Книги«Девочки и институции»: Отрывок из книги Дарьи Серенко

В издательстве No Kidding Press выйдет вторая книга феминистской и политической активистки Дарьи Серенко «Девочки и институции». Несколько лет Даша работала в разных государственных учреждениях: библиотеках, галереях и университетах. В послесловии книги авторка пишет, что этот опыт не был простым: где-то на Дашу писали анонимные доносы «в департамент», где-то рассылали личное видео как пример «недостойного поведения», а где-то увольняли за политический активизм. «Девочки и институции» родились из постов в фейсбуке, и они, как пишет в предисловии к книге Мария Кувшинова, описывают текущую систему — «кошмарный сон, который видит девочка накануне пробуждения».

Публикуем отрывок из книги и рассказ Дарьи Серенко о том, что в этой работе для неё важно.

 Я шутила бывшим коллегам, что обязательно напишу книгу про наши с ними институциональные будни, ещё году в 2018-м, когда в очередной раз увольнялась из одного учреждения культуры и переходила в другое (это будет моё последнее добровольное увольнение по собственному желанию, дальше будут бесконечные проблемы разной степени тяжести из-за моего активизма). Даже написала тогда в шутку абзац какого-то текста, который напоминал фельетон или анекдот.

Потом было ещё три года непростого опыта работы в госучреждениях, потери этой работы, удачных и прекрасных проектов, сделанных нами через превозмогание всего, первые акты цензуры, доводящие нас до смеха, нарастание градуса усталости, а вместе с ней — градуса политической обстановки вокруг и абсурда всего происходящего. В 2019 году в течение недели-двух я фактически потеряла сразу три работы: из галереи меня прямым текстом попросили уволиться из-за феминистского и гражданского активизма, который я делала в свободное от работы время, мне не продлили договор с Высшей школой экономики (насколько я знаю, по схожим причинам), потом ректор ИСИНа хотел убрать меня с позиции кураторки курса по современному искусству. Помню, как после всего этого сил у меня не было ни на что, я бесконечно прокручивала в голове, что я сделала не так, где можно было действовать «мягче». Я винила себя в конфликтности и неуживчивости; в том, что выставляю свой активизм напоказ, хотя смысл активизма часто в том, чтобы быть на виду. Мои активистские стратегии прямого проговаривания и участия плохо уживались с теми местами, где я работала и любила работать, — но я уверена, что у моих бывших начальников своя правда.

Тогда, чтобы справиться с этой апатией и всем вагоном тягостных чувств, я сделала большой текст для «Таких дел» «Я ни на что не жалуюсь, и мне всё нравится», где собрала истории других сотрудников и сотрудниц государственных учреждений культуры. Я выбирала похожие на мои, такие истории, в которых ты иногда не понимаешь: реальный ты человек или герой какого-то очень странного и не лишённого даже некоторой красоты текста. Ещё через год, осенью 2020 года, я села и написала название книги. А потом первый рассказ. Я сразу всё поняла: что это название останется, что это будет книга, что это будет большой цикл. И что этот текст — уже не просто про мой опыт работы, а про то, как опыт соприкосновения с институциями влияет на нас как субъектов, как мифологизируется и олитературивается, превращаясь в истории, где реальные детали перемежаются с поэтическими и магическими.

Я называю эти тексты магическим институциональным реализмом или такой бюрократической мистерией. Местами, разумеется, феминистской, потому что это та оптика, которая является для меня и, видимо, для рассказчицы уже неотъемлемой. Это книга о том, как коллективность («девочки») может быть окрашена гендером, какие от этого происходят события, какие у этого проблемы, особенности и преимущества; как отношения власти передаются не только от институции к человеку, но и от человека к человеку, от девочки к девочке; как этим отношениям власти мы то поддаёмся, то сопротивляемся.

Это точно не текст о противостоянии человека и некой «системы», хотя первое прочтение, возможно, у многих будет таким. Это текст о том, что человек, условная «девочка» — тоже система, сложная, объёмная и противоречивая. Находясь внутри чего-то большого и часто репрессивного, мы и эмансипируемся, и подчиняемся, теряем свою субъектность, а потом пытаемся её обрести заново, становимся коллективным телом (многоруким и многоногим), а потом распадаемся, как будто этой коллективности никогда не было, инструментализируемся сами и превращаем в инструменты других людей. Эта книга — о социализации в институциях особого типа и о том, как нарраторка пытается стать частью целого, не являясь целой сама по себе, а являясь травмированным и местами очень дистанцированным от всех остальных наблюдателем. Внутри книги разговор и о феминизме, и о мизогинии; о том, что такое труд; о том, как работает политическое.

Я знаю, что эти тексты никому не могут дать голос, несмотря на то, что многие, читая отрывки, узнают в этих текстах условных себя и ситуации, в которых они работали или оказывались. Также я знаю, что об опыте такой работы, работы, которая может иногда оказываться как минимум абсурдной, бредовой и странной, а как максимум — буквально нарушающей трудовые права, говорить всё ещё невероятно тяжело. Непонятно, как и кому об этом рассказывать. Многие даже задаются вопросами, а нужно ли это делать, не станет ли от этого только хуже. И книга не отвечает на эти вопросы, даже разговор обо всём этом легче она не делает, я думаю.

Я бы описала художественную задачу книги как включённое исследование от первого лица, исследование официальной культуры и нас, поддерживающих её жизнь, исследование документирующее, но не освобождающее. Нарраторка описывает то, что помнит, и поэтически преломляет, как свидетель с места событий. Нам нужно как можно больше разных свидетельств, особенно от тех героев, которых не так уж обычно видно и слышно. Нам нужно как можно больше описанных мест событий, выхваченных нашим языком как лучом света.

Почти все тексты идут от первого лица. Нарраторка тоже затронута коррозией учреждений, о которой она так много думает и говорит. Нарраторка и причисляет себя ко множеству «девочки», и бесконечно пытается от этого множества отстроиться и отделиться через все остранённые описания. Иногда даже мизогинно или мизантропично. Её раздирают противоречия — от безусловной любви и любования другими девочками до объективации и эстетизации всех, кто рядом. Нарраторка постоянно задаётся вопросами, что такое коллективность и автономность. Нужно ли ей обособиться? Нужно ли влиться? Эта игра дистанций — то «я одна из вас, у нас общие радости и общие предательства», то «я надеюсь, что я здесь временно и я никогда больше вас не увижу» — доводит героиню в нескольких местах до отчаяния.

Могу сказать, что мне близок взгляд рассказчицы, не зря же нас всё время путают: когда я публиковала в течение года фрагменты цикла у себя в фейсбуке, люди воспринимали это как текст от моего прямого лица, от меня как от Даши Серенко. Я делала это сознательно, стирала границу, потому что мне было важно, чтобы читатели задавались вопросом «кто сейчас со мной говорит?».

Мир не делится на девочек и государственные институции. Независимые проекты часто функционируют по похожим правилам, усваивают отношения власти точно так же, как и все остальные. Даже горизонтальные проекты, мои проекты в том числе. Госучреждения — это просто такие места, где это чётко видно, вертикаль власти почти всегда проговорена и находится на виду. Независимые проекты в этом плане могут быть устроены сложнее, им больше доверяешь и как будто даже обеляешь их. Но это не значит, что они свободны от всего того, о чём я пишу.

***

Ко Дню России департамент культуры решил удивить своих сотрудниц и объявил конкурс красоты «Мисс культура». Чтобы конкурс состоялся, каждый отдел обязали предоставить по одной конкурсантке. Всех, кто участвует в конкурсе, обещали щедро премировать. В программе:

— дефиле в национальном костюме, сшитом самой участницей конкурса;
— конкурс талантов с приготовленным заранее номером;
— викторина «Что я знаю о моей России».

На совещании решили, что от отдела на этот праздник жизни направят меня, так как в 7-м классе я уже участвовала в лагерном конкурсе красоты, став «Мисс Покрышкино — 2007». Эту историю я зачем-то рассказала всем на прошлом корпоративе и даже показала фотографию, где я стою в пластиковой короне и с синей лентой на груди.

К конкурсу нас готовили: учили ходить по подиуму на каблуках, показывали, как держать микрофон и как стоять на сцене. За нашими спинами была огромная анимированная проекция российского флага. После каждой репетиции я чувствовала, как ухудшаются мои память и координация. Но я держала в уме квартальную премию и свой запланированный поход к стоматологу.

Наконец настал день конкурса — День России. Взволнованные девушки в патриотичных платьях бегали по гримёрке и были совсем не похожи на депкультовских чиновниц. Я радовалась за них, но чувствовала себя одиноко. Меня красили, приговаривая, что всё должно быть ярко, но целомудренно.

Шить я не умела, какая у меня национальность — не понимала. Рядом со мной была девушка в детализированном и продуманном удмуртском костюме, чуть дальше — девушка в стилизованном усреднённо-славянском платье и кике. Примерно половина участниц настаивала на том, что они одеты в русское и народное. Кто-то гуглил разницу белорусских и украинских вышиванок. Я надела простое белое платье без опознавательных признаков и венок из полевых цветов. Силы мои были на исходе.

— Дорогие друзья, вашему вниманию мы представляем самых культурных девушек нашей столицы! Перед вами не просто красавицы, но и умницы, заботящиеся о культурном наследии нашей огромной страны. На их хрупкие плечи возложена великая миссия: хранить традиции, беречь память предков, воспитывать новые поколения на просторах нашей необъятной родины. Все участницы «Мисс культура» — это настоящее национальное достояние. Аплодисменты!

Под умеренный шум зрительного зала мы вышли на сцену. Девочки улыбались и уверенно шли под свет софитов. На их фоне я выглядела бледно и была совсем не похожа на достояние хоть какой-нибудь нации.

На конкурс талантов я так и не вышла. За кулисами мне стало плохо, организаторы шоу вручили мне воду и шоколадку. Остаток праздника я досматривала уже из зрительного зала.

В викторине было много исторических вопросов про Крым, почти все девочки отвечали на них без ошибок. Правда, девочке в костюме крымской татарки несколько ответов не засчитали. А жаль, я болела за неё.

Когда на большом экране показали светлоглазую и светловолосую победительницу, я увидела её увеличенные пиксельные слёзы:

— Это слёзы счастья. Я благодарна своей маме, благодарна своей стране, моя мечта сбылась! Я уверена, что все вместе мы сможем сохранить Россию прекрасной, самобытной и свободной!

Было видно, что она говорит это от души. А у меня во рту тем временем разом заныли все зубы.

Оформить предзаказ книги можно на сайте издательства No Kidding Press

ФОТОГРАФИИ: nito — stock.adobe.com