Книги«Невероятное»: Отрывок
из книги о расследовании сексуального насилия

В издательстве «Бомбора» выходит книга «Невероятное. История преступления, в которое никто не поверил», в основу которой легла знаменитая статья тех же авторов, получившая Пулитцеровскую премию; не так давно её экранизировал Netflix. Книга рассказывает о реальном деле и начинается с истории Мари Адлер, заявившей в полицию об изнасиловании, но позднее отозвавшей заявление — полицейские посчитали, что девушка солгала. Уже позднее оказалось, что произошедшее с Мари связано с историями и других женщин.

Книга рассказывает не только о расследовании, но и о работе правоохранительной системы и её несовершенствах в том, что касается сексуального насилия. Фокус здесь во многом на женщинах, столкнувшихся с насилием, и на том, что им приходится переживать после заявления в полицию: недоверии, виктимблейминге и стыде. Мы публикуем отрывок книги. Осторожно: в тексте есть триггеры.

. . .

Спустя два дня Хендершот встретилась с Сарой в полицейском участке Уэстминстера. Они сели друг напротив друга в комнате для допроса, по разные стороны стола. Хендершот включила диктофон. Она надеялась, что прошло достаточно времени, чтобы Сара вспомнила ещё какие-нибудь подробности. Начала она издалека: что Сара может рассказать о своей жизни на протяжении нескольких дней и месяцев до изнасилования?

Сара поведала свою историю. Она развелась после нескольких десятилетий брака, в котором не было любви.

— Просто поняла, что не могу так дальше жить, — сказала она. Познакомилась с мужчиной на двадцать лет младше. У него была большая семья. У неё же детей не было. Они вместе ходили в церковь. Она пела в хоре. Они проводили вечера в Denny’s. В октябре 2009 года поженились и переехали в квартиру, достаточно просторную для двоих. После этого у него диагностировали рак. Через восемь недель после свадьбы Сара похоронила мужа. Решение о переезде в квартиру поменьше стало первым шагом к признанию того, что теперь она вдова. Договор об аренде Сара подписала 28 июля 2010 года. Через тринадцать дней в её квартиру вломился насильник.

— А что вы можете рассказать об изнасиловании? — спросила Хендершот. — Мы говорили о том, что вы подготовились ко сну и легли в кровать примерно в полночь. А что было после этого? Что вы помните?

— Ну, следующее, что я помню, как кто-то сидит верхом на мне. Я лежала на спине. То есть на животе. Да, я лежала на животе, — сказала Сара и помедлила. — А мы точно должны проходить через всё это ещё раз?

Хендершот понимала женщину. Ей довелось расследовать более сотни случаев изнасилования. Она знала, как трудно бывает говорить об этом — настолько, что многие женщины предпочитают вовсе не сообщать об изнасиловании. Одна из главных причин — страх, что им не поверят. Молодые полицейские часто удивляются этому. Хотите, чтобы мы поймали этого негодяя? Так почему бы не рассказать всё в подробностях?

У Хендершот был стандартный ответ:

— Расскажите о том, как вы в последний раз занимались сексом с женой. Прямо сейчас.

Кто-то издавал смущённый смешок, кто-то потрясённо молчал. Приходило понимание, в чём тут дело.

В комнате для допросов Сара повторила ключевые моменты. Но добавила и новые подробности. Например, вспомнила, что насильник натянул ей на ноги высокие чулки. Но не могла вспомнить их цвет или откуда они взялись.

— Как они на вас сидели? — спросила Хендершот.

Сара не могла описать.

— А почему вы их не видели? — спросила Хендершот.

— По-моему, я лежала на животе.

Сара также вспомнила, что насильник спросил, где у неё обувь на высоких каблуках. Когда она сказала, что такой у неё нет, он пошёл к кладовке и вернулся с парой её туфель.

— Мне кажется, я знаю, что это были за туфли, но не уверена, — сказала она.

Она не помнила, забрал ли он их с собой, когда уходил.

Хендершот это не смутило. Она продолжала задавать наводящие вопросы. Попыталась выяснить какие-нибудь подробности о самом насильнике.

— А что насчёт его глаз? Вы можете что-нибудь сказать о его глазах?

— Я ничего точно не могу сказать о нём. И уж точно не о лице.

— Хорошо. Значит, цвет глаз вы не помните.

— Э-мм, не могу сказать.

— Растительность на лице?

Сара отрицательно покачала головой:

— Не могу сказать, не знаю.

Чтобы вынести невероятное напряжение во время изнасилования, многие женщины отворачиваются и не смотрят на нападающего. Поэтому часто не могут описать насильника

Если визуальные воспоминания Сары были расплывчатыми, то звуковые — более чёткими. Она помнила, что у насильника была спортивная сумка, потому что слышала, как он расстёгивал на ней молнию. Она помнила, что он отходил в ванную, потому что слышала, как он мочился. Она не могла описать его фотоаппарат, даже несмотря на то, что он направлял его прямо на неё. Всё, что она помнила, — это звуки. «Щёлк. Щёлк. Щёлк».

Чаще всего в её памяти всплывали отрывочные воспоминания, мешанина отдельных фрагментов, неупорядоченных по времени. Она с трудом пыталась сложить всё вместе. Сара сказала, что знает время, когда насильник ушёл, потому что снаружи квартиры играли какие-то девочки. Задумавшись, она сказала, что позвонила в полицию в 7:00. Откуда в такой ранний час появились играющие дети? «Нет, это не имеет смысла», — пробормотала она почти себе самой.

Пробелы в воспоминаниях расстраивали Сару.

— Знаете, по большей части глаза у меня были закрыты, — сказала она Хендершот. — Иногда потому, что он заставлял меня их закрыть. Иногда потому, что мне просто не хотелось смотреть.

— Если не помните, ничего страшного, — старалась приободрить её Хендершот.

Отрывочность воспоминаний не смущала Хендершот.

Она знала, что воспоминания людей, переживших травматические события, часто бывают отрывочными. Многие не могли вспомнить произошедшее в хронологическом порядке. Травма влияет на мозг. Автомобильная авария. Падающее поблизости дерево. Попавшая в тело пуля во время боя. В такие пугающие мгновения прилив адреналина и кортизола создаёт особый химический коктейль ужаса. Мозг становится недостоверным свидетелем своих собственных переживаний. События отвязываются от времени, в которое они происходили. Воспоминания затуманиваются. Образы могут всплывать спустя несколько дней, месяцев и даже лет, непроизвольно, без спроса, неожиданно чёткие, словно пейзаж, освещённый молнией.

Изнасилование — это особый случай. Переживания, ощущение беспомощности, отрывочные воспоминания, словно специально сбивающие с толку следователей. Чтобы вынести невероятное напряжение во время изнасилования, многие женщины отворачиваются и не смотрят на нападающего. Они сосредоточивают внимание на абажуре или картине на стене. Или закрывают глаза. Поэтому часто не могут описать насильника, или во что он был одет, или помещение, время, окружение.

Психологи пишут о том, что на формирование воспоминаний влияет какая-нибудь яркая деталь. В момент кризиса жертва отчаянно цепляется за нечто, что поможет ей выжить. В некоторых случаях это бывает именно то, что угрожает жизни, — например, полицейские в мельчайших подробностях описывают направленный на них пистолет, но с трудом вспоминают одежду подозреваемого. В других же случаях яркая деталь необязательно угрожает жизни. Это может быть даже нечто, совсем не имеющее отношения к изнасилованию, — допустим, лампа на ночном столике или фонарь вдалеке. Сосредоточиваясь на такой детали, мозг отвлекается от непосредственного ужаса, и она становится символом более безопасного места.

Ребекка Кэмпбелл, ведущий исследователь и специалист по сексуальному насилию в Университете штата Мичиган, утверждает, что жертвы часто описывают свои переживания при изнасиловании в образе головоломки, состоящей из множества кусочков. Решая головоломку, большинство людей первым делом переворачивают все кусочки картинкой вверх. Затем сортируют их на угловые, боковые и центральные. Потом пытаются понять, как сложить их вместе, глядя на изображение на коробке.

Но у жертв изнасилования нет готового решения головоломки. У них даже нет всех кусочков. Они не могут рассортировать их каким бы то ни было способом. И кому захочется смотреть на такое ужасное изображение, даже если бы они смогли его составить?

— Подобные воспоминания не бывают чёткими и упорядоченными, — говорит Кэмпбелл, изучающая влияние травматических переживаний на мозг. — Они разбросаны по всему мозгу. Буквально.

Хендершот старалась помочь Саре составить вместе кусочки головоломки. Но под конец беседы ей так и не удалось связать воспоминания с образом подозреваемого. Насильник был умён. Он старательно избавился от немногих улик, которые могли бы пролить свет на его личность.

Во время беседы Хендершот решила сообщить Саре хорошие новости. Двести долларов пропали, но в квартире полицейские нашли фотоаппарат, который, по мнению Сары, был украден. Возможно, она не заметила его, когда проверяла вещи после изнасилования.

— Но фотоаппаратов было два, — сказала Сара.

— Что значит два? — спросила Хендершот, которой до сих пор было известно только об одном.

— Ну, был розовый Sony и ещё один побольше, серебристый.

Полицейские нашли «серебристый» фотоаппарат. Куда же подевался розовый Sony? Хендершот поручила полицейским проверить ломбарды в Уэстминстере, не приносил ли в них кто-то розовый фотоаппарат. Таких не оказалось.

Хендершот договаривалась о беседе с монтажником кабельного оборудования Comcast, обслуживающим жилой комплекс Сары, когда зазвонил телефон. Это был сержант полиции из Ороры, богатого пригорода километрах в пятидесяти к юго-востоку от Уэстминстера.

Из разговоров полицейских сержант узнал подробности изнасилования в Уэстминстере. Один из их детективов занимался похожим случаем. Пожалуй, стоило бы сравнить записи.

Хендершот показалось, что у неё появилась первая зацепка.