|
Раз в неделю книжный критик Лиза Биргер рассказывает о новых, важных, неизвестных или хорошо забытых изданиях. Сегодня в рубрике «Книга недели» — «Сумерки» для взрослых и «Голодные игры» для умных: роман о загадочной ночной жизни настоящих волшебников, викторианской Англии, старой Америке и «Цирке сновидений», где двое любят друг друга, но не могут быть вместе, потому что один должен убить другого. Текст: Лиза Биргер |
Эрин Моргенштерн
«Ночной цирк»
Corpus, 2013
Селия — дочь могущественного волшебника Просперо. Марко — мальчик с улицы, которого другой великий волшебник воспитывает в равного себе чародея. Их учителя и хозяева с детства готовят их к будущему состязанию. Рано или поздно Селия и Марко должны столкнуться в финальной битве, и победа одного будет смертью другого. Но герои, конечно, полюбили друг друга вместо того, чтобы убивать. В дебютном романе Эрин Моргенштерн этот сюжет неторопливо развивается в ярких, сменяющих друг друга, как слайды диафильма, картинках. Но главное здесь — это даже не обреченная любовь двух волшебников, а фон. Дело происходит в «Цирке сновидений», цирке, которые появляется ниоткуда, открывается на закате и закрывается на рассвете и в котором иллюзии и фокусы уступают место настоящим чудесам.
Уже сейчас в Америке и даже в фанатском переводе в России вокруг «Ночного цирка» существует маленький, но преданный культ. По книге, которая занимала второе место в списке бестселлеров New York Times, ставится фильм, и скоро мы совсем все о ней узнаем. Но пусть здесь есть все атрибуты подросткового бестселлера — сказка, красивый фон и обреченная любовь — «Ночной цирк» написан для жаждущих красивых историй взрослых. Автора не интересуют чувства героев, он не выводит на крупный план их страхи и душевные страдания, а каждую новую страницу сюжета описывает, словно рисует очередную карту Таро. Нам сказано, что изображено на картинке, нам намекнули, что это может значить, но мы сами выстроим вокруг удивительный волшебный мир. Тут нужен читатель-соучастник, читатель, готовый включить собственное воображение. Но именно отсутствие воды вокруг действия превращает роман Моргенштерн в то, что американцы называют pageturner — невозможно оторваться, пока не узнаешь, чем это все кончится.
Раньше говорили «sex sells», но уже сейчас очевидно, что продает все-таки любовь: невозможная любовь, как в «Сумерках», обреченная любовь, как в «Голодных играх». В «Ночном цирке» любовь становится приманкой, но, заглотив ее, читатель утягивается в волшебный мир обычного фэнтези. И там уже читает книгу не ради счастливого финала, но в ожидании чуда, ведь только в фэнтези чудо случается не понарошку.
Цитаты:
— Тебе определили арену для состязания, на ней ты и выступаешь, — отвечает наставник. — Ты демонстрируешь лучшее, на что ты способен, и твой соперник делает то же самое. Ты не вмешиваешься в действия противника, он не вмешивается в твои. Так будет продолжаться до тех
пор, пока не определится победитель. Здесь нет ничего сложного.
— Я не уверен, что понимаю правила игры, — говорит Марко.
— Ты и не должен их понимать. Ты должен им следовать.
|
|
|
|
Незадолго до захода солнца, когда еще ведутся последние приготовления (расправляются складки костюмов, растапливается карамель), у жены укротителя хищников начинаются преждевременные роды. Она, когда не находилась в положении, выступала в роли ассистентки своего мужа. Чтобы временно обойтись без ее участия, номер был слегка изменен, и теперь тигры и львы явно нервничают.
Она ждет двойню, но по срокам до родов остается еще несколько
недель. Впоследствии в цирке будут шутить, что близнецы, по всей видимости, просто не хотели пропустить премьеру.
|
|
|
|
Внезапно раздается хлопок, и ящик распадается на части.
Стеклянные стенки раскладываются по сторонам, а крышка проваливается внутрь. Клубы дыма поднимаются в ночной воздух. Ящик, или теперь уже некогда бывшая им горстка стекла, остается пустым. Девушка-змея исчезла.
|
|
|
|
Все стулья отрываются от пола и, слегка приподнявшись, начинают парить в воздухе, и, хотя это сделано неспешно и бережно,
концами ботинок Бейли судорожно пытается ухватиться
за поверхность земли, а руками впивается в стул.
|
|
|
|
Изобель передвигает несколько карт, Маг и Папесса оказываются в окружении огненных жезлов и кубков с водой. Потрескивание огня в камине перекликается с дробным стуком дождя по стеклу.
— Я вижу какое‑то внутренне противоречие, — говорит наконец Изобель. — Как будто любовь и утрата слились воедино и несут
одновременно и боль, и наслаждение.
— М-да, звучит заманчиво, — сухо отмечает Селия, и Изобель, улыбнувшись, поднимает на нее взгляд, но лицо Селии по‑прежнему непроницаемо.
|
|
|
|
Фотография: Larry D. Moore / Wikimedia Commons