Искусство«Нежные бабы»: Что волнует современных российских художниц
«Сделано в рабстве», «Хроники протеста» и другие гендерные проекты Триеннале «Гаража», о которых вы ещё услышите
Ксюша Петрова
До 14 мая в музее «Гараж» открыта первая Триеннале российского современного искусства — масштабная выставка, у кураторов которой, объездивших всю Россию от Калининграда до Владивостока, получилось представить если не исчерпывающий, то по крайней мере любопытный срез современной российской арт-сцены. Здесь заслуженные и известные за рубежом авторы вроде Ирины Кориной или Павла Пепперштейна сосуществуют с молодыми художниками из регионов и крафтивистами. А география хоть и обширная, но показывает, что художники думают о схожих вещах.
Социальные арт-проекты и акционизм кураторы выделили в отдельную директорию «Искусство действия». И тут много гендерных тем — феминистское искусство в России появилось сравнительно недавно. Мы внимательно изучили экспозицию Триеннале и рассказываем о том, что волнует современных российских художниц нового поколения — советуем запомнить их имена и внимательнее присмотреться к их проектам.
Социальная критика
Для многих российских художниц творчество неотделимо от активизма: они облачают в художественную форму свои общественные и политические заявления. Арт-активистка Катрин Ненашева родом из Краснодара: на Триеннале представлена документация её акции «На-казание», во время которой художница три недели ходила по Москве с привязанной к спине больничной койкой. Акция посвящена системе карательной психиатрии, с которой сталкиваются воспитанники детских домов, получившие диагноз «умственная отсталость». Ненашева не только проводит акции, но и развивает социальные проекты: сейчас художница регулярно организует телеконференции с обитателями «коррекционных» интернатов, обсуждает с ними разные темы и показывает, как устроен мир за стенами больницы.
Петербургские художницы из Швейного кооператива «Швемы» выступают за осознанное потребление, крафтивизм и этичное производство. В перформансе «12-часовой рабочий день», который посвящён трудовой дискриминации, «Швемы» воспроизводят ситуацию реального рабочего дня на швейных фабриках развивающихся стран. Отношение художниц к капитализму и его системе производства прямолинейно выражает слоган «Сделано в рабстве» — его напечатали на каждой вещи, созданной во время перформанса (после акции все объекты распродали за копейки). Пермская художница Елена Слобцева использует в изображении социальных конфликтов метафоры: герои её объектов и видео — канцелярские скрепки, которые олицетворяют людскую массу и раздирающие её противоречия.
Гендер
и «женское предназначение»
Пока одни художницы, например Катрин Ненашева, работают с широким кругом социальных проблем, другие полностью сосредотачиваются на женской повестке, исследуя гендерные стереотипы и их влияние на культуру. Такое направление выбрали калининградки Александра Артамонова и Евгения Лаптева, основавшие арт-группу с ироничным названием «Нежные бабы» («Gentlewomen»): художницы исследуют женскую природу через природные явления и повседневные ритуалы, связанные с замужеством, материнством, физиологией и эмоциями женщин.
Например, в работе «Хлеб да соль» художницы солят Балтийское море и кормят чаек: крикливые птицы здесь символизируют ненасытных гостей, которых должна накормить хозяйка. В ходе перформанса «Хочу замуж» девушки катаются на оранжевых «жигулях» по достопримечательным местам Калиниграда, где обычно фотографируются молодожёны, и предлагают мужчинам себя в качестве невест, обещая варить борщи. В других перформансах «Нежные бабы» затрагивают ещё более смелые и личные темы — например, рассказывают о своём опыте беременности и кормления грудью, используя грудное молоко в качестве материала для работы.
Участницы творческого объединения «Наденька», основанного в Омске, рассказывают о мире женщин с помощью его традиционной техники — вышивки. Своими предшественницами и вдохновительницами участницы «Наденьки» считают российских художниц, работавших в рукодельных техниках: кооператив «Швемы» и арт-группу «Фабрика найденных одежд» (ФНО) Глюкли и Цапли. Как и ФНО, «Наденька» вышивает на одежде феминистские лозунги, а также использует полотенца, прихватки, наволочки и другой бытовой текстиль в инсталляциях, намекающих на кухонное рабство.
Телесность и безопасность
Многие художницы-феминистки так или иначе высказываются о телесности: одни, как «Нежные бабы», сосредотачиваются на личных ощущениях и эмоциях, другие же присоединяют к личному исследовательский подход, объединяя художественные методы с социологией. Так делает участница «Лаборатории городской фауны» Анастасия Потёмкина: её исследования посвящены ритуалам, страхам и стереотипам, обосновавшимся в массовой культуре. Проект Потёмкиной «Синяк» посвящён, как легко можно догадаться, насилию: художница показывает «семейный альбом» с фотографиями разных частей тела, покрытых синяками, и даже делает себе татуировку в виде синяка.
Академический подход выбрали создательницы проекта «Урбанфеминизм» — художница Ульяна Быченкова и исследовательница Александра Талавер: они рассматривают гендер в городском контексте — например, изучают, как выглядят женские тела на билбордах и в рекламе, какие пространства нужны матерям с маленькими детьми, думают, что нужно сделать, чтобы по тёмной улице было не страшно возвращаться с вечеринки. Всё это «урбанфеминистки» активно обсуждают с заинтересованной аудиторией: они организуют дискуссии, мастер-классы по крафтивизму и самообороне, а по итогам коллективных размышлений выпускают симпатичные зины.
Хроники протеста
Если исследовательницы предлагают, как можно изменить общество, то более радикально настроенные художницы требуют разрушить существующую систему до основания. Алиса Йоффе называет себя даже не революционеркой, а террористкой: работая в традиционной, казалось бы, живописной технике, она прославляет контркультурный протест. На Триеннале выставлена одна работа Йоффе — «Ипотечное кредитование»: это картина, состоящая из четырёх армейских простыней, скреплённых английскими булавками в одно полотнище — знамя грядущей революции.
«На картине изображён долговой цикл ипотечного кредитования от навязывания жилья до принудительных взысканий процентов с заёмщика, что не может не вызвать протеста. Можно сказать, что я протестую против своей картины, — рассказывает Йоффе. — В обществе будущего не будет денег и кредитов, они не нужны — иначе нет будущего, no future». Художница отмечает, что не относит себя к определённому направлению: в директорию «Искусство действия» можно было бы определить и товарищей Йоффе из мастерской «Антиколесо»: Давида Тер-Оганьяна, Антона Николаева, Грина и ЕлиКуку.
Хроники протеста ведёт и Виктория Ломаско — художница, работающая в подзабытом жанре репортажной графики. Ломаско делает зарисовки в судах (получаются своеобразные комиксы, передающие и визуальные аспекты, и специфическую речь участников процесса), работает со СМИ и правозащитными организациями. В 2011-2012 году художница документировала оппозиционные митинги, протестные акции и суды — всё это сложилось в большую работу «Хроники сопротивления», которая вполне может занять место в учебниках по истории.
История и личная память
На Триеннале выставлена одна работа Таус Махачевой — художницы, которая в прошлом году получила премию Кандинского. Махачева с любовью и самоиронией исследует современные и старинные ритуалы родного Дагестана, каждый раз по-новому соединяя личное с историческим. В интервью Wonderzine художница рассказывала о своём альтер эго — дагестанской супергероине, которая стала соавтором многих перформансов Махачевой. Работа «Пути объекта», представленная на Триеннале, отличается от предыдущих, но тоже связана с темой памяти: на этот раз её носителями становятся музейные объекты — картина «Гамаюн, птица вещая» Виктора Васнецова, солонка ХIХ века и традиционный дагестанский свадебный браслет. Стараниями художницы предметы «оживают», приобретают собственные голоса и вступают в полемику.
Личной и коллективной памяти посвящён лиричный проект Маяны Насыбулловой — молодой художницы из Новосибирска, которая закатывает важные для себя артефакты в искусственный «янтарь». Цель проекта «Актуальный янтарь» — сохранить «то, что невыносимо помнить, то, что непозволительно забыть». В 300 искусственных кусках янтаря есть и законсервированные признаки эпохи вроде фотографии Ельцина или мема «дратути», и личные артефакты, связанные с ценными или травматичными воспоминаниями художницы: банковские карты, тест на беременность, старый айфон.
Другая молодая художница, Анастасия Богомолова, в своём проекте «Бакал» исследовала забытые страницы истории Челябинска: художница восполняет пробел в коллективной памяти о БАКАЛЛАГе — лагере строителей Бакальского металлургического завода, входившем в систему ГУЛАГа. Несколько лет назад художница узнала, что район, где она живёт, построен заключёнными. Проект, в ходе которого Богомолова пыталась выполнить дневную трудовую норму обитателей лагеря, варила похлёбку из крапивного силоса, спала в могиле неизвестного заключённого, — это болезненная попытка связать личную память с коллективной.
«Район, по которому я передвигаюсь, повсеместно отмечен маркерами существования лагеря, кажущимися невидимыми, — рассказывает художница. — Сегодняшние заборы и преграды накладываются на вчерашние границы зоны. Старая часть дома, где живёт моя семья, сложена частично из шлаков с отвалов производства, в районе которых хоронили депортированных с Поволжья российских немцев. Пугающе осознавать это. И невозможно не работать с этим материалом».
Фотографии: Сергей Иванютин, Алексей Народицкий, Евгения Зубченко, предоставлено художниками
