ИскусствоОни не были белыми: Как античные скульптуры лишились цвета

В сюжете CBS Марко Леона показывает мраморное навершие в виде сфинкса, на котором даже невооружённым глазом видны следы красок и узоров. Затем Леона демонстрирует вазу из коллекции, на которой изображён художник, расписывающий скульптуру: «Это наша фотография того времени». Выходит, долгое время было известно, что античные скульптуры были расписаны. «Это что-то вроде самого тщательно хранимого секрета, который даже не является секретом», — заметил Леона в 2018 году в разговоре с журналисткой Маргарет Талбот, показывая ей ту же вазу из коллекции.

Талбот написала большой материал для The New Yorker под названием «Миф белизны в классической скульптуре». В нём она среди прочего описала исследования Марка Аббе, специалиста по цвету в классической скульптуре, — тот заинтересовался темой в 2000 году, увидев остатки пигмента на скульптурах во время раскопок в древнегреческом городе Афродисиас, на территории современной Турции. Ещё раньше, в восьмидесятых годах, на цвет обратил внимание археолог Винценц Бринкманн: он собирался исследовать следы орудий на древних скульптурах и разработал для этого специальную лампу, но благодаря ей увидел подтверждение полихромии. В 90-х вместе со своей женой, археологом Ульрике Кох-Бринкманн, он начал воссоздавать роспись на гипсовых скульптурах-копиях, а в 2003 году стартовали гастроли их выставки «Gods in Color». В 2020 году её «золотое издание» представили во франкфуртском музее Либигхаус, сейчас её также можно посмотреть как диджитал-проект.

Как скульптуры лишились цвета?

Представление об античных скульптурах как идеально белых укрепили в сознании людей в том числе и работы художников эпохи Возрождения, вдохновлявшихся древними произведениями. В их распоряжении не было специальных ламп и микроскопов, а найденные артефакты тщательно очищались от грязи перед представлением публике — так, вероятно, с них стирали и остатки пигмента. Скульптуры Микеланджело никогда не были расписаны, потому что художник, скорее всего, не знал и не видел, что античные статуи когда-то были цветными, считает Марко Леона. Более того, для скульпторов эпохи Ренессанса главной стала форма, а её как раз подчёркивал мрамор. В недавнем интервью австралийскому ABC News Винценц Бринкманн заявил, что именно «Леонардо да Винчи [и] Микеланджело начали продвигать визуальный код белого мрамора, что было полной ложью». Он предположил, что художники стремились продвигать новый код, который бы чётко отделялся от старого христианского, красочного. Кроме того, да Винчи считал, что живопись и скульптуру стоить разделять.

Особенно на художников Ренессанса повлияли найденные в то время скульптурная группа «Лаокоон и его сыновья», а также Бельведерский торс. «Считалось, что они относятся к классической древности, поэтому их рассматривали как образцовые модели — и они воспринимались как монохромно-белые просто потому, что их полихромия со временем в значительной степени исчезла. Таким образом, это было недоразумение со стороны небольшого, высокообразованного и влиятельного меньшинства, которое впоследствии было систематизировано в академиях искусств и передано дальше», — объяснял изданию Hyperallergic в 2014 году Ян Штуббе Эстергорд, эксперт по греческому и римскому искусству. В то время он представил вторую выставку, посвящённую полихромии, в копенгагенской глиптотеке Ню Карлсберг.

Что же всё это значит для культуры?

Восприятие художниками Ренессанса античных скульптур как белых Эстергорд называл «недоразумением», а вот то, как исследователи искусства в XX веке отнеслись к открытиям XIX века, касающимся полихромии, он уже посчитал «подавлением». Так, одним из наиболее важных открытий в этой области была так называемая «Голова Троя» (Treu Head), мраморная голова середины второго века нашей эры, которую обнаружили в 1884 году на Эсквилинском холме в Риме и которая была передана Британскому музею. На её лице и волосах хорошо сохранились следы пигментов, о её полихромии писал исследователь Георг Трой в 1889 году.

В своей статье для The New Yorker Маргарет Талбот цитирует записи критика и архитектора Рассела Стёрджиса о поездке в Акрополь в 1883 году, где он рассказывал, как краска слезала со статуй во время чистки. Талбот приводит и многие другие примеры, доказывающие, что идея цвета в античной скульптуре отвергалась несмотря на подтверждения. Например, ещё в 1892 году на эту тему в эссе для каталога высказался учёный Альфред Эмерсон. По его словам, доказательства полихромии в античных скульптурах неоспоримы, однако почтение к античному, почерпнутое у итальянских мастеров эпохи Возрождения, было столь сильным, что случайное разрушение древней окраски было «возведено в особую заслугу и смешным образом ассоциировалось с идеальными качествами высшего искусства». В XX веке на восприятие цвета повлияла политическая обстановка во некоторых странах, по мнению Бринкманна. Разноцветные произведения прошлого не вписывались в эстетику диктаторских режимов — художники в то время создавали «идеальные» белые мраморные тела.

У многих исследователей и посетителей выставок «Gods in Color» яркие скульптуры вызвали удивление, им было непривычно видеть цвет — даже Маргарет Талбот сравнила одежду троянского лучника с легинсами Missoni. Предполагаемый минимализм и чистота античных скульптур сильно повлияли на развитие искусства на Западе, определили эстетические нормы. В XVII веке историк искусства Иоганн Иоахим Винкельман описывал их «благородную простоту и тихое величие». Именно поэтому вид воссозданных Бринкманнами скульптур многим показался не просто непривычным, но и «безвкусным».

Однако у этого есть и более значимые последствия: белизна начала ассоциироваться с возвышенной красотой, а цвет — считаться чем-то «кричащим». По мнению Марка Аббе, современное отрицание полихромии в античной скульптуре связано с выгодой от предположений о культурном, этническом и расовом превосходстве, а также выгодой от восприятия «Запада» как более рационального. Белые античные скульптуры выделяли европейскую культуру на фоне остальных. Расписанные статуи других стран и культур не вызывают такого удивления и отторжения, однако в «западном» искусстве зрителям сложнее воспринимать похожие приёмы.

Профессорка истории Сара Бонд уверена, что это опасная конструкция, которая продолжает влиять на идеи превосходства белых (white supremacy) сегодня. По её мнению, дискуссия вокруг цвета в скульптуре должна стать обсуждением репрезентации древнего мира, в частности, древнего Средиземноморья, жители которого явно не считали себя «белыми» и в принципе не представляли себе этничность так же, как современные люди. Наглядно такой случайный «вайтвошинг» в скульптуре демонстрирует Марк Аббе ведущей CBS: он показывает на первый взгляд белоснежные бюсты римского императора Септимия и его жены Юлии, с помощью микроскопа демонстрирует остатки пигмента в мраморе, а затем показывает сохранившийся портрет императорской семьи, который изображает внешность Септимия и Юлии, он был родом из Лептис-Магна, находящегося на территории современной Ливии, а Юлия Домна была сирийского происхождения.

Исследователи не призывают раскрашивать все скульптуры. К тому же многие сходятся во мнении, что даже воссозданные Винценцем Бринкманном и Ульрике Кох-Бринкманн произведения не отражают реальности (гипс впитывает краску и не передаёт эффекта, который был бы на мраморе, а все узоры, даже основанные на исследованиях, остаются примерными). Но скульптуры, выставленные рядом с оригиналами, несомненно, производят наибольший эффект на зрителя. А скептикам, которые сомневаются в целесообразности окрашивания скульптур, исследователи напоминают, что с самого начала они были бы совместной работой скульптора и художника — второй явно учитывал бы материал и формы скульптуры.

Учёные предлагают сообщать о цвете хотя бы в описаниях работ (так в 2018 году сделали в музее Met Breuer), создавать цифровые модели росписи скульптур (такие проще всего исправить с появлением новых данных) или создавать световые инсталляции, придающие скульптурам оригинальный вид. Новая репрезентация античного искусства может быть, правда, очень непривычной, однако она помещает зрителя в контекст того времени, когда скульптуры были созданы, — даже Елена Троянская в трагедии Еврипида сравнивает свою красоту с краской на статуе.

ФОТОГРАФИИ: Instagram/liebieghaus