КосметичкаПарфюмерный критик Ксения Голованова о косметике и ароматах

Про красоту и норму

У Рэя Брэдбери есть рассказ «Tomorrow’s Child», на русский его перевели как «И всё-таки наш...». Сюжет такой: в недалёком будущем у обычной семейной пары рождается первенец — голубая пирамидка с тремя глазами и шестью маленькими щупальцами. Ребёнок тёплый, плачет, ему тоже нужно менять пелёнки, вот только они треугольные и сам он треугольный. Выясняется, что малыш родился в другом измерении и способа вернуть его в наше время-пространство не существует. От фазы отторжения («уродец», «страшилище») родители приходят к принятию и любви: поняв, что в «нормальную» жизнь их сына не вытащить, они сами отправляются в его измерение, и c тех пор все люди по нашу сторону бытия видят их как белый цилиндр и белый четырёхгранник. Метафора тут очевидная, но, как мне кажется, очень важная для нашего времени: в мире, где так много разных людей и культур, не может быть одной точки зрения на нормальное и красивое. То, что в вашей вселенной (а у каждого она своя) вам кажется дурацким и неправильным, в чьём-то микрокосме — норма и даже стандарт.

Но сложнее всего принять не другого человека, а себя. Эту тему я отрефлексировала довольно поздно: у меня был достаточно спокойный переходный возраст, без прыщей, зато с кучей занятий и путешествий, которые отвлекали от подростковых мыслей о внешности. А накрыло во время беременности, когда появились растяжки на животе и на бёдрах — не трогательные белые полосочки, а глубокие, багровые и болезненные рубцы, с которыми так толком ничего и не удалось сделать: со временем они посветлели и потеряли чувствительность, но всё равно, конечно, очень заметны. Я жутко комплексовала — отражение в зеркале, изменившееся практически за ночь, расстраивало меня до слёз, а популярных сегодня кампаний в интернете, которые помогают только что родившим женщинам почувствовать себя увереннее и красивее, тогда ещё и в помине не было. Вдобавок всякий раз, когда я раздевалась в кабинете врача, тот независимо от специализации считал своим долгом сказать что-то вроде: «Ого, вот это растяжки, ну и дела».

Взглянуть на ситуацию под другим углом — из мира голубой пирамидки — мне помог мой будущий муж. Увидев меня в первый раз без одежды (а я, к слову, ужасно боялась этого момента), он сказал: «Ты не должна стесняться своих растяжек, они очень красивые — как полоски на тигриной шкуре или ритуальные шрамы у африканской царицы». Он увидел красоту в том, что я считала уродством, и когда у нас был медовый месяц, я впервые за долгое время вышла на пляж в открытом купальнике.

Несколько лет назад произошло событие, многое определившее в моей жизни: у моего сына диагностировали аутизм. Принять такой диагноз, как в том рассказе про голубую пирамидку, непросто, но в итоге он помогает тебе переоценить важные вещи, в частности, принятые представления о норме. Если я сегодня читаю в интервью с пластическим хирургом, что мой тип улыбки — при котором видны дёсны — дефект, требующий коррекции ботоксом, мне смешно. У меня, когда я улыбаюсь и смеюсь, видны не то что дёсны — гланды и, наверное, часть пищевода, но это я, что в этом скверного? Мне вообще кажется красивым всё, что помогает найти себя, приблизиться к своему внутреннему представлению о себе: пирсинг, странные татуировки, синие брови, розовые волосы, борода до колен — что угодно. Кроме огромного наращённого «френча» — тут мне некрасиво, ничего не могу с собой сделать.

Про уход

У меня чувствительная, склонная к куперозу и розацеа кожа, которая реагирует примерно на всё, и наслаивать одно средство на другое, как это делают кореянки, — мой личный дерматологический кошмар. Я вынужденный минималист, чей ежедневный уход сводится к нескольким проверенным продуктам: нежному очищающему средству Lush, бесспиртовой цветочной воде (она заменяет мне тоник) и хорошему BB-крему, который увлажняет, маскирует покраснения и защищает от солнца.

Больше всего я, наверное, ухаживаю за волосами. Не крашу их уже более десяти лет — мне нравится мой природный натуральный цвет, особенно после того, как когда-то давно я не вполне удачно «сходила» в блондинки. Раз в неделю делаю маски, каждый день наношу на кончики масло — сейчас это Oribe, прежде было простое кокосовое из Таиланда. Раз в год прохожу курс из десяти процедур фармакопунктуры кожи головы — инъекций с коктейлем из витаминов, микроэлементов и других питательных веществ. Это единственное, что помогло мне восстановить волосы после беременности, когда я поняла, что нормальная послеродовая «линька» изрядно затянулась и приняла угрожающие масштабы. В салонах мне регулярно предлагают сделать что-то с волосами, например, кератиновое выпрямление или ламинирование — с точки зрения некоторых мастеров они слишком пушистые и недостаточно прямые, но мне всё по душе.  

Про макияж

Интересоваться макияжем я начала не так давно, и связано это с двумя событиями. Первое — малоприятное: обострился купероз и мне потребовалась «маскировка» — так на тридцатом году я открыла для себя BB-крем. Второе — дружба с ребятами из бьюти-блога Fierce and Cute, единственного, который я регулярно читаю. Они помогли мне взглянуть на макияж с необычной для меня точки зрения — как на способ рассказать историю, познакомили с прогрессивными марками типа NYX и вообще вдохнули новую жизнь в мою косметичку. Там, например, завелась зелёная помада и первая макияжная кисть, и хотя визажистом мне, очевидно, уже не стать, процесс утренних сборов стал интереснее. Правда, я по-прежнему совсем не крашу глаза, только «укладываю» брови прозрачным гелем MAC или Smashbox и корректирую форму — если дать моим бровям волю, они срастутся на переносице, как у Фриды Кало, образуют бакенбарды и наверняка встретятся на подбородке в виде окладистой бороды.

Про запахи

Я всегда была «нюхачом»: у меня хорошее обоняние и лучше всего моя память фиксирует не картинки или звуки, а запахи. Из моей первой командировки — в  Шанхай — наиболее отчётливо мне запомнился запах набережной: река, жаровни в окрестных храмах, тележки с едой — и та же история повторялась в последующих поездках. Запахи стали для меня способом инвентаризации действительности, и мне захотелось начать в них разбираться — не по принципу «нравится/не нравится», а системно.

Путь был немного кривым: несколько лет назад я окончила школу сомелье, и хотя по профессии не проработала ни дня и винным снобом не стала, зато научилась хорошо различать оттенки ароматов — они как будто приобрели огранку. Потом стала читать и конспектировать, как студент, научные статьи и книги по аромахимии, психологии восприятия запахов и истории парфюмерии. Читала парфюмерные блоги на всех языках, которыми владею. Собрала дома большущую коллекцию натуральных и синтетических веществ, которые используются в парфюмерии, — чтобы научиться распознавать отдельные ноты в сложных композициях. Ходила на семинары, знакомилась и стараюсь поддерживать связь со многими парфюмерами — короче, это дико увлекательный процесс, похожий на промывку золотой руды: специального места, куда можно прийти и стать парфюмерным критиком, нет. Оно того стоит — когда-то ко мне обращались за парфюмерными советами друзья, а теперь всё чаще пишут незнакомые люди, прочитавшие мои тексты: просят помочь им выбрать аромат на свадьбу или выпускной дочери, подбирают подарок для мужа или жены и т. д. Это благодарная работа.