Книги«Когда всё рушится», «Инферно» и «Полторы комнаты»: Женщины о книгах, к которым сейчас обращаются
За поддержкой и объяснениями
Последние недели многие люди читают в основном новости и репортажи, однако, чтобы не потерять важный сейчас ресурс, можно переключаться на литературу. Наши героини рассказали, к каким книгам обращаются сейчас, чтобы что-то прояснить или поддержать себя.
Ксюша
учительница истории
Книга Пемы Чодрон «Когда всё рушится» попалась мне во время развода, когда всё, конечно, рушилось. Пема, буддистская монахиня и просто мудрая женщина, рассказывает о том, как переживать страдание и не умножать его для себя и для мира. У неё я научилась не бояться жизни в подвешенном состоянии, что было нужно во время личного кризиса и стало просто-таки необходимым сейчас. В жанре селф-хелп очень много проблемных концепций, и я всегда отношусь к ней критично. Хотя идеи этой книги происходят из учения Будды, например срединный путь, в ней нет «эзотерики» и написана она для нерелигиозных людей. Потом я узнала, что современная доказательная психотерапия многое взяла у секулярного буддизма (практики осознанности, проживание эмоций и другое). Благодаря этому эта нежная, полная надежды книга прижилась у меня в голове и на полке, в ней полно пометок карандашом и ручкой. В тяжёлые дни я перечитываю любую главу или открываю страницу наугад, тем более что некоторые навыки так и не освоила (сострадание к себе, например). Для меня Пема Чодрон со своей книгой стала чем-то вроде святой покровительницы или воображаемой бабушки мечты, чьи мудрые слова всегда успокоят и поддержат.
Я также обращаюсь к «Размышлениям» Марка Аврелия. Он хотел стать писателем и философом, но ему пришлось возглавить Римскую империю в довольно тяжёлое время. Чтобы поддержать себя, он вёл дневник, и эта книга у меня очень потрёпана и вся в листочках-закладках. Заглянув в душу Марка Аврелия, я сразу к нему привязалась: вот он ругает себя за прокрастинацию, вот советует себе поменьше думать о сексе, а вот пытается подбодрить себя перед каким-то важным делом. Когда пару лет назад в моей жизни настал полный хаос и коврик стабильности был жестоко выдернут из-под ног, его идеи держали на плаву. Мы никак не контролируем происходящее вокруг нас: болезнь, потеря близких и другие испытания могут возникнуть в любой момент. Однако мы можем решить, что думать и как поступать в любой ситуации, какой бы страшной она ни была. Вслед за Марком Аврелием я стараюсь держаться своих ценностей и оставаться верной себе, даже когда надежды нет. Его дневники стали для меня одной из тех книг, чтение которых похоже на беседу с умным другом, а ещё вдохновили вести собственный дневник.
Вера
копирайтер
Я живу во Франции уже несколько лет. Изначально я приехала учиться в Сорбонну, а в прошлом году нашла работу, так что, кажется, останусь тут надолго. Не могу сказать, что я всю жизнь мечтала уехать — поводом для отъезда стала вовсе не политика, — но сейчас я уже понимаю, что это был, вероятно, лучший стратегический ход в моей жизни (хотя мне каждый день страшно оттого, что «военная спецоперация» разделит меня с родителями на многие месяцы или даже годы).
За пару недель до начала «спецоперации» я открыла купленный в Москве томик Иосифа Бродского со знаменитым автобиографическим эссе «Полторы комнаты». Я не читала Бродского раньше, но этот первый прочитанный мною его рассказ откликнулся мне с самых первых строк. Преследуемый государством и оказавшийся волею судьбы в США без права вернуться на родину, Бродский рисует трогательный портрет своих мамы и папы, а также их «полутора комнат» в коммунальной квартире дома Мурузи в Санкт-Петербурге, где писатель прожил без малого семнадцать лет. В своём тексте Бродский рассуждает о памяти, разлуке с родителями, привязанности к России и семейному гнезду и, конечно, репрессиях. «По телефону много болтать мы не могли — надо было говорить сдержанно, намёками и выбирать слова помягче. В основном беседовали о погоде или здоровье», — кто знал, что в 2022 году я буду точно так же общаться по телефону со своей мамой.
Не могу сказать, что этот рассказ меня как-то приободрил, скорее наоборот — вместо пары часов я одолевала его целую неделю из-за особенно болезненных пассажей и воспоминаний — но всё-таки есть что-то успокаивающее в осознании того, что этот опыт уже кто-то прожил. Правда, я всё же надеюсь, что эта бессмысленная «спецоперация» скоро закончится, а Москва откроется снова — очень хочется увидеть и обнять родителей.
Даша
сотрудница книжного магазина, писательница
Я сейчас читаю книжку Айлин Майлз «Инферно. Роман поэта» издательства No Kidding Press. Я поняла что, чтобы чувствовать себя хорошо, мне в моей книжной ротации нужно иметь книжку No Kidding Press для ежедневной дозы адекватности на русском языке. Я пристально слежу за деятельностью издательства и об «Инферно» узнала ещё давно. Ещё мне Айлин Майлз недавно приснилась, я подумала, что это знак.
Это книга про то, как Айлин Майлз, вернее её автогероиня, переезжает в Нью-Йорк в 70-х годах и осознаёт себя как поэтессу и лесбиянку. Это центральный нарратив, который распадается на множество мелких историй из её дней: о том, как она ставит пьесу, ходит на свидания, стирает бельё или зависает с кем-то в квартире по несколько дней. У меня сейчас такое ощущение, что я не знаю, как говорить о своём быте и вообще о нынешней ситуации. И есть ощущение, что у меня и нет права говорить об этом сейчас, как живущей в РФ, занимать эфир. Айлин Майлз очень подробно описывает свою действительность и мелкие вещи, как курение сигареты в ванной, или то, как она идёт вниз по улице, как работает смены по вечерам. Она с какой-то нежностью и любовью относится к деталям повседневности того периода, они все ей очень дороги. Это помогает и мне регулировать повседневное самочувствие.
Эта книжка ещё мне нравится в физическом виде — отличная бумага и размер. Когда книги мне особенно нравятся, они меня поддерживают, я хожу с ними в руках или прижав их к груди по улице или в метро. И я так делала с Айлин Майлз. Она была со мной, когда меня задержали в прошлое воскресенье за антивоенный митинг. Я читала её в отделении и рисовала на страницах книги руки. Она лежала рядом со мной на столе и когда мне давали смотреть протокол — в общем она меня всячески поддерживала и физически.
Элина Куликова
режиссёрка, художница
Я пережила, кажется, самый сильный экзистенциальный опыт в своей жизни, когда мне нужно было выбирать, пакуя вещи за пару часов, выезжать из страны, понимая, что я настраиваюсь на то, что я могу никогда не вернуться. И, если честно, я до сих пор в это верю.
Передо мной стоял выбор из трёх книг, которые я возьму с собой. Я решила себя ограничить именно этим числом. Я взяла с собой дневники Сьюзен Сонтаг «Сознание, прикованное к плоти» на английском. Взяла дневники Дерека Джармена — у меня случайно оказалась вторая книга, которая ещё не переведена на русский, «Smiling in Slow Motion». Это дневники, которые Джармен писал до смерти, последние несколько лет его жизни. Они ещё более пронзительные и страшные в какой-то степени.
Третья книга — это «Разговоры с Кейджем» издательства Ad Marginem. Я перечитываю её сейчас. Как мне кажется, это не самый очевидный вариант для чтения сейчас, но, действительно, и его размышления, и сам текст, и формат диалога-интервью для меня является абсолютно терапевтическим. У Кейджа как будто бы всегда есть ответы на разные вопросы. И каждый раз открывая его тексты, и особенно этот, я для себя нахожу что-то во многом спасительное. Мне кажется, что и Сонтаг, и Джармен, и Кейдж в моём случае похожие книги, очень важные, которые меня сформировали как художницу. Но Кейдж, возможно, самый умиротворяющий вариант, потому что у него такая буддистская интонация, как будто он говорит ни о чём, а на самом деле обо всём — и ты всегда что-то там находишь для себя.
Алёна
копирайтер
Читать что-то кроме новостей сейчас очень сложно, но я стараюсь, хотя бы пару страниц в день, чтобы глаза отдыхали от работы и бесконечного скроллинга.
В критических ситуациях стратегия «отвлечься» для меня не работает, я стараюсь как можно быстрее разобраться, сделать непонятное более понятным, а неопределённое — более определённым, чтобы из этой точки что-то делать, планировать. Поэтому в конце февраля я купила «Всю кремлёвскую рать» Михаила Зыгаря.
Книга рассказывает историю современной России от прихода к власти Путина до крымских событий: внутренние отношения правящей верхушки, давление на независимые медиа, динамика отношений с мировыми лидерами. «Кремлёвская рать» немного охлаждает голову и во многом объясняет, как мы пришли к этой точке реальности (если бы это только объясняло, что дальше делать…).
Конечно, чтение не помогает избавиться от приступов тошноты, стыда, вины, но помогает держать кукушку на месте, сохранять себя, находить ресурсы на помощь другим людям.
Лера Бабицкая
писательница, журналистка
В начале марта мне пришлось резко уехать из Москвы. Я собирала чемодан за два часа. Возможно, кому-то это покажется странным, но мне в числе прочих вещей важно было взять пару книг — я боялась, что не смогу найти их в магазинах на новом месте. Одной из них стал роман вьетнамо-американского поэта Оушена Вуонга «Лишь краткий миг земной мы все прекрасны».
Роман выглядит как серия писем к матери. В них Вуонг обращается к воспоминаниям о войне во Вьетнаме, эмиграции в Америку и рассказывает о своём взрослении. Для меня эта книга прежде всего о том, как эстетическая рефлексия помогает говорить о коллективной и индивидуальной травме и как умение видеть красоту становится единственным способом выживания в болезненной реальности. В тот момент, когда родная страна разрушена, а новая — неприветлива и страшна своей инаковостью, мать главного героя не унывает, пытаясь находить прекрасное: восхищается маленькой колибри, залетевшей в сад, или кольцами настроения, импульсивно купленными в супермаркете.
Кажется, что для меня это единственная возможная стратегия жить и творить в нынешних обстоятельствах. Тревога, связанная со стремительными изменениями образа жизни, вызвала у меня творческую немоту: было ощущение, что я разучилась писать. Но благодаря Вуонгу я вновь обретаю голос. Я стараюсь находить прекрасное в том, что меня окружает, и это немного помогает.