детскую чемодан — её кровать была на месте, Женина тоже. В обеих вились одеяльные гнёзда. На одной из них, скорее всего, умерла мать.

<…> Саша достала из чемодана спортивные шорты и хлопковую майку. Переоделась. Затем прошлась по всей квартире и содрала тряпки с зеркал. Нашла на плите тёплый суп, вероятно приготовленный соседкой, и ещё чуть-чуть подогрела. Разлила по тарелкам. Пришла в комнату к Жене и потянула его за руку.

Он, продолжая ничего не видеть, поднялся, вырос на пару сантиметров выше Саши и пошёл за ней на кухню. Взял ложку и стал есть — неуверенно, медленно, по-ребёночьи. Саша смотрела на него и не знала, что ей нужно в этот момент чувствовать. Это был очень изменившийся, растерявший себя Женя.

— Женя, я приехала навсегда.

Саша села рядом на шрамированную подушку кухонного уголка, заклеенную кое-где скотчем, обняла Женю правой рукой.

— Помнишь, что я сказала тебе, когда уезжала? Что вернусь.

Женя положил ей голову на плечо и закрыл глаза.

ЗАКАЗАТЬ КНИГУ «Южный ветер» можно на сайте издательства «Есть смысл»

ФОТОГРАФИИ: New Africa — stock.adobe.com