«Обращение в слух»
Антона Понизовского

Антон Понизовский
«Обращение в слух»

Лениздат, 2013

Апрель 2010 года. В швейцарской гостинице в нелетную из-за вулкана погоду застряли четверо: русский студент Федор, девочка-сноубордист Леля и пара новорусских богатеев, делающих смутно большие деньги на чем-то смутно связанном с политикой. Чтобы потешить спутников, студент начинает ставить им аудиозаписи — записанные на одном из московских рынков истории простых русских людей — по которым он в своей швейцарской лаборатории изучает русскую народную душу. Одна из главных идей романа — никакая душа, кроме неотесанной и необразованной души «простой», не годится, чтобы познать русский народ.

Истории, кстати, в книге настоящие, ну, или выдаются за настоящие, и были рассказаны автору на Москворецком рынке с последующей литературной обработкой. Они довольно страшненькие, ну такая простая русская хтонь: кто монтировками друг друга охаживает, кто пьяный под забором валяется, кто младенцев ест.  Но и эти нехитрые рассказы лучше, чем вязкое теоретизирование, которое разводят в романе слушатели, день за днем рассуждая о народе-богоносце, об очищающем страдании и о прочей доморощенной достоевщине. Да и о самом Достоевском: ну интересно же знать, был ли он педофилом или не был и мечтал ли убить собственного отца. А если по Фрейду? В романе на этот счет имеются разнообразные мнения.

Можно сказать сразу — это не стоило бы и обсуждать, если бы тележурналист Понизовский со своим дебютом не оказался вдруг буквально на каждом углу: в почетной выкладке новинок всех книжных магазинов, в лонг-листе «Национального бестселлера». Умные рецензенты объявляют его  «подлинным русским романом» и «самым значительным из написанного у нас за последние годы». Хочется прямо сказать: ребята, вы чего?

То есть понятно, что для нашего человека нет жанра любимее, чем потрепаться о судьбах родины, и Понизовский радостно предоставляет нам эту возможность. Более того, выводя разговор в условную Швейцарию, насыщая речь героев томительными, нечеловеческими анахронизмами, он не просто выстраивает параллели с «романом идей» Достоевского. А еще и уводит свои беседы за любую границу актуальности: они становятся уже не о сегодняшней жизни и даже не о России в ее современном мире. Не говоря уж о том, что Понизовский уж точно не первый, кто снизал текст из готового материала. В нулевых технику вербатим обработало целое театральное направление, и уже сегодня их эксперименты откололись не просто в «Театр.doc», но и, например, в фильмы Бориса Хлебникова и во все не самые позорные русские сериалы, начиная со «Школы». И главное, уж в «Школе» точно был живой русский человек, а в романе его нет —  отказывая «хипстерам и випстерам», как обозначили в одной рецензий его героев, в праве быть частью русского народа, автор лихо сводит весь русский народ к обитателям Москворецкого рынка.

Эта страсть к обобщению через сужение вообще нам очень знакома и понятна. Так, какой-нибудь Lifenews искренне полагает, что вся Россия — это ее сад, Кремль, как и Болотная оппозиция, сводит Россию к Москве, а вот потомственному московскому интеллигенту Понизовскому ближе всего концепция рано умершего журнала «Русская жизнь», который очень любил возводить кошмары российской провинции во что-то системообразующее. Но главное, как только начинаешь за ним повторять слова про «народ-богоносец» и «русскую душу», — и все, ты принял правила игры. Обсуждать эту историю всерьез невозможно, потому что всякое обсуждение автоматически превращает тебя в человека, который любит жонглировать понятиями «народ», «интеллигенция», «душа» и т. д. Не надо этого делать. Это никому не идет.

Цитаты:

Поймите: нельзя им давать ни­че­го! Это рыла тупые, это животные: им не строить, им только ломать, размножаться, и гадить, и гадить!..

Да, отец мой. Нас с сестрой хотел застрелить. В деревенском доме поставил к стенке, ружье зарядил... Мама только вот так ружье успела вверх.

Я должен носить светлые носки — почему? Для сбережения здоровья ног. В черных носках можно год ходить и не видеть, как сгнили твои ноги.

Я носки себе реже меняю, чем он машины меняет. Я ему говорю: «Ты получил семьсот тысяч премию — отдай ребятам сто тыщ, премию дай на участок», а он мне: «Деньги людей по-ортят»

И на тракторе перевернулся, погиб. Гидравлика отказала. Может быть, он и жив был, а когда стали краном поднимать, уронили еще раз на крышу... Его кислотой обожгло всего, вылилось там это на него, кислота, сожгло все...