КосметичкаМодель Анастасия Третьякова о драме
и любимой косметике

О работе моделью

У меня необычные для профессии параметры: рост не дотягивает до ста семидесяти и заниматься моделингом я начала в том возрасте, который многие агентства уже считают «пенсионным». Но для меня это стало не преградой, а вызовом. Работу я очень люблю и выбрала её осознанно, окончив вуз и успев попробовать себя в других прекрасных профессиях, которые попросту не зашли. Я поняла, что на съёмках получаю максимум удовольствия от процесса и почти всегда радуюсь результатам. К тому же мне всегда хотелось делать что-то перформативное, связанное с телом, разговаривать посредством пластики.

Конечно, есть свои минусы: у меня очень живая мимика, я часто смеюсь и строю рожицы во время съёмок или репетиций, от этого устают мышцы шеи и лица. Поэтому под рукой почти всегда массажёр — ну, или пальцы. У меня даже есть такой ритуал «сброса» на съёмках: если снимаем не моду, а искусство или тесты, где макияжа требуется минимум или он не нужен совсем, я беру лицо в руки и ощупываю его спокойно, как бы стараюсь пальцами и ладонями почувствовать его форму, температуру — это отлично снимает напряжение. Поскольку снимают и красят меня много, в обычной жизни я почти не использую декоративную косметику, мой максимум — это тинт на щёки, переносицу и губы поверх СС-крема. Изредка ношу яркую помаду. Но большую часть времени я не делаю макияж вообще. В моём арсенале — патчи, сыворотка, увлажняющий или питательный крем. По кастингам хожу «без всего», даю лицу отдыхать.

О тщательном уходе и бане

Я выросла на море, и все ритуалы красоты и здоровья переняла от бабушки и дедушки, с которыми жила в Таганроге. У бабушки всегда был целый арсенал банок со скрабами и увлажняющими кремами чуть ли не для каждой выпуклости на теле. Скрабами я перестала пользоваться после того, как прочитала книжку «Бьюти-мифы», и почти сразу заметила, как это отразилось на моей коже: она стала менее капризной к температурным перепадам и о вросших волосах я совсем забыла. В остальном всё как у любимой бабули: этот крем для локотка, этот — для носогубной впадины. Хотя бывают и времена, когда почти ничем не пользуюсь, а банки собирают пыль и ждут своего часа. Обычно это периоды интенсивных тренировок в бассейне, когда одно средство заменяет четыре других, или первая неделя после банного дня.

Баню я вообще обожаю, чувствую себя после неё как Иван из сказки про Конька-Горбунка. Три бурлящих и леденящих котла — и ты свеж, прекрасен и готов к выполнению любых задач. К этому ритуалу я себя последовательно приучала: раньше я с трудом переносила перепады температур, но в какой-то особенно трудный момент затяжной московской зимы решила провести над собой эксперимент. Эксперимент себя оправдал, после бани действительно стало гораздо легче просыпаться по утрам, тело освободилось от привычных «морозных» зажимов, и мёрзну я теперь гораздо меньше.

От дедушки я унаследовала страсть к коллекционированию массажёров. Он у меня знатный физкультурник и дзен-буддист. Единственный, кто мог разбудить меня в пять утра, чтобы совершить омовение лица жёсткой стороной посудной губки (может, поэтому проблем с кожей в пубертатный период у меня не было), и устроить раннюю пробежку к городскому пляжу. От него я знаю, что любая, даже самая нежеланная физическая активность в какой-то момент начинает приносить удовольствие и радость. Когда привыкаешь к холодной морской воде и уже не можешь вылезти на берег, продлевая удовольствие. Или когда идёшь с пляжа уже прогулочным шагом и собираешь вишни с деревьев, а косточки выплёвываешь на асфальт, щурясь от яркого солнечного света.

О драме

Самая классная из недавно приобретённых мною привычек — сбрасывать внутренний накал страстей. Мне кажется, за всю жизнь я пережила уже три или четыре пубертатных периода и с лёгкостью могла бы завоевать мировой титул королевы драмы. Совсем недавно я поняла, что у драмы тоже есть свои законы (хотя, казалось бы, все в школе это проходили), что теория для того и дана, чтобы использовать её на практике, и во всём нужны умеренность и баланс.

Теперь я очень внимательно слежу за собой, и когда представление о какой-то ситуации в моей голове из размеров крошечного моллюска грозит раздуться в ти-рекса, я отхожу на два шага подальше и смотрю на себя со стороны, слежу за тем, как и какие слова я произношу, какие мысли проносятся в голове и насколько комфортна мне эта поза. Затем спокойно корректирую всё, что меня не устраивает, и возвращаюсь к жизни. Пока что это не стало полноценной привычкой — скорее это практика, к которой я часто обращаюсь, и именно благодаря ей я могу прийти в гармонию с собой.