«Братья Sisters»
Патрика Де Витта

Патрик Де Витт «Братья Sisters»

АСТ, 2013

В 2011 году «Братья Sisters», второй роман канадского писателя Патрика Де Витта, попал в шорт-лист Букеровской книжной премии. Борьба за премию была заранее проиграна «Предчувствию конца» Джулиана Барнса, но само появление романа в списке можно считать событием — это редкий случай, когда на серьезную награду претендует роман, который столь невероятно, по-простому, без лишних слов крут. Теперь книга выходит и в русском переводе. И хотя ее великолепие в русском тексте оказывается чуть сглажено, эта история все равно может стать культовой — если повезет до нее добраться.

Братья с обязательной к переводу фамилией Систерс — легендарный дуэт наемных убийц. Они едут по Калифорнии времен золотой лихорадки, перемещаясь от одного места странного ночлега к другому, охотясь за, возможно, последней своей жертвой. Сначала кажется, что движение здесь важнее цели. Как и во всякой роуд-стори, встречаются им по пути прежде всего всякие этнографические странности: ведьма в избушке, непрестанно плачущий мужчина, которого забыли по пути на прииски, одинокие золотоискатели, бесконечные шлюхи.

Каждая встреча — как если бредешь по дантовскому «Аду» без проводника. Можно только отшатнуться в ужасе, но рассказчик, младший из двух братьев по имени Илай, проявляет редкостное любопытство к чужой беде и увечью. Он нежен и раним, влюбляется в каждую встречную шлюху, садится на диету, если его обзовут толстым, плачет, вспоминая мамочку. Но старший брат, Чарли, тот еще вооруженный психопат.  По пути они непрестанно обмениваются репликами, и это словесная перестрелка составляет костяк нехитрого сюжета.

Здесь идет бесконечная игра в выворачивание всего на свете наизнанку: смешное окажется грустным, жестокое добрым, а сама Калифорния позапрошлого века — грубо размалеванным театральным задником, на фоне которого разыгрываются бесконечные интермедии. Есть такой театральный жанр «моралите» — очень старый, еще средневековый. Суть представления в том, что за человеком приходит Смерть, и ему надо себя защитить. Тогда человек начинает призывать в помощь всякие аллегории, Любовь там или Справедливость, и требовать с них ответа. Маму, например, не позовет, мама для моралите фигура недостаточно обобщенная. Так и братья Систерс — как тот человек, которому вот-вот кранты, но он почти что у дверей Рая. Здесь ничего не просто так, каждый разговор идет в копилочку, каждый встречный — как воплощенный смертный грех, и вот-вот настанет Страшный суд.

И сюжет, и диалог постоянно балансируют на грани между глубоким смыслом и полной бессмысленностью. Но это как раз нам вполне знакомо — таким, например, снимают кино все наши любимые режиссеры.  Еще до того, как Тарантино затеял своего «Джанго», Де Витт оттоптался на жанре вестерна. Сплошные диалоги, непрекращающиеся странности и сплошная метафизика: значимо все, кроме крови, которая льется веселой клюквенной рекой.

Цитаты:

Кровь — не водица, да, но она и не мед.

— Как получается, что люди сходят с ума?
— Сходят и все тут. Такое бывает.
— Представь, ты спятишь на время и опомнишься.
— Я-то? Не, совсем с ума я не сойду.
— Говорят, безумие от отца к сыну передается.
— Не знаю, не думал. А что, ты потихоньку с ума сходишь?
— Я, бывает, ощущаю беспомощность.
— Ну, это не одно и то же.
— Будем надеяться.

В родном городе за подобное пиршество я выложил бы всего полдоллара. Здесь с меня содрали целых тридцать!
— Вас, как дебила, обобрали, — скривился Чарли.
— Согласен! На сто процентов с вами согласен и потому приветствую вас в городе, все население которого одни дебилы. Более того, смею надеяться, что собственное обращение в дебилов придется вам по вкусу.

Как там моя сестрица? Не больно-то я по ней скучаю, просто хочу знать: она вышла за того жирного? Надеюсь, он увез ее далеко-далеко! Никак не отделаюсь от запаха дыма, он въелся мне в ноздри. И я так давно ни над чем не смеялся. Матушка, надеюсь, скоро приеду обратно.
С любовью,
твой родной сынок

— Что за шум? — спросил он.
— Это пуля вошла в тебя.
— В меня? Как в меня?
— В голову, вот как.
— Я… я не заметил. Не почувствовал. Не слышу почти ничего. А где остальные?
— Тут, рядом лежат. Им тоже головы пробило.
— Правда? Они сказали что-нибудь? Не слышу…
— Нет. Они уже умерли.
— Но я пока жив?
— Пока да.
— Тщ, — произнес он и смежил веки. Утих.