ИскусствоВыставка Бэнкси:
Есть ли для стрит-арта место в музее

С улиц в галереи и обратно

В России работы уличных художников нечасто показывают в традиционном формате выставки, но на Западе это обычная практика: первое персональное шоу того же Бэнкси состоялось в Лос-Анджелесе в 2002 году. Стрит-арт и мир официального искусства присматриваются друг к другу не первый год: в США, на родине граффити, отношения «вандалов» с официальными институциями начались в 1980-е. Тогда в авторитет уличного искусства вложились Кит Харинг и Жан-Мишель Баския: оба начинали с того, что городские власти считают вандализмом. Первым арт-выступлением Баскии стали поэтические и бессвязные высказывания от лица SAMO© — разъярённого существующим порядком вещей альтер эго, которое будущий художник делил со школьным другом Аль Диасом, а Харинг оттачивал свой психоделический стиль на улицах и в подземке. В 90-е в Нью-Йорке и других городах проходят выставки, посвящённые граффити и «постграффити» — более искусным и содержательным работам, которые теперь называют уличным искусством. К середине нулевых интерес к уличному искусству теряет свой маргинальный флёр, а в США и европейских столицах появляются галереи, которые выставляют и продают недавних «вандалов».

Сегодня звёзды уличного искусства гастролируют не меньше, чем рок-музыканты: востребованные художники вроде ирландца Конора Харрингтона или экс-участников украинского дуэта Interesni Kazki постоянно ездят на фестивали, запускают собственные марки одежды и сувениров, принимают заказы от городских властей и корпораций. Пожалуй, апофеоз такого сотрудничества — коллаборация создателя OBEY Шепарда Фейри с Hennessy, которая вызвала негодование поклонников художника, зато наверняка увеличила его и без того немалое состояние.

В России рынок уличного искусства (или искусства «уличной волны», как предлагают его называть некоторые отечественные исследователи) совсем юный, но коммерчески успешные художники тоже есть: свои работы выставляют и продают Дмитрий Аске, Кирилл Кто, Тимофей Радя и другие авторы. Как бы ужасно это ни звучало, большую роль в возрождении интереса к российскому стрит-арту сыграла неожиданная гибель Павла Пухова, который работал под псевдонимом Паша-183: незадолго до смерти британская The Guardian назвала его «русским Бэнкси», а в 2014 году в ММОМА открылась посмертная выставка работ Паши «Наше дело подвиг» — первая в России персональная экспозиция уличного художника. Её сокуратором был Кирилл Кто, известный своими текстовыми работами с развесёлой гаммой и экзистенциальным содержанием: как и инсталляции и рисунки Паши-183, они полностью соответствуют определению «правильного уличного искусства» — интервенции в городскую среду, яркого пятна, которое вырывает прохожего из рутины и заставляет задаться важными вопросами.

В 2015 году художников «уличной волны» впервые пригласили выставить свои работы на аукцион Vladey, параллельно с этим в Москве случился бум «легальных граффити»: сначала мэрия приглашала именитых иностранных художников разрисовать пустующие брандмауэры в центре, а потом эти пространства стали всё чаще использовать как площадку для рекламы и сомнительных композиций патриотического толка. В целом это отражает мировой тренд на монументальный стрит-арт — как отмечает Дмитрий Аске, благодаря фестивалям стрит-арта «масштабные росписи стали доминирующим направлением и отвлекли внимание публики от спонтанных, незаконных и чаще всего камерных произведений в городской среде, которые многие борцы за чистоту жанра считают настоящим стрит-артом».

Авторитет, который уличное искусство приобрело за последние несколько лет, эффектно выворачивает некоторые его свойства наизнанку. Раньше обилие граффити считалось признаком неблагополучного района, сегодня же знаковые произведения, наоборот, становятся визитными карточками округи — а застройщики элитных кварталов приглашают художников расписать здание, чтобы повысить его стоимость. Работы, считающиеся ценными, консервируют (например, закрывают стену стеклом, как картину в музее), а теги известных художников, случайно найденные строителями, воспринимают как важные археологические находки. Уличное искусство, выросшее из «вандализма», становится инструментом джентрификации — а по районам вроде лондонского Шордитча или парижского 13-го округа водят тематические экскурсии. Кроме того, за пару десятилетий образовалась огромная индустрия, обслуживающая граффити-райтеров и уличных художников всех мастей — для них выпускают специальные краски, одежду, респираторы, скетчбуки, рюкзаки и прочие вещи, которые помимо практической пользы помогают почувствовать принадлежность к «тусовке».

Ирония и деньги

Одна из главных претензий к выставкам уличного искусства — то, что вне контекста такие работы бессмысленны: потеряв связь с городом и переместившись в музей, хлёсткие лозунги и разрывающие городской пейзаж трафареты теряют свою силу, как звери, которых увезли из родных джунглей и показывают в зоопарке. Помещённые в «белый куб», такие работы приобретают ценность рыночную (как и любой объект, который судьба забросила в музей), но теряют ценность «уличную», свою «дикость», ради которой всё и затевалось. Адептов чистоты уличного жанра становится всё меньше: в карьере любого художника, который прославился своими нелегальными работами, наступает момент, когда ему предлагают принять участие в фестивале, разрисовать пустующую стену по заказу мэрии Нью-Йорка или Москвы, сделать партию работ на картоне, листах железа или холстах, которые удобно выставлять в галерее. Правда, коллекционеров неудобство не останавливает: самые известные работы Бэнкси вроде «Девочки с воздушным шаром» выламывают вместе с куском стены и успешно продают на аукционах.

Иногда работа даже может быть украдена, как это случилось с «Детским трудом»: трафаретный рисунок Бэнкси с мальчиком и швейной машинкой исчез со стены магазина «Всё за один фунт» на севере Лондона, что «очень расстроило жителей района», а потом всплыл на аукционе в Майами. Сам Бэнкси, впрочем, такой вид вандализма не одобряет. В документалке «Выход через сувенирную лавку» художник говорит, что росписи должны оставаться в том районе и на той стене, где были сделаны, а не «висеть над камином у какого-нибудь финансиста». Художник призывает «покупать только те работы, что изначально были сделаны для продажи». Впрочем, это не мешает владельцам зданий, чьи стены превратились в золото благодаря Бэнкси, выставлять их на торги или как минимум заламывать цены на недвижимость по соседству.

Коллекционировать уличное искусство не только приятно (этот сегмент арт-рынка не такой консервативный и снобский, как все другие, и всегда рад новым лицам, особенно если к ним прилагаются деньги), но и выгодно. Стив Лазаридес — знаменитый арт-дилер, который первым привёл на рынок Бэнкси и давно специализируется на стрит-арте — объясняет, что вкладывать стоит лишь в 5 % художников, зато эти пять процентов практически гарантируют впечатляющий возврат инвестиций. Работы того же Бэнкси, которые можно было купить за 200 долларов десять лет назад, сегодня стоят под 400 тысяч. На открытии московской выставки один из гостей-иностранцев рассказывает, как его друг «продал одного своего Бэнкси, чтобы оплатить дочери университет». В это верится легко: жилой трейлер, который Бэнкси разрисовал в 1998 году, доплатив владельцам за «холст» билетами на музыкальный фестиваль, через десять лет продали за полмиллиона долларов при себестоимости в тысячу. Если бы обладатели сокровища подождали ещё десять лет, цена наверняка добралась бы до миллиона, а то и двух — сейчас такие планки берёт Бэнкси на аукционах.

Несмотря на аукционные рекорды звёзд стрит-арта, зарабатывать на жизнь искусством получается далеко не у всех уличных художников: большинство делают «партизанские» работы по ночам, а днём отправляются на обычную работу в офис, занимаются графическим дизайном или рисуют на заказ. «Можно продавать свои произведения, а можно зарабатывать сомнительной художественной халтурой, не афишировать её и претендовать на мифический статус „настоящего художника“, — считает Дмитрий Аске. — Каждый сам делает выбор». Нелегальное творчество скорее оборачивается расходами, чем потенциальным заработком: как минимум художник тратится на краску, как максимум — на штрафы и взятки полицейским.

Что бы сказал Бэнкси

Одну из работ, представленных на московской выставке, очень хочется считать комментарием автора ко всему происходящему. «Большая золотая рама» — не совсем типичная для искусного трафаретчика работа, в которой не сразу узнаётся визуальный почерк Бэнкси, зато легко считывается его остроумие. Один схематично нарисованный человечек спрашивает другого: «Кто-то вообще воспринимает такое искусство всерьёз?» — и получает ответ «Не стоит недооценивать силу большой золотой рамы». Естественно, работа выставляется в большой золотой раме.

Для Бэнкси «большая золотая рама» — арт-институции, аукционы, выставочные пространства и рыночные ситуации, в которых всё становится более значимым, чем на самом деле является — повод для сарказма. Художник-миллионер известен своими выходками-подколами в адрес рынка искусства. Самый известный его пранк случился в 2013 году: в течение дня никому не известный пожилой мужчина продавал трафаретные работы «под Бэнкси» гуляющим в Центральном парке, а потом выяснилось, что всё это — оригиналы. Картинки по 60 долларов купили всего трое прохожих, причём одна женщина даже выторговала 50-процентную скидку: покупатели и не подозревали, что только что заключили самую выгодную сделку в своей жизни.

Весь «месяц уличного искусства в Нью-Йорке», который Бэнкси заранее анонсировал на своём сайте, обещав горожанам каждый день в течение этого времени рисовать новую работу или устраивать перформанс, превратился в «крысиные бега» — погоню за дорогостоящими работами и попытки на них нажиться. Художник ежедневно выкладывал фотографии своих новых произведений, предлагая фанатам найти их быстрее полиции, и наблюдал результаты со стороны: те, кому удавалось первыми добраться до нового рисунка, немедленно пытались на этом заработать, собирая плату за фотографии, а то и вовсе выламывали резко подорожавшие стены, надеясь продать их какой-нибудь галерее. Всё это снимал Крис Мокарбел, который позже выпустил фильм «Бэнкси уделывает Нью-Йорк».  

Бэнкси может бесконечно иронизировать над арт-рынком, однако так или иначе он с ним сотрудничает: художник контролирует продажи своих работ, для чего запустил специальный сайт и собрал группу экспертов, которые помогают отличить настоящие работы Бэнкси от подделок, и периодически связывается с галереями. При этом вандалу-миллионеру трудно отказать в самоиронии: так, свои пожертвования в адрес благотворительных организаций для незрячих и на исследования болезней зрения Бэнкси объясняет тем, что «вкладывается в потенциальных покупателей». Пока других уличных художников обвиняют в продажности, отговаривают сотрудничать с корпорациями и ругают за участие в аукционах, Бэнкси остаётся символом протеста и идеалом для подражания — возможно, способность искренне критиковать капитализм, не стесняясь своих миллионов, и составляет его главный талант.

Фотографии: Banksy, New York Beat Films LLC, Paranoid Pictures